Александр Шевцов (Андреев, Саныч, Скоморох) - Очищение. Том 1. Организм. Психика. Тело. Сознание
Хамство в том, что физик даже не допускает мысли о том, что могли быть другие предположения об устройстве мира, кроме физических. Оно в том, что нигде и никогда вы не найдете у физиков простых слов: если мы допускаем существование Бога, то давайте подумаем, а как бы он оценил наши достижения в понимании придуманного и созданного им мира… Если уж ты допускаешь существование Высшей Силы, то будь последователен и сделай допущение, что она тебя настолько умнее, насколько выше. Не лезь объяснять ни ее, ни ее дела и поступки своей теорией, предположи, что она тоже умела думать. Не наглей, сделай допущение, что Разум есть не только у ученых. Либо уж Бога нет совсем, либо он сотворил нас, а не мы его.
Однако научное хамство — это не просто внутреннее зазнайство, в гораздо большей мере это обычай, обеспечивающий выживание. Попытки физиков думать о том, что их ждет за смертью, осмеиваются и порицаются собратьями с жестокостью подростков, изгоняющих из своей среды урода. Причем, в их отзывах звучит такая ненависть, что невольно встаешь перед выбором — стоит ли ради истины ссориться с сообществом.
Так что, когда кто-то из физиков начинает говорить иначе, стоит забыть все условности его языка и попытаться просто выбрать то, что описывает мир иначе, чем академическая научная картина мира.
Тот же Шипунов делает несколько предположений. Я больше не буду разбирать непоследовательности и противоречия его утверждений. Не надо забывать, что все это записано в беседе, где он пытался говорить попроще. Итак:
«Оказалось, что волновую функцию имеет также человек, молекула, атом и так далее. Именно волновая функция — дух — управляет материальным миром, который без нее оставался бы мертвым» (Там же).
«В учебниках нет формул квантовой механики, и если бы они были опубликованы, то мир просто бы прозрел! К сожалению, так называемое «научное гестапо» не дает их опубликовать. Мы знаем лишь формулу Эйнштейна: Е = тс2, которая ошибочна, потому что в ней отсутствует духовный волновой коэффициент» (Там же).
Что такое «научное гестапо», я не знаю. Возможно, имеется в виду как раз Комитет по антинауке при Академии Наук, который до сих пор действительно преследует все, что по его понятиям выпадает из рамок правильного поведения ученых. Во всяком случае, последнее время, если верить их сайту, он был занят войной с теорией лептонных полей, требуя от промышленности не брать в производство подобных разработок, поскольку лептонные поля — шарлатанство. Впрочем, его чаще называют научной инквизицией. Есть ли действительно сила, препятствующая публикации формул квантовой механики, я сомневаюсь. Но еще более сомневаюсь, что с их публикацией мир прозреет. Впрочем, мне нужно всего лишь показать, чем живут те физики, которые видят сознание физически.
«В подтверждение теории учеными были разработаны жидкокристаллические датчики, которые фиксируют волновые функции. Каждая такая функция — это носитель сущности, организованной куда более сложно, чем физический мир, и потому держащей его "в узде". Интересно, что приборами можно зафиксировать как «положительные», так и «отрицательные» волновые сущности. Это говорит о том, что существует антимир, который не несет жизненного начала, а может лишь разрушать физический мир!»
«Есть такое понятие, как "бездушный человек", — пояснил Шипунов. — Приборы фиксируют, что вокруг него как бы образуется вакуум, в который внедряются электронные «матрицы» с отрицательным знаком и начинают управлять человеком. Раньше это называли вселением беса, сейчас мы фиксируем это приборами, и это действительно страшно!» (Там же).
Разговоры о том, что физики видят сознание или души какими-то полями и исследуют его своими приборами, идут самое малое с семидесятых годов прошлого века.
В 1991 году В. П. Зинченко пишет как о самом обычном явлении в сознании ученых о том, что изменилось в физике после работ Бора и Гейзенберга: «Вдохновленные этим физики строят свои квантово-волновые конструкции сознания, предполагая, что они станут основой новых эвристик в физике» (Зинченко, Миры сознания, с. 15–36).
