Dmitry - Кен Уилбер Б Л А Г О Д А Т Ь И С Т О Й К О С Т Ь
Она так и поступала, приветствуя и жизнь, и смерть с решимостью и радостью, опережавшими надоевшие страхи. А если смогла Трейя, то сможем и мы; в этом основной смысл книги «Благодать и стойкость», и именно об этом мне пишут люди. О том, что эта история напомнила им о самом важном в жизни. О том, как глубоко перекликается ее попытка уравновесить в себе мужское «делание» и женское «бытование» с их собственной глубинной озабоченностью этой проблемой в современном мире. О том, как ее замечательная стойкость вдохновляла их — и мужчин, и женщин — и дальше справляться со своими невыносимыми страданиями. О том, как ее пример помог им самим выстоять в часы омрачений и кошмаров. О том, как «страстная безмятежность» направляла их прямо к своему подлинному «Я». Поэтому, на самом глубинном уровне, эта книга с очень счастливым концом.
(Многие из писавших мне — это люди, которые поддерживают больных; они страдают вдвойне: им приходится видеть, как страдают их любимые, и у них нет права иметь собственные заботы. «Благодать и стойкость», как я надеюсь, обращена и к ним. Возможно, те, кого заинтересуют некоторые отклики на «Благодать и стойкость», захотят прочесть запись от 7 марта в книге «Один вкус»[2].)
Когда я пишу эти строки, семья Трейи — Рэд и Сью, Кати, Дэвид, Трэйси и Майкл — все живы и здоровы. Трейя часто говорила мне, что не может и мечтать о лучшей семье, и я с ней в этом полностью согласен.
Общество поддержки раковых больных, которое основали Трейя и Вики Уэллс, получило не одну награду и до сих пор прекрасно функционирует.
Мы прожили вместе с Трейей пять лет. Эти годы оставили неизгладимый след в моей душе. Искренне верю, что сдержал свое слово, и искренне верю, что мне помогла в этом ее благодать. А еще я верю, что каждый из нас может встретиться с Трейей снова, если мы будем честными, внутренне цельными и бесстрашными, — потому что именно в этом и была самая суть и душа Трейи.
Если смогла Трейя — то сможем и мы. В этом основной смысл книги «Благодать и стойкость».
К ЧИТАТЕЛЮ
Когда мы с Трейей впервые встретились, у нас обоих было странное ощущение, что мы всю свою жизнь искали друг друга, хотя я не уверен, что это правда в прямом смысле слова. Одно я знаю точно — в этот момент началась одна из самых невероятных историй, которые я сам когда-либо слышал. История, во многих отношениях неправдоподобная, поэтому я должен специально заверить вас: она подлинная.
У этой книги — двойное содержание. Во-первых, это рассказ, история. Во-вторых, это введение в «вечную философию» — величайшую мировую традицию мудрости. И в конечном счете оба эти содержания неразделимы.
Должен сказать, что у Трейи было пять основных увлечений: природа и окружающая среда (ее сохранение и восстановление), ремесла и изящные искусства, духовность и медитация, психология и психотерапия и социальная работа. Природа, искусство и социальная работа в пояснениях не нуждаются. Но то, что Трейя понимала под духовностью, было духовностью созерцательной, или медитативной, — а это, по сути, и есть «вечная философия». Трейя не любила слишком распространяться о своей мистической духовности, из-за чего многие считали, что духовность находится где-то на периферии ее интересов, — так думали даже те, кто знал ее очень хорошо. Сама же Трейя называла ее «путеводной нитью своей жизни». Вот почему мистическая духовность является сердцевиной нашей истории.
Так сложилось, что я тоже глубоко разделял ее интерес к психологии и религии, я даже написал на эту тему несколько книг. Вот почему в ткань повествования и этой книги также оказались тесно вплетены объяснения и великих традиций мудрости (от христианства до индуизма и буддизма), и сущности медитации, и взаимоотношений психотерапии и духовности, и природы здоровья и целительства. По сути, основная цель этой книги — представить внятное введение во все эти темы.
Впрочем, если, наткнувшись на один из таких теоретических разделов (они занимают примерно одну треть общего объема книги и написаны достаточно популярным языком), вы решите, что в данный момент вас интересует только история Трейи, я посоветую вам бегло просмотреть эти главы, а потом снова вернуться к повествованию. (В особенности это касается главы 11, имеющей преимущественно технический характер.) Если потребуется, вы всегда сможете внимательно изучить их позже, на досуге.
Итак, впервые я увидел Трейю летом 83-го в доме друзей, ветреной ночью, на берегу залива Сан- Франциско...
