Анастасия Новых - Эзоосмос. Исконный Шамбалы. Книга 1.
— Это еще что, — пожал плечами Сэнсэй. — Если копнуть глубже эту, как ты говоришь «внутреннюю Личность», то в ней можно обнаружить Личность из ее предыдущей реинкарнации, причем страдающую не меньше, чем эта. А под той есть свой страдалец. И так далее.
— Интересно, интересно… А как это можно объяснить?
— Объяснить, конечно, можно. Но, понимаешь, если я начну тебе объяснять языком своей науки, ты вряд ли что-либо поймешь.
Николай Андреевич улыбнулся и вздохнул.
— Это я уже знаю. Но я на это и не претендую. Ты мне просто образно объясни, как говорится, доходчивым для меня языком.
Теперь усмехнулся Сэнсэй.
— Доходчивым, говоришь? — И немного подумав, с юмором проговорил. — Ну, ладно. Представь себе, что душа — это яйцеклетка, а сперматозоиды — это Личности в теле после реинкарнаций. Во время своей жизни Личность, в нашем случае сперматозоид, приближается к яйцеклетке. Вертится, крутится всю жизнь около нее, но оплодотворить не получается. Так он, бедный, вымотавший всю свою жизненную силу, и остается возле нее, ну, скажем так, усохшим, в виде Личности с полным набором своего комплекса неполноценности. Прошла реинкарнация. Следующий сперматозоид-Личность устремляется к той же яйцеклетке-душе. Но и этот всю жизнь промахал хвостиком, двигаясь в материальном направлении. И вместо духовного оплодотворения с яйцеклеткой, свою жизненную энергию потратил на собственный эгоизм. Кончилась жизненная сила, и с этой Личностью случилась та же история неполноценности, которая повергла ее в чувственное мучение похуже, чем ад. Снова реинкарнация. Третий сперматозоид устремился к яйцеклетке. Попытка оплодотворить опять провалилась. И так далее. По прошествию определенного периода в случае, если ни одной из серматозоидов-Личностей так и не удалось оплодотворить яйцклетку-душу, все эти усохшие сперматозоиды с чувственными комплексами, находящиеся возле души, просто уничтожаются.
— А яйцеклетка?
— Она тоже в некотором смысле. Поскольку кому нужна неоплодотворенная яйцеклетка-душа, если она не выполнила свою функцию? Поэтому она тоже аннигилируется в другое состояние. Ведь по большому счету цель-то какая? Чтобы Личность своей внутренней силой Любви, чистой верой смогла соединиться со своей душой. Зачем это нужно? Затем, что при таком оплодотворении рождается совершенно новое по качеству духовное существо — ангел. Вот в нем то и проявляется в реальности свойство, скажем так, ген вечности души и ген мощной жизненной силы. Все это, конечно, очень грубо и очень примитивно сказано. Но, тем не менее, полагаю, что вполне доходчиво… В общем, тут приблизительно так, как в химии — если знать законы происходящих процессов и умело соединить два разных химических элемента, то получится совершенно новое по качеству вещество, субстанция с неимоверным запасом энергии.
— Химия — это, конечно, хороший пример. Но лучше давай остановимся на физиологическом уровне. Это, как ни смешно признать, но действительно более понятно, — с улыбкой отозвался Николай Андреевич. — Я что хотел спросить, а если человек духовно пробивался в течение жизни к этой самой яйцеклетке-душе, но, к примеру, не успел за жизнь это сделать? Тогда что?
— По большому счету, каждый человек имеет свой шанс в течение жизни оплодотворить душу и стать новым существом. Главное, захотеть добиться своей цели, отказаться от негативных мыслей и сомнений и полностью сосредоточиться на одной цели: взращивание внутренней Любви своего духовного начала… Если же человек идет по духовному пути медленно, но уверенно, то, образно говоря, оболочка яйцеклетки-души начинает поддаваться натиску Личности. Даже если этот «сперматозоид» не успел оплодотворить, а пробил всего лишь маленькую брешь по пути к духовному, то следующий «сперматозоид»—Личность занимает его вахтовое место. Работать ему приходится уже в чуть лучших условиях, нежели прежнему собрату. То есть в нем будет больше добра, больше положительного с момента рождения.
Вот посмотри на детей. Два ребенка рождаются в семье. При одинаковых условиях воспитания один эгоистичный, злой, старается загрести все себе, равнодушен к боли окружающих, а другой ребенок добрый, щедрый, открытый людям. Вот тебе и показатель работы предыдущих Личностей в них. Первому ребенку надо еще хорошенько потрудиться в течение всей жизни, чтобы хоть чуть-чуть стать добрым. То есть, грубо говоря, выехать из гаража какодемона. А второй уже в духовном пути и имеет возможность усиливать свой агатодемон силой Любви. И после своего жизненного рубежа каждый из них будет жить тем плодом чувств, что взрастил для себя в течении жизни.
