Бодхи - Путь к ясному сознанию
Рассудочно понять, что «родственная связь» — это додуманный фантом, недостаточно, чтобы преодолеть его действие, выраженное в разнообразных «я должна». Для реального преодоления действия механизмов я советую провести полномасштабное исследование родственников. Разберись в том — что это за люди, насколько они в самом деле тебе близки и интересны. Составь список из сотни вопросов, ответы на которые значимы для тебя самой, попроси их ответить на них, обоснуй свое желание именно тем, что хочешь узнать их получше. Пусть среди этих вопросов будут вопросы и про секс, и про НЭ — все то, что на самом деле тебя волнует, интересует. Затем беспристрастно рассмотри их ответы и составь по ним искреннее мнение. Уточняй, задавай дополнительные вопросы — разберись в этом.
Перейдем к вопросу об интерпретации обстоятельств. Когда ты больно спотыкаешься о камень, возникает мысль «вот же свинья, лежит тут…». Когда ты открываешь книгу, и уже третий раз подряд она вываливается из рук, возникает мысль «да что ж такое-то», и ты начинаешь раздражаться. Таких проявлений, свидетельствующих о наличии у тебя механических интерпретаций, полно — стоит только присмотреться, как ты увидишь, что жизнь буквально пронизана ими, каждый миг нашпигован интерпретациями. Ты «знаешь», что книга «должна» открываться с первого раза; ты ждешь, что камень «не должен» лежать на дороге; ты уверена, что соседский мальчик «должен» здороваться первым, а твой сын «должен» лучше учиться, правительство «должно» проводить более правильную монетаристскую политику, а новый холодильник «не должен» тут же сломаться. Механические интерпретации обстоятельств — повсюду, ими опутана вся жизнь.
И когда ты начинаешь устранять механические интерпретации, то появляется особая свежесть, озаренные восприятия. В глубоком детстве ты была свободна от груза интерпретаций, ты просто смотрела на мир широко открытыми глазами, и по мере устранения механических интерпретаций ты начинаешь чувствовать, как свежесть детских впечатлений возвращается. Мир становится глубже, шире, выше, грандиознее, поразительнее, прозрачнее, в нем вырастают новые измерения восприятий, которые раньше немедленно подавлялись в самом зародыше.
Интерпретации — это сгустки мыслей, которые группируются в жесткие концептуальные структуры. Увидеть это легко. Когда ты идешь по улице, то знаешь, что сейчас «зима». Когда приходишь домой, ты знаешь, что находится за окном. Когда идешь на работу, ты точно знаешь, что придешь именно туда, и что там будет именно то, что обычно. Я знаю, как меня зовут. Знаю, в какой стране живу, какие люди меня окружают. Все это есть жестко закрепленная совокупность интерпретаций, и у меня нет возможности увидеть то, чего я обычно не вижу. Если я вижу «дерево», то «знаю», что «дерево» — это ветки, ствол и листья, и я не обращу внимания на просветы между листьями, не увижу игру теней, и не испытаю чувства красоты и предвосхищения, которые таинственным образом резонируют с ней. Я не обращу внимания на проблеск радостного желания, не развернусь и не пойду в другую сторону — я ведь «знаю», что иду в магазин.
Мне нравится путешествовать — бродить по незнакомому городу, смотреть на самые обыденные вещи и испытывать удивительные чувства оторванности, свежести только потому, что я ничего здесь не узнаю, я здесь не был и не знаю, что меня ждет за углом. Я знаю, что никто меня здесь не знает, и я чувствую себя освобожденным. Я не знаю, что сам буду испытывать через минуту или две — ничто не запрограммировано, еще не сложились привычки. А что тебе мешает испытывать это прямо здесь и сейчас — у себя дома, на работе, в транспорте? Только привычка воспринимать себя «дома», а это еще и привычка испытывать серость, быть бесчувственной, уставшей, ничего не ждать, не прислушиваться к своим желаниям, озаренным восприятиям. Когда я представляю, что живу в другом городе, что меня тут никто не знает, что я вообще не я, то жизнь пробуждается, радостные желания обостряются. Но, разумеется, сразу же возникает мысль: «все это игры, на самом-то деле я знаю, где нахожусь», и все исчезает, снова приходит к власти обыденная серость. Ясное рассудочное сознание не противоречит озаренным восприятиям, конечно, но подобной практикой «забывания» можно вызвать к жизни те ОзВ, которые по привычке не проявляются в данных обстоятельствах, запоминать их и тренироваться испытывать независимо от интерпретаций. И поскольку проявляются те восприятия, которых до этого не было, это означает, что «я» прежний — уже не «я» этот, ведь «я» — это лишь обозначение совокупности восприятий, проявляющихся в этом месте.
