Бхагаван Раджниш - Йога - сила духа. Книга 1.
Это случилось с сестрой Шилы. Она была в лагере и захотела принять санньясу, но ее муж не дал на то своего согласия. Ее муж — чрезвычайно образованный человек, гм?.. директор научно-исследовательского института где-то в Америке. Тогда она уехала домой. Они постоянно ругались. Она хотела принять санньясу, хотела быть посвященной, но он не позволял ей, и все тут. Затем он нанес мне визит: «Кто тот человек, что вмешивается в нашу жизнь?» И он принял санньясу. А теперь жена доставляет неприятности! Сейчас она совершенно против. А он — очень простой человек, прекрасной души человек. И он постоянно пишет мне: «Что же делать? Ведь я люблю ее, но она совершенно изменилась после того, как узнала, что я принял санньясу». Вот такие дела. Каждый старается управлять другим человеком.
Человек яма управляет собой, а не другими. Остальным людям он предоставляет свободу. Вы же пытаетесь управлять другими, а собой никогда. Человек яма управляет собой и дает свободу другим. Он любит так сильно, что способен дать свободу, и любит себя так сильно, что может управлять собой. Это надо понять: он любит себя так сильно, что не может расточать свои силы, ему надо определить им направление.
Таким образом, нияма и асана — для тела. Размеренная жизнь очень здорова для тела, ведь тело — это механизм. Вы приводите тело в замешательство, если ведете неправильную жизнь. Сегодня вы ели в час, завтра — в одиннадцать часов, послезавтра — в десять, так вы смущаете тело. У тела есть внутренние биологические часы, они ходят по шаблону. Если вы каждый день едите в одно и то же время, тело всегда находится в той ситуации, когда оно понимает, что происходит, и оно готово к происходящему — желудочный сок выделяется в нужный момент. В противном случае, когда вы хотите есть, вы можете пообедать, но желудочный сок выделяться не будет. А если вы принимаете пищу, в то время как желудочный сок не выделяется, то пища становится холодной и пищеварение затрудняется.
Желудочный сок должен быть готов к приему пищи, пока она горячая, тогда поглощение пищи начинается тотчас же. Пищу можно переварить за шесть часов, если желудочный сок приготовился и ждет ее. Если же сок не ждет пищу, тогда переваривание ее занимает от двенадцати до восемнадцати часов. Тогда вы чувствуете тяжесть в желудке, сонливость. Потом еда придает вам жизнь, но не дает вам чистую жизнь. У вас такое чувство, как будто на вашей груди лежит гиря, вы кое-как волочите ноги, неся гирю. А ведь пища может стать такой чистой энергией. Но в этом случае нужна размеренная жизнь.
Каждый день вы ложитесь спать в десять часов. Тело знает об этом, точно в десять часов оно зовет вас спать. Я не предлагаю вам становиться одержимыми — если умирает ваша мать, тогда не надо ложиться спать в десять часов. Этого я не говорю. Ведь люди могут становиться одержимыми...
Существует множество историй об Иммануиле Канте. Он стал одержимым правильностью, он сошел с ума. Не создавайте одержимость. У него был раз и навсегда заведенный порядок, настолько устоявшийся, секунда в секунду, что если к нему кто-то приходит, скажем, гость, Кант бросает взгляд на часы и даже слова гостю не скажет, потому что слова займут время — Кант прыгает в постель, накрывается одеялом, и вот он уснул, а гость сидит тут же. Заходит слуга, он велит: «Уходите же, ведь господину пора спать». Слуга так подстроился под Канта, что ему не надо было говорить философу: «Кушать подано», и не надо было говорить: «Пора спать». Нужно было всего лишь оглашать время. Слуга входил в кабинет и объявлял: «Одиннадцать часов, сэр». И Кант тут же делал, что требовалось, и добавлять было ничего.
Кант был настолько правильным, что его слуга превратился в диктатора, так он всегда угрожал философу: «Я уйду. Повысьте мне жалование». И жалование приходилось немедленно повышать, поскольку другой слуга, новичок, будет мешать. Однажды такое попробовали: пришел новый человек, но ему было невозможно сжиться с Кантом, поскольку тот жил жизнью, расписанной по секундам. Кант ходил в университет, он был великим учителем и великим философом. Однажды лил дождь, и дорога стала грязной, так что один ботинок Канта увяз в грязи, и философ оставил ботинок. Иначе бы он опоздал. И вот так он шел в одном ботинке. В университете Кенигсберга говорили, что люди сверяли по нему часы, потому что он был абсолютно точен, как часы.