— Да… Действительно, эта Личность что-то говорила о «плоде горечи». Единственное, что облегчает ей боль, это когда у новой Личности идет всплеск силы Любви. Для нее это не просто облегчение, это даже похоже на некоторое успокоение, такую сладкую дремоту истерзанного болью, когда эта боль временно утихает. Но как только новая Личность включает свой центр отрицательных мыслей, муки начинаются заново.
— Совершенно верно. Почему всегда и подчеркивалась для людей важность силы Любви, ее доминирование в мыслях. Это не просто игра в добро. Здесь все намного серьезнее, — добавил Сэнсэй.
Николай Андреевич внимательно слушал, думая, что Сэнсэй расскажет что-то еще, но, так и не услышав продолжения, сказал:
— Если бы люди знали, что их ждет за гранью, то, может быть, и не допускали бы подобных ошибок. У нас ведь как? Святые из поколения в поколение глаголют «верь», а нас все сомнения гложут.
— Вот именно. А сомнений в вере быть не должно! Сомнения допустимы в материальном мире, но в духовном мире, в мире серьезных энергий, любое сомнение чревато глобальными последствиями. Поэтому путь в духовный мир возможен только лишь через чистую Веру и Любовь.
— Да… Самое же интересное по нашему случаю! Оказывается, этот внутренний наблюдатель видел совершенно иную картину. На девочку давила какая-то мощная отрицательная сила, которая и изменила ей реальность на глубоких слоях подсознательного уровня. И именно эта сила, господствуя в ее разуме, толкала на совершение суицидальных действий.
— Сила, говоришь… — промолвил Сэнсэй, и его лицо стало очень серьезным.
Он некоторое время молчал, задумавшись, а потом хотел было что-то сказать, но тут в офис ввалились гурьбой ребята, и Сэнсэй лишь промолвил:
— Ладно, разберемся.
Он договорился с Николаем Андреевичем, когда подъедет для осмотра девочки, и переключился на очередную порцию новостей от прибывшей компании.
* * *Николай Андреевич приветливо встретил Сэнсэя возле входа в клинику и повел, словно гид, по запутанным лабиринтам больничного комплекса. Наконец, они добрались до нужного отделения, в палатах которого лежали потенциальные суицидники и люди, страдающие глубокими депрессиями. Сэнсэй задумчиво шел по длинному больничному коридору вместе с психотерапевтом. Николай Андреевич рассказывал о последних данных обследования девочки.
Дверь одной из палат была открыта настежь. В углу на койке лежал заросший мужчина средних лет, безразлично глядя в дверной просвет. Проходя мимо палаты, Сэнсэй внезапно остановился и, глянув в глаза этому пациенту, резко свернул к нему.
— Куда? Нам же дальше, — не понял Николай Андреевич, думая, что Сэнсэй ошибся.
Но Сэнсэй никак не отреагировал на его слова. Он целенаправленно вошел в палату и сел возле больного. Николай Андреевич в удивлении последовал за ним. Мужчина даже не удосужился взглянуть на посетителей, все так же безразлично глядя в дверной проем.
— И давно ты тут бьешь баклуши? — спросил Сэнсэй, глядя на мужчину, как на своего давнего знакомого.
— Да уже почти месяц, — ответил за него Николай Андреевич, стоящий возле Сэнсэя. — Третья попытка суицида. Глубокая депрессия. Абсолютно не контактный. Вот так и лежит целыми днями…
Но Сэнсэй словно проигнорировал слова психотерапевта. Неожиданно он стал читать странное стихотворение:
— Высший дар нерожденным быть,
Если же свет ты увидел дня —
О, обратной стезей скорей
В лоно вернись родное небытия.
При первых же строчках в глазах больного вспыхнула искорка интереса. Он повернул голову к необычному посетителю и, едва тот закончил читать, восхищенно проговорил:
— Софокл?! Вы тоже читали этого древнегреческого драматурга?!
Сэнсэй лишь загадочно улыбнулся.
— Приятно встретить единомышленника, — в восхищении пробормотал больной, словно самому себе. Но после этого его прямо-таки прорвало бурной речью. — Не думал, что в сих кулуарах раздастся глас, вещающий эти бесценные строки человека, творившего почти два с половиной тысячелетия назад! Поразительно! Я ведь только что размышлял о них. Какие правдивые слова…
