Вэй Вэй - Открытая тайна
4. Говоря проще
I
Только объект может страдать, но феноменально субъект и объект, будучи одним целым, вращаются подобно монете, так что интервалы между pile et fасе (орлом и решкой) невоспринимаемы. Поэтому боль или удовольствие кажутся непрерывными.
Ноуменально, напротив, нет никакого объекта, чтобы испытывать боль или удовольствие. Ноумен неуязвим, по–другому и быть не может. Ноумен — это непроявленный аспект того, чем мы, чувствующие существа, являемся, а феномен — наше проявление.
Поэтому в проявленном состоянии мы должны испытывать боль и удовольствие, а в непроявленном не можем переживать ни то ни другое. Оба аспекта постоянны и одновременны, один подчинён времени (которое сопровождает всё проявление, делая развитие событий воспринимаемым), другое — безвременно.
Ноумен — безвременное, беспространственное, невоспринимаемое бытие — это то, что мы есть, а феноменальность — временная, конечная, воспринимаемая чувствами — то, чем мы кажемся как отдельные объекты. Феномены, будучи подчинёнными времени, — непостоянные, иллюзорные фикции сознания, но они есть не что иное, как ноумен в проявлении, в контексте сна (одном из нескольких контекстов сна — психических состояний, вызванных сном, наркотиками, удушьем и т. д.). А ноумен — это ничто, ничто на уровне фактов, восприятия, сознания (а значит, объективно), то есть не вещь, кроме как в проявленном феноменальном виде.
Таков смысл «загадочных» противоречий, излагаемых мудрецами: «форма есть пустота, пустота есть форма», «сансара есть нирвана, нирвана есть сансара», «феномены и ноумены есть одно» и т. д.
Вот почему Хуанбо мог сказать («Ваньлинские записки»):
«Люди пренебрегают реальностью „иллюзорного“ мира»; (стр. 106)
«Ни в коем случае не разделяй Абсолют и чувственный мир»; (стр. 130)
«Чем бы ни было Сознание, тем же является и феноменальность — они оба одинаково реальны и равнозначны в Дхарме–Природе. Тот, кто постигает эту истину интуитивным прозрением, становится Буддой и достигает Дхармы»; (стр. III)
«Вся видимая вселенная ЕСТЬ Будда». (стр. 107)
Но, цитируя Хуйнэна, он также может сказать, и часто в том же контексте:
«Никогда не было ни единой вещи,
Так на чём может скапливаться пыль?»;
«Полное понимание этого должно прийти прежде, чем они смогут вступить в Дао»; (стр. 111)
«И в заключение, помните, что от первого до последнего ничто, даже крошечное зёрнышко чего–либо воспринимаемого (постижимого, достижимого, осязаемого), никогда не существовало и не будет существовать»; (стр. 127)
И последнее:
«Видя одну вещь, видишь ВСЁ» (То есть всё восприятие есть сознание Будды, сама жизнь–сновидение есть сознание Будды.); (стр. 108)
«Крепко держись одного принципа, все остальные ничем не отличаются».
Так каков этот принцип?
«Ещё раз: ВСЕ феномены в основе своей лишены существования, хотя нельзя сказать, что они не существуют… Более того, Сознание — это не Сознание…Форма на самом деле тоже не форма. Так что, если я сейчас скажу, что нет ни феноменов, ни Изначального Сознания, ты начнёшь осознавать интуитивную Дхарму, безмолвно передаваемую Сознанию Сознанием. Поскольку феномены и нефеномены — одно, нет ни феноменов, ни нефеноменов, и единственно возможная передача — Сознанию Сознанием»; (стр. 106)
«Более того, рассматривая таким образом тотальность феноменальности, ты рассматриваешь тотальность Сознания. Все эти феномены по сути своей пусты, но Сознание, которому они тождественны, не простое ничто». (стр. 108)
Эта глава 37 из «Ваньлинских записок» — по–видимому, самое понятное и ценное изложение абсолютной истины. В ней он утверждает, как приводится выше, что, видя одну вещь — видишь ВСЁ. Что это за вещь, и видим ли мы её? Несомненно, она заключается в том, что феномен и ноумен — одно. Проводя различие между Видимостью и её источником, которые оба существуют только концептуально, мы не должны забывать эту «одну вещь» — что они одно.
Однако если мы видим эту одну вещь как «одно» — значит, мы не видим её, значит, она ускользнула от нас. Это не «одна вещь», потому что вещь — это объект. На самом деле мы никогда не сможем «увидеть» её, поскольку здесь видение — это невидение, в котором нет «видящего» и никакая «вещь» не видится как таковая.