ГЛАВА 1. Н Е С К О Л Ь К О О Б Ъ Я Т И Й, Н Е С К О Л Ь К О С Н О В И Д Е Н И Й
Она всегда называла это любовью с первого прикосновения.
Тридцать шесть лет понадобилось мне, чтобы найти «мужчину моей мечты». Или, по крайней мере, человека, который в наши дни способен приблизиться к этому идеалу, — а в моем случае это приближение должно было быть чертовски точным. Вот только к его бритой голове мне надо было привыкнуть...
Я росла в южном Техасе в те времена, когда девушки еще мечтали об «идеальных мужчинах», но я и вообразить не могла, что выйду замуж за философа, психолога и трансценденталиста ростом под два метра и с такой внешностью, словно он прилетел с какой-то отдаленной планеты. С уникальной внешностью и уникальным внутренним складом. Невероятно доброго! И невероятно умного. Весь мой предыдущий опыт свидетельствовал: добрые мужчины обычно бывают не слишком умны, а умные определенно не бывают добрыми. А мне всегда хотелось, чтобы было и то и другое.
Мы познакомились с Кеном 3 августа 1983 года. Не прошло и двух недель с момента нашего знакомства, как мы решили пожениться. Да, все произовхло очень быстро. Но почему-то мы оба почти сразу же поняли, что так и должно быть. Мои отношения с мужчинами обычно тянулись годами, так что у меня было несколько романов, которые меня вполне устраивали, но, несмотря на это, к своим тридцати шести я еще ни разу не встречала человека, который пробудил бы во мне желание хотя бы просто задуматься о замужестве! Я не понимала, в чем дело: может быть, я чего-то боюсь; может быть, я перфек- ционистка или идеалистка, или просто безнадежная невротичка. Перебрав варианты и поволновавшись на свой счет, я каждый раз решала успокоиться и принять все как есть, пока это самокопание не повторялось вновь в результате какого-нибудь очередного события из тех, что обычно заставляли меня сомневаться в собственной «нормальности». Другие-то люди как люди — влюбляются, женятся...
Полагаю, в определенной степени все мы стремимся быть «нормальными», потому что хотим, чтобы нас принимали другие. Я помню, что в детстве мне не хотелось привлекать внимание из-за своей непохожести на остальных, хотя все-таки я жила жизнью, которую едва ли можно было бы назвать нормальной. Было «нормальное» образование в одном из колледжей «Семи сестер»[3], год преподавательской работы, «нормальное» получение ученой степени по английской литературе, но потом вдруг я сошла с этого пути. Причиной стал вспыхнувший во мне интерес к проблемам окружающей среды, который привел меня в горы Колорадо. Работа, связанная с охраной окружающей среды, всевозможные временные приработки, обучение лыжному спорту. И вдруг—еще один резкий, стремительный поворот. Я почувствовала глубокую тоску по чему-то такому, чему я не смогла подобрать название. Во время путешествия по Шотландии на велосипеде я натолкнулась на «Финдхорн»[4], религиозную общину, расположившуюся в восточной части графства Инвернесс. И тогда я поняла, хотя бы отчасти, причины своей тоски. Я прожила там три года. За это время я научилась осознавать свою тоску как духовный голод и поняла, что есть способы, которые могут утолить эту глубинную потребность, этот настоятельный внутренний зов. Я уехала оттуда только потому, что мои друзья попросили меня помочь в организации другого нетрадиционного Центра [«Винд- стар»[5]], неподалеку от города Аспен в штате Колорадо, где я надеялась объединить заботу о своем духе с заботой об окружающей среде. Оттуда мой путь лежал в аспирантуру, но и он был не совсем обычным — я занялась междисциплинарными исследованиями восточной и западной культуры, трансцендентальной философией и психологией [в Калифорнийском институте интегральных исследований].
Именно там я впервые прочитала работы Кена Уилбера, которого, как я слышала, многие считали ведущим теоретиком в малоисследованной сфере трансперсональной психологии (которая занимается тем же самым, что и ортодоксальная психология, но при этом включает в поле своих исследований и психологию духовного опыта). Кена уже тогда называли «долгожданным Эйнштейном в науках о сознании» и «гением нашего времени». Мне понравились его книги — в них разъяснялись многие непростые вопросы, над которыми я билась, разъяснялись с четкостью, которая немало вдохновила меня. Я помню, как понравилась мне фотография на задней стороне обложки одной из его книг — «Общительный Бог» (Sociable God). С нее смотрел элегантный бритоголовый мужчина в очках, которые подчеркивали пристальность, сосредоточенность взгляда, а фоном служил внушительный книжный шкаф.
