Геше Роуч - Как работает йога. Исцеление и самоисцеление с помощью йога-сутры

— Вон! Слезь с него! — теперь даже голос коменданта было трудно узнать, он вопил, словно ребёнок, зашедшийся в истерике.

— Вспомните наши уроки! — крикнула я.

— Нет, это ты запомни! — Дубинка ударила в пол рядом со мной.

Комендант всхлипнул и набрал в грудь воздуха… — БУДЬ ПРОКЛЯТА! — Дубинка опустилась на мою спину… — ТВОЯ! — Опустилась снова… — ЙОГА! — Опустилась в третий раз.

Мои глаза заволокла пелена боли, но я слышала, как, отбросив своё оружие, он с рыданиями выбежал на улицу. Я прислушалась к тёплому биению жизни в дрожащем теле, на котором лежала, ощутила горячую кровь, вновь заливающую израненную спину, и позволила себе расслабиться среди этого тепла. Через некоторое время пристав зашевелился. Он осторожно выбрался из-под меня, подполз на коленях к двери и уже снаружи обернулся, прижавшись к бамбуковым прутьям и вглядываясь сквозь них, словно сам был в тюремной камере, а я снаружи.

Я закрыла глаза и вернулась к книге Мастера, к тому месту, на котором остановилась ночью:

Воистину,

Вся наша жизнь

Есть страдание.

Глава 22. Сосуд

Весь тот день я пролежала на животе в своей камере. Меня страшно мучила жажда. Наконец пришёл караульный, помог мне приподнять голову и дал напиться. Глаза у него были заплаканные, и он был один. Я заснула и проснулась лишь поздно вечером, услышав шаги, вернее, почувствовав их щекой, прижатой к полу. Послышался голос, это был пристав, но я была в таком состоянии, что уже ничего не боялась.

— Девочка, ты… не бойся меня.

Я попыталась взглянуть на него, но не смогла, увидев лишь глиняный кувшинчик и блюдце, которые он поставил на пол.

— Не шевелись, я всё сделаю, — продолжал он, бережно приподнимая мои волосы и отделяя их от засохшей массы крови и гноя, покрывавшей спину. Потом я почувствовала, как его пальцы отделяют от воспалённой кожи обрывки платья. — Сейчас будет больно, приготовься. Ничего не поделаешь, это нужно… Я умею… — сбивчиво проговорил он, — я знаю, как надо… как лечить, — и стал поливать мне спину остро пахнущей жидкостью.

Это была тростниковая водка, которая обжигала как огонь, но у меня не было сил даже кричать. Затем пристав взял блюдце и стал медленно накладывать на мои рубцы что-то холодное, такое холодное, как лёд на вершинах моих родных гор, распространявшее аромат сандалового дерева и свежего масла. Закончив, он прикрыл мне спину куском чистой белой ткани, встал и снова взял в руки кувшин. Вскоре я услышала бульканье — он выливал остатки водки в дырку в стене, служившую отхожим местом.

Потом его шаги стали удаляться. Я спокойно заснула, и мои раны начали заживать.

Комендант снова появился лишь на третий день. Первым делом он заглянул ко мне в камеру, где я сидела на полу, и спросил, достаточно ли я поправилась, чтобы дойти до кабинета и поговорить. Я молча кивнула.

Он сел за стол, я устроилась напротив, с трудом выпрямив спину.

Сделав вид, что не заметил, комендант начал. — Ну что ж, я ещё немного поразмышлял о тех идеях, и… — он осёкся, встретившись со мной взглядом.

— Вы думаете, господин комендант, что мы сможем так вот просто всё забыть и двинуться дальше?

Его лицо налилось краской, он потупился. Наступила неловкая пауза.

— Да, конечно… Я очень сожалею, что… что ударил тебя.

Через некоторое время наши глаза снова встретились, и я отвернулась к окну.

— Дело не в том, что вы меня ударили, — медленно проговорила я, собираясь с мыслями. — Главное не это… — и снова замолчала. — Дело не в вашей ошибке. Их делает каждый ученик, на то он и ученик. В противном случае и учитель бы не понадобился. Так что ошибки, подобные вашей, в порядке вещей, и настоящий учитель относится к ним спокойно. Нет, дело в другом… — Я задумалась, потом внезапно поняла. — Это то, о чём говорит Мастер в своей «Краткой книге»:

Другой способ —

Это попросить Мастера

О благословении.

— Другой способ… для чего? — поднял брови комендант.

— Другой способ достичь высших целей йоги: как раз перед этими строками Мастер Патанджали перечисляет некоторые способы достичь истинного счастья и физического совершенства. А потом вдруг он говорит: «Вы можете добиться того же самого, всего лишь попросив Мастера о благословении».

