Дмитрий Верищагин - Мудрость, часть 1
А что происходит, когда уровень эндорфинов высок? Да, нам хорошо. И опять-таки — во всех ли отношениях это хорошо? Чувствительность к раздражителям, в том числе болевым, в этот момент снижается. Когда нам действительно хорошо, мы можем забывать и о боли, и о серьезной болезни — это все знают. Но почему снижается эта чувствительность? Чтобы не реагировать на мелочи, которые, как считает подсознание, в данной ситуации не опасны и вообще не важны. Если мы чувствуем, что все хорошо, — это значит, мы на правильном пути, делаем все верно и успешно решаем какую-то важную для нашего выживания и благополучия задачу. Например, мы решаем безусловно важную задачу продолжения рода и для этой цели идем на свидание с особой противоположного пола. Подсознание тоже считает эту задачу очень важной и должной быть выполненной любой ценой — а потому из поля нашего восприятия уходит зубная боль, мучившая нас еще полчаса назад, а также ломота в пояснице, кашель и насморк и многие другие проблемы. Это не значит, что мы мгновенно выздоровели, — мы просто на время перестали ощущать свои болезни. Если свидание не превращается в очередной стресс и нам действительно хорошо безо всяких примесей иных настроений — то реакции сознания замедляются, делаются более инертными, не так четко контролируется координация движений (потому что бежать и драться не требуется). Организм не настроен на защиту — он не экономит энергию, а щедро ее тратит, потому сопротивляемость организма снижается.
Понаблюдайте за собой, когда вы в спокойном, благодушном, расслабленном состоянии. Да, вам хорошо- но вот даже самого слабого врага в таком состоянии вы вряд ли победите. Да даже в элементарную детскую компьютерную «стрелялку» легче выиграть в состоянии стрессовом, слегка взвинченном, чем в этой благодушной расслабленности. Попробуйте — убедитесь сами.
Итак, для нас важно то, что в одной ситуации наша чувствительность повышается, а в другой — снижается. И важно для нас то, что в прямой зависимости от этого находится не что иное, как наша способность к борьбе и победе — а значит, к выживанию.
Но заметим: нормальный человек с более или менее здоровой психикой постоянно переходит из одного состояния в другое, не задерживаясь слишком долго ни в одном из них, человек с еще более здоровой психикой и вовсе балансирует где-то посреднике, двигаясь туда-сюда, но почти не зная крайностей.
Так энкефалин-эндорфиновая система стремится соблюдать равновесие. Что это означает? То, что подсознание знает меру в своих притязаниях. Да, в его силах было бы довести человека до полной эйфории — вплоть до безумия от радости, или до тотальной депрессии — вплоть до самоубийства. Но на деле так происходит крайне редко, только в патологических случаях.
У нормального же человека повышение уровня эндорфи-нов через какое-то время приводит к повышению уровня эн-кефалинов, после чего уровень эндорфинов снижается сам. И наоборот. Мы уже приводили такой пример в случае волнения перед выходом на сцену: страх — волнение — повышенный уровень энксфалинов — плохо — улучшение реакции и боевая готовность — успех — победа — повышение уровня эндорфинов — снижение уровня энкефапинов — хорошо. Для чего же наш организм такое вытворяет?
Да просто для того, чтобы не погибнуть. Ведь суть жизни — в движении. Застой — прекращение движения — прекращение жизни. Пока мы способны двигаться от «хорошо» к «плохо» — мы живем. Как только мы впадаем в какую-то крайность и там безжизненно и неподвижно застываем — мы погибаем.
Поэтому не стоит так уж безоглядно гнаться за состоянием «хорошо», стремиться к сплошной только радости. Уровень эндорфинов не может расти бесконечно, он непременно должен возвращаться, падать до нормы. А ведь любое «хорошо» быстро приедается, уже перестает так волновать, как раньше, — и нам хочется еще большего «хорошо». То есть нам захочется увеличивать уровень эндорфинов беспредельно. И в конце концов мы бы «зависли», не в силах сдвинуться с места. Тогда как организму пора решать другие задачи — и спастись от опасности, и побороться, и перейти к решению новой позитивной задачи, а раз организм «завис» — он всего этого не может, а потому не может справляться с насущными требованиями жизни, а значит, погибнет.