Неужели мы ещё не поняли этого? Разве мы не можем постичь это интуитивно? Глаз не может увидеть сам себя. Искомое и есть ищущий, видимое и есть видящий, который не является объектом. «„Одно“ — это концепция, и потому объективно, а „это“ лишено и малейшего следа объективности». (Хуанбо, стр.35) Мы не можем увидеть (найти, ухватить, достичь, потрогать) это, потому что «мы» никакие не объекты, и «это» не объект, и чем бы «мы» ни были ноуменально, тем же ноуменально является и «это». Итак, мы одно, но в ноумене нет объекта под названием «одно», поскольку, как было сказано выше, не существует такой вещи (объекта), как ноумен.
Это невидение, не видя которым видишь ВСЁ; один принцип, которому тождественны все остальные; одна проблема, решив которую решаешь все остальные разом; центр центров, из которого воспринимается всё.
Замечание английского редактора: Все приведённые выше цитаты Хуанбо были взяты из книги «The Zen». (GroveРrеss, New Yоrk. 1-я публикация 1958 г.)
II
Но феноменальные объекты, или проявленный ноумен, хотя и не отличны от ноумена и могут знать это, даже осознавать это через свой феноменальный психический механизм под названием «интеллект», не могут «проживать» это в своём индивидуальном пространственно–временном концептуальном существовании, подчинённом временному и иллюзорному процессу причинности. Это всё, чем они являются, и им, следовательно, нечего достигать, постигать или иметь. Но чтобы «прожить» это в каком бы то ни было смысле помимо объективного понимания того, чем оно является, и, соответственно, чем являются они сами, они должны расфеноменизировать себя, разобъективировать себя, разотождествить свою субъективность с её спроецированной феноменальной личностью, подчинённой концепции «я».
Эта настройка получила много имён, но, тем не менее, не является событием или переживанием — поскольку нет никакого объекта, с которым это могло бы произойти, только видимость. Это метаноэзис[3], посредством которого выясняется, что эта вымышленная привязка, или отождествление, не существует и никогда не существовала — поскольку это фикция. Это перенос субъективности с кажущегося объекта на абсолютный субъект, которому она и принадлежит по праву, с феномена на ноумен, с иллюзорного края на иллюзорный центр (поскольку у бесконечности не может быть центра), с предполагаемого индивида на универсальный Абсолют.
Это пробуждение от феноменального сновидения «жизни», заключённой в рамки чувственного восприятия и предполагаемого «волеизъявления», — в безличную беспредельность ноуменальности, в которой любая возможная проблема феноменальной «жизни» исчезает, не оставляя и следа.
5. Рассматривая геометрически
Из каждого следующего измерения все предыдущие могут восприниматься как целое. Например, кубическое пространство, или объём, содержит в себе длину и ширину (т. е. плоскую поверхность) и высоту. Разве из этого не следует, что мы можем видеть объём только со следующей, четвёртой, оси измерения, и, соответственно, чтобы воспринять её, нам надо наблюдать с пятой?
Итак, мы наблюдаем феноменальную вселенную, которая предстаёт перед нами в трёх измерениях — длине, ширине и высоте, — с четвёртого измерения, которое может быть тем, что мы называем длительностью, но чью геометрическую характеристику мы можем воспринимать, только если разовьём способность наблюдать из следующего измерения, находящегося под прямым углом к тем, с которыми мы уже знакомы.
Феноменальное видение, таким образом, обычно заключено в трёх измерениях, наблюдаемых с четвёртого. Это восприятие видимости как объёма. Вероятно, однако, что некоторые живые существа видят только в двух измерениях — длине и ширине, или плоскостях, горизонтальных или вертикальных — и что третье, объём, — это предположение, которое они не осознают, хотя и смотрят именно из него.
Если приравнять феноменальность к трёхмерному восприятию, не можем ли мы тогда допустить, что основная характеристика ноуменальности — восприятие с дальнейшего измерения? Если бы это было так, тогда — говоря языком геометрии — то, что мы называем «Пробуждением», есть пробуждение к следующему полю зрения, то, что мы называем «Освобождением», есть свобода от ограничений кубического зрения, в которое мы заключены, и «Просветление» есть внезапная яркость дальнейшей «вселенной», включающей три предыдущих измерения, в ограничивающей тьме которых мы двигались на ощупь. Это три термина, описывающие перенос субъекта в центр, из которого он может воспринимать объекты в дальнейшей, более широкой и совершенной перспективе.
