Путь мистика - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо"
У меня такое чувство, что если бы Иисус мог смеяться, христианство не стало бы таким бедствием, каким оказалось. Если бы Мухаммед мог смеяться, ислам не был бы такой жестокой, насильственной религией. Если бы Гаутама Будда мог смеяться, миллионы буддистских монахов после него не были бы так печальны, так тупы, так бесцветны, безжизненны. Буддизм распространился по всей Азии и сделал всю Азию бледной.
Не случайно буддизм выбрал бледный цвет для своих монахов, потому что бледен цвет смерти. Когда приходит осень, и деревья обнажаются, их листья бледнеют и начинают осыпаться, и остаются только ветви. Эта бледность подобна той, какой покрывается человек, когда умирает. Тогда, если разрезать ему кожу, не найдется никакой крови, только вода. Кровь распалась, она больше не красная. Она начала распадаться, пока он умирал, именно поэтому он выглядел таким бледным. Фактически мы ничем не отличаемся от деревьев. Мы ведем себя точно так же.
И буддизм сделал печальной всю Азию.
Я искал шутки, которые имели бы индийские истоки. Я не нашел ни единой. Серьезные люди... всегда говорящие о Боге, рае, аде, перевоплощении и философии кармы. Для шутки нигде нет подходящего места.
Когда я начал говорить - а я говорил о медитации, - иногда я мог рассказать анекдот. Время от времени ко мне приходил какой-нибудь джайнский или буддистский монах или индуистский проповедник и говорил:
- Ты так прекрасно говорил о медитации, но зачем ты вставил этот анекдот? Он все разрушил. Люди засмеялись. Они были так серьезны. Ты разрушил все свои усилия. Ты полтора часа что-то делал, чтобы сделать их серьезными, а потом взял и все разрушил. Зачем, ради всего святого, ты рассказал этот анекдот? Будда никогда не рассказывал анекдотов. Кришна никогда не рассказывал анекдотов.
Я говорил:
- Я не Будда и не Кришна, и меня не интересует серьезность.
Фактически, именно потому, что они стали серьезным, я должен был рассказать анекдот. Я не хочу, чтобы кто-то становился серьезным. Я хочу, чтобы все были игривыми. И жизнь должна более и более стать сродни игре, чем серьезности.