Где эти приборы и что они в действительности видят, по-прежнему остается загадкой. Даже такое овеществленное видение окружающих человека полей, какое, казалось бы, дает кирлиановская фотография, на поверку оказывается чрезвычайно неоднозначной вещью. Хуже того, команды ученых, занимающихся этим фотографированием, постоянно обвиняют друг друга в шарлатанстве, утверждая, что настоящие кирлиановские снимки делают только они одни. В общем, нет иного такого шарлатанского поприща в мире, как иное понимание сознания физиками. Откровения мистиков оказываются гораздо более заслуживающими доверия, чем попытки ученых приспособить физику для исследования нефизического мира.
Тем не менее, я бы все-таки хотел составить себе спокойное и вызывающее доверие мнение о том, что же на сегодняшний день Наука говорит о сознании как о физическом явлении. После долгих поисков я остановился на Беседе «журналиста В. Щербакова» с академиком Влаилем Петровичем Казначеевым. Я предполагаю, что «журналист В. Щербаков» — это известный русский писатель и мистик Владимир Щербаков. Во всяком случае, он сумел задать Казначееву «правильные» вопросы, благодаря чему Казначеев сумел ответить на уровне, который вызывает уважение. Боюсь, что со всеми остальными публикациями ученых произошла та беда, что у них не нашлось человека, сумевшего их правильно спрашивать. Из-за этого физики говорили так, как мог их понять вопрошающий. И это сделало их прозрения смешными или сомнительными.
Всей публикации предшествует статья главного редактора альманаха «Чудеса и приключения» Василия Захарченко, окончание которой необходимо привести:
«Могучие силы почти в каждом случае встают против. В первую очередь это схваченная застывшим цементом времени традиционность. За ней стоят авторитетные ученые с принятыми, а потому якобы неоспоримыми истинами. Однако на определенном этапе эволюции эти истины перестают быть истинами.
Они сдерживают творческую мысль тех, кто идет вслед за утвердившимися гигантами. Этот процесс не только понимают, но и принимают прогрессивные ученые. Вот замечательные слова академика В. И. Вернадского:
— Вся история науки на каждом шагу показывает, что отдельные личности были более правы в своих утверждениях, чем целые корпорации ученых или сотни и тысячи исследователей, придерживающихся господствующих взглядов» (Захарченко, с. 2).
Итак, я постараюсь в свободно текущей беседе двух мыслителей выделить последовательность рассуждений, относящихся к сознанию.
Все рассуждение Казначеева начинается с чрезвычайно верной методологической установки. По сути, это есть выполнение того самого картезианского требования изначального сомнения, которое кладется всей современной Наукой в основу правильного рассуждения:
«Надо понять, что на Земле нам действительно известна достаточно хорошо пока лишь белково-нуклеиновая форма жизни. Однако есть много работ в отечественном естествознании (чем занимается ваш покорный слуга) и в мировой литературе, указывающих на то, что белково-нуклеиновые формы жизни на Земле не единственны, и на планете Земля сосуществуют, вероятно, другие формы организации живого вещества» (Казначеев, с. 6).
Если вы приглядитесь, то станет очевидно, что настоящее научное исследование только так и может начинаться: по мере того, как мы все лучше изучаем основные формы жизни, у нас накапливаются наблюдения, говорящие о том, что эти формы не единственные. Пока эти наблюдения не объяснены, мы обязаны усомниться в том, что исходные представления Науки единственно возможные, и сделать предположения о том, как можно объяснить эти наблюдения. Естественно, объяснение любых наблюдений, не укладывающихся в правящую или общепринятую картину мира, возможно, только если создать более широкую картину. А это означает, что такое предположение исходно должно выводиться из иной картины. Это объясняет, почему до сих пор подобные исследования почти отсутствуют. Такие крошечные посылы, как одно-другое наблюдение, не укладывающиеся в научную картину мира, если взяться за их исследование, превращаются в поиск иных научных картин мира. А вот на это налетевшие на неожиданные факты ученые не готовы! Для этого надо обладать задатками творца науки, а не просто честного экспериментатора.
Исследование Казначеева начинается с постановки задачи, то есть с вопроса:
«Но если на Земле и в Космосе существуют другие формы живого вещества, то кто мы такие и как мы взаимодействуем с этими формами других вариантов жизни?» (Там же).
