Игумен Петр (Мещеринов) - Беседы о вере и церкви
Всегда нужно по Причащении благодарить Бога от сердца; мы как–то мало вообще внимания обращаем на благодарение; мы все больше каемся пред Богом или выпрашиваем что–то от Него; нужно стараться душу свою приучать больше благодарить Бога за всё, а особенно — за Причащение Его Тела и Крови — и опыт показывает, что именно в благодарении (Евхаристия) душа и ощущает самое главное, первый плод Таинства — богообщение, соединение со Христом Господом, абсолютную жизненную реальность этого соединения. Ну и, конечно, как уже мы сказали, Причащение требует от нас цельной жизни, чтобы эти великие плоды, полученные нами, мы хранили и приумножали, а не тут же попрали, вернувшись к греховной, не соответствующей всему, что составляет смысл этого Таинства, жизни.
Ну и еще один вопрос, пожалуй последний. Как часто причащаться? Есть церковная норма: не реже одного раза в три недели: по канонам, если человек без уважительной причины три воскресенья подряд пропустит, он тем самым отсекает себя от Церкви (80–е правило VI (Трулльского) Вселенского Собора). Сообразуясь с сегодняшними условиями жизни, можно сказать, что сознательный христианин не может причащаться реже одного раза в месяц. Здесь должна быть мера. Общий принцип таков: без должной подготовки нельзя причащаться, т. е. всегда нужно обязательно внутренне подготовиться и исполнить своё внешнее правило. И нужно смотреть: это большое напряжение для души, душа может устать, надорваться или начать с пренебрежением относиться к покаянию и подготовке к Причащению; и вот этого всего нужно избегать: 1) расслабления — потому что вырабатывается некая привычка к Таинству, некая профанация, рутина, и 2) расхлябанности церковной дисциплины и ослабления подготовки, потому что хоть правило, как мы сказали, и на втором месте стоит, но оно выполняет важную дисциплинарную функцию, воспитывая благоговение и уважение к святыне. А мы с вами ни при каких обстоятельствах не должны терять страха Божия и трепетного благоговения перед Евхаристией. Из этого следует, что каждый пусть сам себе определит свою меру Причащения; а критерий здесь таков: чтобы душа была бодра и с радостью, с неким энтузиазмом готовилась бы и внутренне, и внешне к Причастию. Конечно, некий элемент понуждения сохраняется — все духовное нами совершается с усилием, по слову Спасителя, но нужно избегать рутины, привыкания и манкирования подготовкой, чтобы всегда с благоговением, страхом Божиим, радостью и желанием приобщаться Христу.
В заключение еще раз подчеркнем значение Причащения. В Таинстве Евхаристии — живая жизнь Церкви во Христе. И в нашем участии в Таинстве мы должны искать именно эту жизнь — пользуясь всеми церковными правилами, но не подменяя ими главное — соединение души со Христом и всею Церковью. Именно это нужно иметь центром своей церковной духовной христианской жизни, а не что–то иное.
О Таинстве Брака
В прошлых беседах мы коснулись центрального и важнейшего явления в жизни Церкви, ее средоточия — Таинства Евхаристии. Мы убедились, что Евхаристия есть некое мерило церковной жизни, т. е. все явления в Церкви, как личные, так и общие, должны быть соотнесены с этим Таинством, в нем они получают раскрытие и осмысление. Вне евхаристического сознания, по мере уклонения от него, теряется собственно церковность и появляется опасность строго церковное, Евангельское содержание духовной жизни подменить около–и псевдоцерковными вещами, такими, как ложный мистицизм и излишний символизм с одной стороны и формализация жизни — с другой. Нужно сказать, что этот основной Евхаристический смысл церковной жизни в течение достаточно длительного времени хотя, будучи по природе органически присущ Церкви как неточное ее начало, питал и одушевлял жизнь христиан, — в силу тех или иных причин порой не осознавался отчетливо, отходил с центра церковной жизни на какой–то второй план. Практическим выявлением этого было то, что люди стали крайне редко причащаться, а Литургия превратилась в назидательно–дидактическое чинопоследование, утратив центральное значение для христианина как реального и постоянного приобщения Христу и участия тем самым в живой жизни Церкви, — что составляет настоящий смысл Литургии. Промыслом Божиим XX век, который с внешней стороны принес Церкви ужасные гонения и бедствия, явился временем евхаристического внутреннего возрождения — когда Евхаристический смысл Церкви вновь занял в сознании христиан подобающее место, вновь стал центром и смыслом церковной жизни. И если сто лет назад считалось нормой и обязанностью причащаться один раз в год, то в наше время мы уже смотрим на это — как на некую нелепость: как может христианин так жить, без своего Бога, без частого приобщения Ему? Однако так было не одно столетие. Здесь — и корень так называемого «богословского пленения», и многих других негативных явлений церковной жизни, на что обращали внимание выдающиеся богословы XX ве–ка.