Один человек приобрел дом, по соседству с домом Канта, и начал сажать новые деревья. Каждый день ровно в пять часов вечера Кант приходил в определенную комнату, садился у окна и смотрел на небо. Теперь же вид из окна загораживали деревья, и Кант не мог глядеть на небо. И Кант заболел. Философ так сильно заболел... а врачи не находили в нем болезни, ведь Кант вел такую здоровую жизнь. На самом деле, Кант был абсолютно здоров. Врачи ничего не могли обнаружить, они не могли поставить диагноз. Затем слуга сказал: «Не беспокойтесь. Я знаю причину. Эти деревья нарушают его размеренный образ жизни. Теперь он не может подойти к окну, сесть и смотреть на небо. Смотреть не небо теперь невозможно». Требовалось убедить соседа. Деревья срубили, и Кант выздоровел; болезнь сошла на нет.
Но это одержимость. Не надо становиться одержимыми, все нужно делать, понимая это.
Нияма и асана, регулирование и поза: они — для тела. Управляемое тело — прекрасное явление, это контролируемая энергия, сияющая, которой всегда больше, чем нужно, которая всегда жива и никогда не тускнеет и не иссякает. Тогда тело также становится разумным, оно также становится мудрым, тело сияет новой осознанностью.
Пранаяма — это мост; глубокое дыхание — это мост от ума к телу. С помощью дыхания вы можете изменить тело, с помощью дыхания вы можете изменить ум. Пратьяхара и дхарана, возвращение домой и концентрация, принадлежат преображению ума. Затем дхьяна, снова мост от ума к самости или несамости, как бы вы это ни называли, оно значит и то и другое. Дхьяна — это мост к самадхи.
Вот общество; от общества до вас есть мост: ям. Вот тело; для тела существуют регулярность и поза. Снова появляется мост, ведь ум и тело находятся в разных измерениях — пранаяма. Затем обучение ума: пратьяхара и дхарана, возвращение домой и концентрация. Потом снова мост, это последний мост: дхьяна. А затем вы достигаете цели: самадхи.
Самадхи — прекрасное слово. Оно означает, что теперь все разрешено. Оно означает самадхан: все достигнуто. Теперь желания нет, уже нечего достигать. Запредельного нет, вы пришли домой.
ЛЮБИТ ЛИ МЕНЯ ВСЕЛЕННАЯ?
Что представляет собой Ваш путь, который Вы показываете нам?
То, вовсе не путь, вы не обязаны двигаться по нему. Скорее, это простое понимание. Вам нужно прекратить всякое передвижение. Путь в том, чтобы идти куда-то; путь означает достигать чего-нибудь; путь — это средства, а результат далеко в будущем. Вот глубинный смысл всех моих речей: все, о чем я рассказываю вам, — это не путь, это простое понимание. Если вы понимаете, то вы уже достигли цели. Если вы понимаете, то вы всегда находились в месте назначения, никогда, ни секунды вы не были далеки от цели. Возможно, вам кажется, что вы ушли из своего дома, но вы ни на миг не покидали его.
Это отсутствие пути. Или же, если вы настаиваете на слове, если вы так очарованы словом, называйте это путем без пути. Но попытайтесь понять меня: это не путь. Я даю вам не средства, но саму цель.
С тех пор, как я пришел к Вам, я живу медитативной жизнью, она стала более легким и естественным явлением. Однако я практически потерял всякую надежду на просветление. Это противоречивые стремления?
Вовсе нет. Для того чтобы достигнуть просветления, необходимо, чтобы вы потеряли всякую надежду и желание просветления. Иначе желание просветления само по себе становится кошмаром. И чем сильнее вы желаете его, тем дальше вы от него удаляетесь — чем больше желание, тем больше будет расстояние. Отбросьте всякое желание просветления, всякую надежду на него. Если вы по-настоящему перестаете желать просветление, оно может произойти в любой миг. Дайте ему место, пусть вас не заполняет желание просветления.
Величайший барьер для просветления — это страстное его желание, потому что ум, который желает и жаждет, всегда напряжен. Ум окружает едва заметная тревога, ум никогда не расслабляется. Как же можете вы расслабиться, если вам надо куда-то идти, добираться куда-то? Возможно, вы сидите, и, тем не менее, вы в движении. Может показаться, что вы отдыхаете, но подспудно вы тревожитесь. Отбросьте всю эту чушь. Никто никогда не мог достичь просветления через желание. Вот почему все Будды настаивают: станьте нежелающими.
Я не говорю, что когда вы станете нежелающими, вы достигнете нирваны или просветления, я говорю, что когда вы нежелающие, вы и есть нирвана, вы — просветление. Желание — это волнение в вас, как круги на озере... круги исчезают, и озеро спокойно.
