Дмитрий Морозов - Дваждырожденные
Учитель рассказывал долго, но мы с Митрой слушали, как зачарованные, забыв о времени. Кое-что из этого рассказа мы уже знали по песням чаранов, по легендам. Но впервые все эти яркие, сказочные повествования сложились для нас в единую живую картину реальной жизни, полной подвигов, вражды, небесных помыслов и земных страстей.
Под царственным зонтом Дхритараштры богател Хастинапур и расцветало все могучее государство. Среди детей Дхритараштры особой силой и доблестью выделялся старший — Дурьодхана. Он отлично разбирался в делах государства и со временем стал доверенным помощником своего венценосного родителя. Остальные братья Кауравы полностью признавали его превосходство. Но пятеро сыновей Панду, которых в народе называли Пандавами, держались особняком. По силе и умению обращаться с оружием и Бхимасена и Арджуна превосходили всех царевичей Кауравов, а Юдхиштхира уже в юности доказал, что ум и знание законов делают его достойным наследником царского трона Хастинапура. Многие горожане считали, что наступает время, когда Дхритараштра должен определить наследника престола. В собраниях и на улице звучали слова: «Нынешний владыка Хастинапура хоть и обладает оком знания, но его слепота затрудняет правление. Бхишма, сын Шантану, непреклонный в обетах, никогда не примет царства. Надо помазать на царство по установленному обычаю старшего Пандаву — Юдхиштхиру, юного, но с нравом взрослого, справедливого и чуткого к несчастным». Разумеется, такие речи не нравились Дурьодхане. Он всячески склонял своего отца избавиться от Пандавов. Высокая сабха, опасаясь ненужного соперничества между царевичами, решила, что Пандавам лучше на время покинуть столицу, и они вместе со своей матерью Кунти отбыли в Варанавату — город, славившийся своим богатством и благополучием. Когда Пандавы покидали Хастинапур, вместе с толпой родственников и любопытных их вышел провожать один из патриархов — дядя Видура. Обращаясь к Юдхиштхире, он сказал: «Правильно понимающий закон и пользу людей — мудрый. Мудрый поймет мудрого. Кто знает оружие, рассекающее тело, того не убьют враги. Будь бдителен…» Выйдя из города и видя, что они остались одни, Кунти спросила своего старшего сына: «Что сказал тебе Видура? Все, что он говорил, и даже твой ответ „хорошо“ остались для нас непонятными. Если можешь, объясни, что он советовал». Юдхиштхира ответил: «Он предупреждал… Дурьодхана — дваждырожденный, и он не станет замышлять смерти членам братства, но среди его сторонников есть люди с низкими мыслями. Надо быть настороже!» В Варанавате их встретили как царей. Заблаговременно посланный в город придворный Дхритараштры Пурочана приготовил для них роскошный дворец, который горожане называли «счастливый». Десять дней Пандавы пировали в своем новом доме. Один Юдхиштхира старался сохранять трезвый ум. Он заметил, что дворец сделан на скорую руку из бамбука и тростника и весь пропитан смолой. Мысль о пожаре заставила сжаться его сердце недобрым предчувствием. Он нанял землекопов, чтобы они втайне ото всех выкопали подземный ход из покоев дворца наружу. Поистине, боги берегли Юдхиштхиру, а через него и всю его семью. Однажды дом действительно загорелся. То ли загулявшие гости небрежно обращались с огнем, то ли кто-то нарочно поджег. Злые языки говорят, что это сделал сам советник Пурочана, но я сомневаюсь, ведь он вместе с несколькими людьми, оставшимися после пира, погиб в пожаре. А Пандавы смогли спастись благодаря предосторожностям Юдхиштхиры. Впрочем, тогда об этом никто не знал, так как не будучи уверенным, что поджог не был результатом злого умысла, Пандавы сочли за благо на время скрыться с глаз всех своих возможных недоброжелателей. Они пошли на юг в густые леса, где спокойно могла затеряться не только царская семья, но и вся армия Хастинапура. Они шли много дней, не зная отдыха. Время от времени Бхимасена тащил на себе тех, кто выбился из сил. Чараны, воспевшие этот подвиг Пандавов в своих песнях, уверяют, что они шли через недоступные человеку места, где царили хищные звери. Сумерки сделались страшными, все страны света погружались во тьму, дули неурочные ветры, неистовствовали звери и птицы. Но Пандавы продолжали свой путь. Однажды, когда все расположились на отдых, Бхима пошел на поиски воды и набрел на лесное озерцо, где сладостно кричали журавли, легко скользя по его хрустальной поверхности. Он сорвал с себя одежду и зачерпнул ей воду. Когда же он вернулся к своим, то обнаружил, что все уже спят мертвым сном на голой земле. И видя свою мать, знавшую до этого лишь мягкие царские постели, спящей на охапке травы, подложив под голову узелок с пожитками, Бхимасена ощутил лютую злобу и едва не отправился обратно в Хастинапур, чтобы своими руками убить тех, кто повинен в их изгнании. Но выучка дваждырожденного