Яков Бирсави - Карлос Кастанеда. Закрытый семинар великого мастера. Продвижение к Силе

Вопрос:

— Я тоже спрошу вас о терминологии. Вы постоянно говорили нам о магии, раскрывали секреты магов, но эта ваша «магия» абсолютно не соответствует тому понятию, которое люди привыкли в него вкладывать.

Кастанеда:

— Видите ли, люди вкладывают в понятие «магия» то же самое, что и в понятие «технический прогресс». Магия, по их мнению, это то, что позволит им изменять под себя окружающий мир. Технический прогресс служит этой же самой цели. Человек живет во времени и пространстве, и ему постоянно не хватает ни того, ни другого. Вот техника и позволяет нам увеличивать время (за счет того, что делает за нас всю нашу работу) и расширять пространство (за счет полетов на само лете, поездок на поездах, авто и так далее). Технический прогресс дает нам иллюзию того, что все делается как по волшебству. Понятие магии, которое использует дон Хуан и другие подобные ему маги, прямо противоположно этим общепринятым «стандартам». Видите ли, магия — это метод изменения человека. Человека, а не мира, чувствуете, какая разница? Меняя себя, маг изменяет и мир. Миры! Меняя свое отношение, свое восприятие — мы меняем мир, постоянно меняем мир, так что он каждый раз получается новым. Я ответил на ваш вопрос?

Вопрос:

— Значит, магия сродни религии? Ведь религия тоже меняет отношение и восприятие.

Кастанеда:

— Я бы не стал сравнивать магию и религию. Религия — это путь изменения для всех. Магия — путь изменения одиночки. Это очень одинокий путь. Можно даже сказать, эгоистичный. Религия предполагает сострадание; маг же никогда не сострадает. Ему вообще дела нет до окружающих, если они не входят в его магическую группу. Это не значит, конечно, что он может идти по головам. Маги вообще очень деликатны. Они никогда не вмешиваются в чужую жизнь, никому не мешают и никого не обижают. Обидеть человека в магии означает стать его должником. А маги не одалживаются. Если это произошло, маг обязательно вернет долг и загладит обиду. Маг должен жить со всеми в ладу, потому что только так можно сохранить знание. Агрессивность древних магов и погубила эту традицию. Почти погубила. Если бы они меньше думали о себе и старались ладить со всем миром, традиция была бы жива до сих пор.

Вопрос:

— Расскажите о последней битве мага — о битве со смертью. Как это происходит?

Кастанеда:

— Вообще-то, так же как и у любого другого человека. Приходит смерть и забирает его. Разница в нюансах. Люди обычно не знают, что умрут; вернее, знают, но не осознают. Маг же — знает. Оттого и называется человеком знания. Любая его битва — это битва со смертью. Дон Хуан рассказывал, что последняя битва мага выглядит как танец. Маги смотрят в лицо своей смерти и танцуют. Затем они бросают ей вызов, и она забирает их. Я спросил его, почему именно танец: ведь, в сущности, это совершенно неважно, то, в каком положении застанет нас смерть: в танце, в крике, в ходьбе или на бегу, или вообще во сне. Я еще сказал тогда, что многие мечтают умереть во сне и я бы не отказался от такой приятной смерти. «Ты дурак, — ответил мне дон Хуан. — Для мага нет более позорной смерти, чем смерть во сне. Смерть во сне — это смерть дерева, которое срубили зимой. Дерево зимой — не настоящее дерево, это просто древесина. В момент смерти ты должен знать, что ты — человек, а во сне ты этого не знаешь. Перед лицом смерти важно только одно: что ты — человек». Дон Хуан рассказывал, что маги учатся танцевать для последней битвы. Он пытался и меня научить, но в последний момент у меня не хватило духу повернуться лицом к смерти и бросить ей вызов. Мне повезло, что это не была моя настоящая смерть, иначе она забрала бы меня как труса.

Вопрос:

— Почему дон Хуан выбрал именно вас для передачи своих магических знаний?

Кастанеда:

— Я не знаю. Я честно не знаю. Быть может, ему был какой-то знак (он видел знаки и знамения повсюду), но мне он об этом ничего не говорил. Единственный раз, когда он намекнул мне на мою «исключительность», был тогда, когда я впервые попробовал пейотль. Я увидел тогда собаку и стал играть с ней. Дон Хуан уверял меня, что это была не настоящая собака, а дух пейотля, который индейцы называют Мескалито. Дон Хуан сказал, что никогда не видел, как Мескалито играет с кем-либо. Он по считал это важным знаком в отношении меня. Но это было уже тогда, когда он начал учить меня. Лишь одно я знаю наверняка: ему нужно было продлить свою линию магов. Но, кроме меня, у него еще были ученики. Честно говоря, я не ощущаю себя избранным, потому что не умею и половины того, что умел дон Хуан.