— Я думал, что Мастер — это он, — удивился комендант, — разве существует какой-то другой?

— Он говорит о том Мастере, который есть у каждого ученика: о его собственном учителе.

Я почувствовала, что в очередной раз задела гордость коменданта, а гордости ему было не занимать. Таковы, наверное, все способные ученики, и задача учителя в том, чтобы вытащить их гордость наружу, обработать хорошенько с помощью своей особенной дубинки и вложить обратно в сердце уже в виде здоровой уверенности. Этим мне и предстояло заняться.

Брови коменданта вновь поползли кверху.

— Ну, не знаю… — начал он, — не думаю, что мог бы называть тебя Мастером, ведь ты же ещё почти девочка.

— Нет, конечно, я не Мастер, — спокойно кивнула я, стараясь сдержать вспыхнувшие эмоции. Он удовлетворённо кивнул в ответ. — Но я… я ваш учитель.

Он подозрительно прищурился, ожидая подвоха. Действовать следовало осторожно.

— Ты меня учишь немного, это верно, — сухо признал он. — Но только потому, что я сам попросил тебя и сам организовал эти… эти, скажем так, встречи.

Я с трудом заставила себя улыбнуться. Он даже не назвал их занятиями.

— Выходит… то есть, вы хотите сказать, что на самом деле главный здесь вы, потому что вы сами решили заниматься, а меня просто использовали для занятий, фактически наняли, так что я просто… в каком-то смысле, я ваша служанка, а вовсе не учитель.

В его глазах зажглись злые огоньки. Он молчал. Похоже, я попала в точку.

— Вот в этом и есть главная проблема, — мягко сказала я, изо всех сил стараясь быть услышанной. — Видите ли, йога… йогу нельзя так изучать.

Будь это даже какая-нибудь дорогая школа, моя школа, куда вы приходите и платите за уроки, вы никогда не овладеете йогой, а я, как бы ни старалась, не смогу вас обучить, пока вы не станете относиться ко мне как к учителю, то есть с уважением, с глубоким уважением. Я не хочу сказать, что учителя — это некие совершенные существа, которым ученики должны слепо подчиняться. Каждый учитель — всего лишь сосуд, внутри которого находится нечто куда более высокое и прекрасное, чем его собственная личность. Вы знаете, что йога уходит своими корнями в далёкие, очень далёкие времена, она существовала задолго до того, как Мастер написал свою книгу. С тех пор эти знания передавались от учителя к ученику, переливаясь из сосуда в сосуд, в течение многих столетий. Они сохранялись не в книгах, а в живых людях, в словах, прикосновениях и мыслях, которыми те обменивались — ни одна, даже самая лучшая книга, на такое не способна. Значение книг огромно, они поистине бесценны, собирая в себе опыт, завоёванный за счёт усилий и страданий, ошибок и открытий многих поколений, — так насколько же ценнее живые слова учителя! Что бы мы ни думали о нём, как о личности, какие бы слабости и недостатки в нём ни видели, он для нас — единственная дверь в сокровищницу живого опыта бесчисленного множества его предшественников. Каждый учитель — даже такой молодой и неопытный, как я — несёт в себе знания, которые неизмеримо старше его самого. Мой сосуд наполнен тем же самым бесценным содержимым, которое когда-то влил в Мастера Патанджали его собственный Мастер, а он, в свою очередь, передал ученикам. В этом смысле я тоже Мастер, ваш Мастер, потому что я вас учу.

Комендант хотел что-то сказать, но я остановила его, подняв руку.

— Не поймите меня так, что я ваш наставник в религиозном смысле — вы не должны мне кланяться, делать подношения и всё такое прочее. Я лишь хочу сказать, что вы должны уважать меня — уважать не ради меня, а ради себя самого, как, например, вы уважали бы доктора, который лечит вас всю вашу жизнь, начиная с младенческих пелёнок… Так вот, когда пациент или ученик испытывает такого рода почтение или уважение к своему доктору или учителю, в какой бы области ни происходило обучение, в их отношениях возникает нечто особенное, происходит настоящее чудо. Мастер называет это «благословением». Вся энергия знаний и духовных ценностей, которые люди старательно накапливали из века в век, не давая угаснуть, передаётся следующему поколению и вспыхивает с новой силой. Вот тогда-то и происходит настоящее лечение, йога начинает работать. В противном случае, если вы будете относиться ко мне так, как сейчас — я не говорю о той ошибке в моей камере, а об уважении ко мне как к учителю, вашему учителю, — вы никогда не подниметесь на новый уровень. Однажды вы просто-напросто потеряете интерес к йоге и займётесь чем-нибудь другим, так и не почувствовав её настоящих возможностей. Не говоря уже о… — Я сделала паузу, давая возможность коменданту закончить самому.