взяла свое. Бхима заставил себя успокоить сердце. Он застыл в неподвижности, глядя на далекие звезды и вспоминая наши заповеди о долге и здравомыслии. Так он и провел полночи, охраняя сон самых дорогих ему на свете людей. Возможно, что бдительность Бхимы спасла им всем жизнь. По соседству в лесных дебрях обитало племя людоедов. Кто-то из этих дикарей выследил спящих Пандавов и прибежал к вождю, которого звали Хидимба. Пока людоеды совещались, как лучше напасть на путников, сестра вождя, молодая дикарка, пошла взглянуть на чужаков. Скрытая зарослями, она смогла подробно рассмотреть Бхимасену, стоящего на страже, и он возбудил в ней чувства более острые и глубокие, чем голод. Она пожалела его и захотела спасти. Живя в лесу, она никогда не видела таких юношей: без бороды, с аккуратно подстриженными волосами, в дорогих одеждах, делающих его могучую фигуру божественно красивой. Дикарка вышла из зарослей и подошла к Бхимасене, жестами показывая, что оставаться здесь ему небезопасно. Бхимасена мало что понял из ее жестов. Но зато даже при свете звезд разглядел, что она красива. Узкая в талии, с сильными плечами и бедрами, она, наверное, показалась ему божеством леса. Темная, почти черная ее кожа блестела в лунных бликах. Длинные цвета вороньего крыла волосы окутывали плечи и грудь. Бхима обнаружил, что несмотря на долгий путь и питание одними кореньями и плодами, у него осталось еще много неистраченных сил. Но как только он протянул к ней руки, на поляну вылез ее старший брат — вождь племени. Очевидно, в его дикарский ум все же закралось подозрение, куда пропала его юная сестра. Он нашел ее, но потерял жизнь. Неистовый Врикодара, увидев вылезающего из зарослей дикаря с каменным топором и тонкими человечьими костями в прическе, размахнулся палицей и вышиб примитивное оружие из его рук. Обезоружив врага, Бхима, может быть, этим бы и ограничился, но не ведавший благого поведения людоед схватил девушку, которая уже успела приглянуться Бхиме, и потащил ее за руку в чащу. Оба они так орали, что могли разбудить спавших, и это усилило раздражение героя. Бхима отложил палицу и схватил дикаря за скользкий торс, натертый маслом и растительными красками.
Они начали бороться. Тут проснулись братья и с удивлением воззрились на поединок. Арджуна даже позволил себе язвительно поинтересоваться: «Не хочет ли Бхима, чтобы его подменили? Ведь уже несколько минут он тщетно пытается одолеть необученного дикаря». Тут Бхима обозлился не на шутку, и сжав бока Хидимбы могучими своими руками, бросил его на землю. А затем, придавив коленом его спину, схватил одной рукой за горло, а второй — за набедренную повязку. Испускавшего дикие крики людоеда Пандава согнул пополам и сломал ему хребет. Видя все это, лесная девушка разрыдалась. Бхима, раздосадованный насмешками братьев, приказал ей убираться, но она, наверное, побоялась возвращаться к своему племени, лишенному по ее милости и вождя, и ужина. Припав к ногам Кунти, она, заливаясь слезами, стала что-то лопотать на своем языке. Кунти, как и все женщины в таких случаях, расчувствовалась, видя кого-то еще более несчастного, чем она, и приласкала дикарку. Когда же в лесном озерце с девушки смыли краску и грязь, то оказалось, что она действительно красива, и Юдхиштхира приказал ей идти за ними следом. Надо было торопиться, пока не нагрянули остальные члены племени. Девушку они назвали Хидимба, поскольку это слово она произнесла несколько раз, стукнув кулачком себя в крепкую грудь. На следующем привале Юдхиштхира несмотря на протесты нетерпеливого Бхимасены, занялся изучением ее языка. Оказалось, что некоторые слова весьма просты, и, показывая на различные предметы и повторяя за ней странные тягучие звуки, больше похожие на шелест листвы под ветром, Юдхиштхира смог даже составить пару фраз. Девушка тоже оказалась понятливой и выучила несколько наиболее употребляемых слов вроде: есть, пить, да и нет. Так что, когда Бхима с наступлением темноты приблизился к ней и знаками пригласил следовать в кусты дикого жасмина, где из охапок пахучих трав он уже соорудил ложе, она вполне сознательно ответила ему «да». Можно представить, как хороша была дикарка по сравнению с изнеженными, избалованными женщинами дворца. Ведь, живя в лесу, она была все время в движении — бегала, лазала по деревьям, купалась в озере. Чараны говорили, что ее тело было словно налито гибкой, тугой силой… Но чараны не знали, что она действительно имела необычную внутреннюю силу, сродни скрытому огню дваждырожденных. В ее неутомимости скоро пришлось убедиться самому Бхиме, которого она каждый день, пока они отдыхали в лагере, уводила в лесные чащи… Правда, благоразумный Юдхиштхира настоял, чтобы ночью они все-таки были в лагере. Арджуна пошутил, что Бхима иногда был вроде бы и рад получать передышку от Хидимбы.