Мы ежеминутно, ежесекундно обманываем себя, говоря — это все уже знакомо, все известно. Известно что есть, что будет, где я буду через минуту и т. п. Непрерывно работает компьютер в голове, и пока он работает, будь уверена — 99 % всего интересного, что ты могла бы прямо сейчас испытать, проходит мимо. На мир накладывается схема описаний, которая не позволяет вырваться за ее пределы.
Я просыпаюсь утром. Я говорю — я дома, это мой дом, моя квартира, мой город, я буду делать то-то и то-то, такие-то планы, на улице дождь, противно, мрачно, бесперспективно… всплывает весь ряд ассоциаций и привычек, связанных с этим описанием, и я становлюсь серым пустым существом.
Я просыпаюсь утром. Я знаю, что буду прилагать усилия к устранению омрачений, поэтому может произойти все, что угодно. Может открыться что-то новое независимо от того — где я и кто я, в любой момент жизнь может измениться, и это немного страшно, но очень интригующе. И особенно моя жизнь может измениться, если я прибегну к действиям, освобождающим из плена стереотипов восприятия и отношения к миру. И я чувствую, что прикасаюсь к пульсу жизни, и тут же в самом деле начинают происходить удивительные вещи — возникают интересные, новые мысли, свежие настроения, проблески новых или уже известных ОзВ, я начинаю вести себя иначе, прямо во мне открывается путь.
Раньше я часто испытывал острую потребность любить, но компьютер в голове говорил — ты хочешь любить, но ведь некого! Ну нет сейчас рядом со мной такого человека, который бы меня восхищал, к которому я мог бы испытать любовь. И сразу становилось серо, тускло и противно. Так могло длиться месяцами, когда я не переживал любовь, потому что не к кому. Пришел день, когда я спросил себя — а собственно, какая разница? Я хочу испытывать любовь — сейчас. Имеет ли значение, что сейчас ее испытывать не к кому? Может мне просто вообразить такого человека, ведь я хочу переживать любовь, а к кому — имеет ли это значение? Я попробовал вообразить девушку, какой-то образ сложился и я понял, что нет, абстрактный образ любить не получается. Тогда я поставил вопрос иначе — а может быть я смогу испытывать любовь, если приму гипотезу, что где-то есть девочка, которую я бы полюбил, если бы встретил. Мои глаза ее не видят, я ничего о ней не знаю, но то, что я испытываю желание любить, это и означает, что я ее чувствую и люблю. И почему я должен убивать размышлениями свое желание и способность любовь? Это все равно, что сказать — сейчас ночь, милая, очень темно, я тебя не вижу — как я могу тебя любить? Глупо? Глупо. А эти ситуации очень похожи — я не вижу, не слышу, не знаю о существовании любимой девочки, но именно потребность испытывать любовь и является самым непосредственным знанием о ней. Приняв такую гипотезу к рассмотрению, я обнаружил, что способен испытывать любовь! Я чувствовал себя в тот момент немного сумасшедшим, испытывал стеснение, потому что рассудок шептал: «ну ты даешь… ну как можно вообще любить неизвестно кого? Это какой-то бред…». Но бред или не бред, а выбор очень прост — либо я прямо сейчас испытываю это, либо не испытываю. Я выбрал испытывать, тем самым осуществив прямое порождение озаренного восприятия, устранив серость, поддерживаемую концепциями об отсутствии любимой девочки. Если кто-то мои переживания назовет иллюзией или глупостью или сумасшествием — мне все равно, так как мне НРАВИТСЯ то, что я сейчас испытываю, мне нравится то, как меняется жизнь в результате таких переживаний.
Впоследствии я переживал любовь, не направленную ни на кого конкретно, столько, сколько вообще был способен вынести. Этому не мешали личные отношения с любимой, ведь наши личности не пересекались, и моя тогдашняя склонность к НЭ не становилась препятствием для любви. Эта любовь обладала уникальными свойствами — она не только не была направлена на кого-то конкретно, она еще и не исходила из меня! Я был словно на пути потока любви, которая начиналась нигде и шла в никуда, пронизывая меня. Позже опыт такой любви научил меня любить и конкретного человека без примесей НЭ собственничества, ревности и пр. Любовь стала именно Переживанием, а не дикой смесью НЭ и ПЭ.
Ничто так не ограничивает жизнь, как ложное «понимание» того, что жизнь ограничена. Мои эксперименты привели к выводу: эмоции — не неотъемлемая часть «меня», их можно выбирать по желанию. И когда я задумался — чего же я хочу, то увидел, что НЭ — это багаж, который я несу по инерции, и я хочу сбросить его. Так я поставил перед собой задачу прекращения НЭ, и ее решение оказалось крайне интересным, хоть и непростым делом.