Вопрос:

— Многие называют себя вашими учениками. Как вы относитесь К таким людям?

Кастанеда:

— Нормально отношусь. То есть никак. У меня нет учеников, потому что я не учитель. Я даже не проводник. С другой стороны, надо узнать, кого вы называете учениками. Есть люди, которые читали мои книги и чему-то научились из них. Можно ли их назвать моими учениками? В каком-то смысле — да. Вы и многие другие, кто посещал мои лекции и семинары, тоже чему-то у меня учились. Вы — мои ученики? Почему нет? Пусть называют себя, как хотят, и вы тоже можете себя называть, как хотите. Только не забывайте о том, что любое название — это ярлык, это образ, подпитывающий вашу личную историю. Если вы думаете, что она обогатится новыми красками, если вы будете называть себя моими учениками, то вы очень ошибаетесь. Личная история слишком статична. Это просто впишется в уже существующий образ, только и всего. С другой стороны, я никогда не опровергаю такого «ученичества». Видите ли, все эти рассказы мне крайне выгодны. Стирание личной истории включает в себя и тот туман, который создается слухами и рассказами. Пусть мои «ученики» рассказывают обо мне самые невероятные истории: мне это только на руку. Неважно, правда это или нет. Важно лишь то, что никто не сможет понять, кто я такой. Чем больше таких историй, тем сложнее меня определить и вставить в определенные рамки. Тем не менее я не советую вам становиться распространителями историй обо мне. Вам это может навредить в том смысле, что вы еще больше закоснеете в своей личной истории. Ученик Карлоса Кастанеды — только представьте себе, сколько сил потребуется для того, чтобы поддерживать этот образ!

Я записывал не все вопросы и не все ответы. Большинство из них были очень типичны (все-таки большая часть группы — девушки; они весьма активно интересовались личной жизнью Кастанеды). Когда же вопросы иссякли, я поднял руку.

— У меня только один вопрос, Карлос, — произнес я. — Этот вопрос: зачем?

— Я понял, — кивнул Кастанеда. — Остальные не поняли, поэтому давай договоримся, кто пояснит: я или ты?

— Я поясню, — сказал я, обращаясь к остальным. — Жизнь мага или человека знания увлекательна и интересна. Это уже само по себе хорошо. Но, насколько я понял, маг, хотя и верит в духов и божеств, однако не думает, что после смерти его ждет какое-то личное существование. То есть смерть для мага означает конец всего. В точности то же самое, что она означает для любого другого человека. Тогда зачем становиться магом? Зачем это все? Смерть придет и возьмет, танцуй ты перед ней или не танцуй. Ей-то все равно. Да если бы и было не все равно, какое нам до этого дело? За ней ведь ничего нет. Так что: зачем?

— Ни зачем, — сухо ответил Кастанеда. — У магии нет цели. Цель магии — сохранение самой себя в поколениях людей. За это она дает магу некоторые привилегии. Магия — это просто выбор того стиля жизни, который может расширить границы вашего мира. Он не лучше и не хуже любого другого выбора. Смерть действительно уничтожает все. Это значит, что вы можете с чистой совестью забыть все, что я вам говорил и чему я вас научил (если, конечно, научил). Вы можете выбрать магию или что-либо другое, что лучше вписывается в ваш образ существования. Многие выбирают магию за возможность продлить жизнь на несколько веков. Такая возможность существует; но не для всех. Впрочем, смерть все равно придет. Нет людей бессмертных, есть люди, живущие долго. Так что, в конечном счете, ни зачем.

Эпилог

Вопрос, который я хотел задать Кастанеде и который задал на последнем занятии, собственно, и определил мое отношение к учению индейских магов. Вскоре после того семинара я женился на Делии, а после окончания университета пошел работать на биржу, как и собирался. Все же я не упускал случая посетить лекцию Кастанеды или его семинар. Хотя я и не собирался стать магом (это был не мой выбор), все же мне было интересно наблюдать за ним. Меня привлекала личность Кастанеды. И кое-чему я действительно у него научился. Например, тому, что личная история — это понятие сугубо абстрактное. В мире финансов, где все базируется на репутации, это весьма забавное и полезное знание.

Напоследок хочу лишь еще раз повторить: я — не ученик Кастанеды и не его последователь. Разумней будет считать, что в моей личной истории его не было вовсе.