А если бы уровень энкефалинов увеличивался бы беспредельно, то человек пребывал бы в вечной борьбе, все время бился бы с врагами и обстоятельствами, теряя ощущение реальности, не понимая, что давно пора отступить, накопить сил, отдохнуть, наконец, потому что от вечного боя силы истощаются и у любого врага увеличиваются шансы на победу. Атак — повоевали, попробовали справиться с врагом или враждебными обстоятельствами — и стоп, хватит. Нужно отдохнуть, оценить свои силы: продолжать ли бой или смириться с обстоятельствами, начать считать их данностью и привыкать жить в новых условиях. «Застревая» на препятствии, которое сразу не поддается, мы никогда его не одолеем. Иногда надо отойти в сторону, пожить как бы в тени этой преграды — а потом, глядишь, и представятся благоприятные обстоятельства, чтобы обойти ее.
Как мы видим, равновесие наших положительных и отрицательных эмоций весьма подвижно и имеет обыкновение стремиться к восстановлению. Так уж устроен наш организм. Мудро? Еще бы!
Человеческий мозг сам соблюдает равновесие плюса и минуса. Это залог выживания. Ни больше ни меньше.
И выживание это, как мы видим, зависит от энкефалин-эндорфиновой системы — самой мощной системы человеческого мозга. Она действительно самая мощная, потому что потенциал ее просто невероятен.
Что происходит, когда деятельность энкефалин-эндорфи-новой системы нарушается, мы видим на примере наркоманов. Например, как мы знаем, существует героиновая наркомания. Героин, как и остальные наркотики опиоидного ряда, делает не что иное, как имитирует действие эндорфинов.
Наркоман как раз и делает то, что делать совершенно недопустимо, — стремится повышать уровень эндорфинов до бесконечности. Причем уровень вводимых химикалиев намного превышает обычный физиологический уровень эндорфинов! Да, человеку сначала так хорошо, как не бывает при нормальном уровне эндорфинов. Но потом чувствительность и к этому уровню снижается — и человеку требуется все больше и больше наркотика, чтобы стало хорошо. В итоге возникает зависимость — человек не может жить без наркотика, причем дозы требуются все большие.
Что происходит дальше? А дальше организм все же как-то пытается восстановить нарушенный баланс. То есть мозг начинает стремиться компенсировать возросший уровень эндорфинов соответствующим же уровнем энкефа-линов. Что это значит — вы уже поняли: из своего только что познанного рая человек проваливается в такие глубины ада, что Боже упаси.
А если наркотик перестали вводить — еще хуже: начинается ломка. А это страшное состояние, когда человек начинает вдруг ощущать жуткую боль даже от простой, самой обычной работы своих органов. Болезней может там никаких не быть — просто организм работает — и от этого ужасная боль. Почему это происходит? Дело в том, что искусственно поднятый при помощи наркотика уровень эндорфинов в организме приводит к тому, что организм вообще теряет способность вырабатывать эндорфины самостоятельно. А зачем ему трудиться и делать это самому, когда и так вводят, да еще в огромных дозах? Наркотик перестали вводить — а организм уже отвык вырабатывать эндорфины. В итоге эндорфинов в организме нет. А уровень энкефалинов компенсационно очень высок. В итоге все болевые реакции обостряются до предела, и человек начинает ощущать болевые компоненты обычной работы органов (эти болевые компоненты всегда присутствуют в обычной работе органов, но здоровый человек этого не ощущает, потому что эта боль «замаскирована» эндорфинами.
Но самое страшное впереди. Если наркомана хорошо и упорно лечить, уровень эндорфинов, производимых мозгом, постепенно опять придет в норму. Но все же он никогда не достигнет того уровня, который достигается героином. А испытанные раз ощущения может захотеться повторить. Поэтому так сложно лечится наркомания и так много случаев рецидивов этой болезни. Наркотик для человека становится и смыслом жизни, и другом, и родственником. Если даже человек сам очень хочет бросить принимать наркотики, если он все силы прилагает для излечения — стоит ему только из-за чего-нибудь расстроиться, как тут же в его мозгу создается такой дисба1анс химических веществ, что уравнять его без наркотика почти немыслимо. Ведь эндорфиновая система у него не тренирована, а скорее атрофирована после приема наркотиков — значит, эндорфины не вырабатываются самостоятельно, зато энкефалиновая система, наоборот, оттренирована для восстановления баланса после приема героина — то есть энкефалина вырабатывается сверх всякой меры. И вот малейшая неприятность приводит к срыву, потому что мозг сам не может вернуть равновесие, справиться с этой неприятностью.