То же самое можно сказать о таинстве брака. Изначально, в Евангельском учении и своем устроении Св. Церковь содержит вполне определенное понимание брака как благодатного, во Христе, союза мужчины и женщины; но осознание и раскрытие этого понимания стало возможным пожалуй только в XX веке: помянутое выше Евхаристическое возрождение имело своим замечательным последствием осмысление того, что содержалось Церковью больше как непосредственная интуиция.
Здесь проявилось свойство церковной мысли не абстрактно работать, как на Западе, а давать ответ на вызов времени: и когда в XX в. поколебались устои традиционного подхода к семье и браку, Церковь стала в противовес осмыслять свое учение об этом.
Сейчас нам очевидно, что брак не сводится к задаче только деторождения, не представляет собой некий договор, формально–юридически понимаемый; что так наз. «Домострой» в котором ничего не говорится о любви между супругами, но много говорится о страхе, наказаниях и проч., является грубым извращением христианского понятия о браке.
Тот же XX век своими открытиями в области психологии показал нам, что человеческая душа необыкновенно тонка, сложна, что явления души не могут быть объяснены только с примитивно понятых, вычитанных в книгах, суженных, рассудочно понятых аскетических позиций; есть целая область явлений психических, социальных, культурных и т. п., которые, безусловно, должны оцениваться с Евангельской и святоотеческой точки зрения, но которые шире схем, составляемых многими православными, как им думается, «по св. отцам». Учение о браке, которое содержит Церковь, очень глубоко. И давайте постараемся понять, какой смысл вкладывает Церковь в это Таинство.
Прежде всего мы видим одну интересную вещь: еще не было Христовой Церкви, мало того, еще не произошло грехопадения, а брак уже был; еще в Раю сказал Бог первым двум людям, Адаму и Еве: «оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится жене своей; и будут одна плоть» (Быт. 2:24); «и благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею» (Быт. 1:28). Брак есть некое Таинство само по себе: Таинство до Таинств; его смысл — что двое становятся «в плоть едину»; т. е. как бы одним существом. Здесь — какие–то глубины Божий: мы соприкасаемся с основами Творения: человек, как личность, отдельная, самостоятельная, самоценная — наделяется способностью в браке составлять некое надличностное единство — для чего Господь и сотворил человека, так сказать, разным в половом смысле — мужчину и женщину (Быт. 1:27). Таким образом, мы видим, что брак есть естественный по факту творения союз мужчины и женщины. В чем же Церковь видит здесь — не просто благословение Божие, от начала почивающее на этом союзе, — но именно Христово Таинство?
Кратко можно сказать так. После грехопадения жизнь человека раздроблена во всех своих проявлениях, в частности, появилось противопоставление земной жизни — жизни вечной. Мы с вами уже говорили, что одним из спасительных плодов совершенного Господом дела нашего искупления было разрушение средостения между Богом и человеком. В Церкви, в ее Таинствах и вообще в жизни Св. Духа, Который усваивает каждому человеку плоды удомостроенного Христом Господом спасения, в земную жизнь человека входит вечность, Царство Божие, уже пришедшее в силе, и приобщает человека Богу. И брак, который после грехопадения был естественным и благословенным союзом людей, но для земной лишь жизни, — в Церкви приобретает вечное измерение и соотносится с Христом Господом; не просто союз двух людей — но во Христе; не просто для этой, временной жизни — но навсегда, в вечности.
В этом — смысл именно Таинства Брака; и этот смысл достаточно резко противопоставляется ветхозаветному пониманию брака. В Ветхом Завете основной целью брака является деторождение, продолжение рода. В связи с этим Ветхим Заветом допускалось и многоженство, и наложничество, — то есть разнообразные средства, направленные на сохранение рода в земной жизни. Новозаветное понимание брака смещает акцент с деторождения прежде всего на любовь и единство двух людей — мужа и жены, причем, любовь, начинающуюся здесь и простирающуюся в вечность. Любовь эта, имеющая деторождение делом важным и значимым, но неким следствием, — своим центром, началом и главой имеет не продолжение земного рода, но — Христа.
