Шри Ауробиндо - Шри Ауробиндо. Синтез Йоги – III

Но в тот момент, когда индивидуальная душа отступает от универсальной и трансцендентной истины своего бытия, склоняется в сторону эго, пытается присвоить эту волю, превратить ее в отдельную личную энергию, характер этой воли меняется: она становится усилием, напряжением, горячечным рвением, которое может сопровождаться пылкими радостями осуществления и обладания, но также и горечью разочарования и муками тяжкого труда. Именно эта изолированная воля превращается в каждом инструменте в интеллектуальное, эмоциональное, динамическое, чувственное или витальное намерение получить то, что кажется желанным, нужным или приятным. Даже когда инструменты сами по себе очищены от их собственных побудительных мотивов и присущего им типа желания, этот несовершенный тапас все еще может сохраняться, и, пока он скрывает источник или искажает характер внутренней деятельности, душа не обладает блаженством свободы или может обладать им, только прекращая действовать; более того, если позволить ему сохраняться, то он вновь пробудит пранические или другие желания или, по крайней мере, вызовет в существе смутные воспоминания о них. Этот духовный росток, или корень желания, также должен быть вырван и отброшен: садхак должен либо предпочесть активный покой и сделать внутреннее безмолвие абсолютным, либо утратить личную инициативу, санкальпарамбха (saṅkalpārambha), и стать единым с универсальной волей, Тапасом божественной Шакти. Пассивный способ – быть внутренне неподвижным, не прилагать усилий, ничего не желать, не ожидать, не выказывать предпочтений никакому роду деятельности, niśceṣṭa, anīha, nirapekṣa, nivṛtta; активный способ – быть столь же неподвижным и безличным в уме, но позволить высшей Воле в ее духовной чистоте действовать через очищенные инструменты. Тогда, если душа пребывает на уровне одухотворенной ментальности, она становится только инструментом, но сама не действует и не проявляет никакой инициативы, niṣkriya, sarvārambha-parityāgī. Если же она достигает гнозиса, то одновременно становится проводником и носителем блаженства божественной деятельности и блаженства божественной Ананды; она объединяет в себе пракрити (prakṛti) и пурушу (puruṣa).

Эгоцентрическая позиция, восприятие себя как отдельного существа, изолированного от окружающего мира, лежит в основе всего сложного и запутанного механизма неведения и рабской зависимости. Пока человек не свободен от чувства эго, реальной свободы быть не может. Считается, что корень эго находится в буддхи: в основе эго лежит неведение различающего ума и рассудка, которые делают ложные различия и ошибочно считают индивидуализацию ума, жизни и тела истиной изолированного существования и отворачиваются от более великой примиряющей истины целостности всего существования. В любом случае, в человеке именно идея эго прежде всего поддерживает ложь изолированного существования; поэтому достаточно эффективным средством является избавление от этой идеи и сосредоточение на противоположной идее единства, единого «я», единого духа и единого бытия природы; но, само по себе, это средство не обладает абсолютной эффективностью. Ибо эго, хотя оно и опирается на это эгоцентрическое представление, ахам буддхи (aham buddhi), находит самые мощные средства для упорного или отчаянного продолжения существования в обычной деятельности чувственного ума, праны и тела. Чтобы полностью отбросить от себя идею эго или сделать это максимально эффективно, нужно подвергнуть эти инструменты очищению; ибо, пока их деятельность будет сохранять свою эгоцентричность и обособленность, буддхи будет уноситься ими, по словам Гиты, словно парусник уносится ветром, и постоянно омрачаемое или временно утрачиваемое интеллектуальное знание придется восстанавливать снова и снова – а это самый настоящий Сизифов труд. Но если низшие инструменты очищены от эгоистического желания, намерения, воли, эгоистических страстей, эгоистических эмоций, а сам буддхи – от эгоистической идеи и предпочтения, знание духовной истины единства может обрести прочное основание. А пока этого не сделано, эго будет принимать всевозможные утонченные формы, а мы – воображать, что свободны от него, действуя на самом деле как его инструменты. В лучшем случае, мы достигнем лишь некой интеллектуальной уравновешенности, но не подлинного духовного освобождения. К тому же недостаточно избавиться от активного чувства эго; это может просто привести ум в неактивное состояние – деятельный эгоизм будет замещен пассивным инертным покоем изолированного существа, что также не является подлинным освобождением. Чувство эго нужно заменить ощущением единства с трансцендентным Божественным и с универсальным существованием.

Это необходимо потому, что буддхи является только пратиштхой (pratiṣṭhā) или главной опорой чувства эго, аханкары (ahaṅkāra), в его многоплановой игре; по сути же аханкара представляет собой деградацию и искажение истины нашего духовного бытия. Истина бытия заключается в том, что существует некое трансцендентное существование, высшее «я» или дух, вневременная душа существования, вечное, Божественное – мы даже можем, используя современные ментальные представления о Всевышнем, назвать его некой сверх-Божественностью, которая присутствует во всем, объемлет все, все порождает и всем управляет, великим универсальным Духом; индивидуум же – это сознательная сила бытия Вечного, извечно способная на отношения с ним, но также и единая с ним в сокровенных глубинах своего собственного вечного существования. Это та истина, которую интеллект способен постичь, а когда он очищен, то становится способен ее отразить, передать, обладать ею в опосредованном виде. Однако только в духе ее можно полностью реализовать, пережить и сделать действенной. Живя в духе, мы не только знаем, но и являемся этой истиной своего бытия. Пребывая в духе, в блаженстве духа, индивидуум наслаждается своим единством со вселенским существованием, с вневременным Божественным и со всеми существами. В этом и заключается подлинный смысл духовного освобождения от эго. Но как только душа склоняется к ментальной ограниченности, возникает определенное чувство духовной отделенности, имеющее свои радости, но в любой момент способное пасть с духовных высот и перейти во всепоглощающее чувство эго, неведение, забытье единства. Чтобы избавиться от этой отделенности, делается попытка сосредоточиться на идее и реализации Божественного, что в определенных формах духовного аскетизма превращается в усилия, направленные на то, чтобы избавиться от всякого ощущения индивидуального бытия и отказаться, путем погружения во всепоглощающий транс, от любых индивидуальных или универсальных отношений с Божественным. В других дисциплинах это становится всепоглощающим пребыванием в Божественном за пределами этого мира или постоянным всепоглощающим или самозабвенным нахождением в его присутствии, sāyujya, sālokya, sāmīpya mukti. Путь, который предлагает интегральная Йога, заключается в возвышении и отдаче ему всего существа, благодаря чему мы не только становимся едины с Божественным в нашем духовном существовании, но также и пребываем в нем, а оно в нас. В результате такого рода взаимопроникновения вся наша природа наполняется его присутствием и превращается в божественную природу; мы становимся с Божественным одним духом, сознанием, жизнью и субстанцией и одновременно живем и движемся в этом единстве и всемерно наслаждаемся им. Это интегральное освобождение от оков эго и погружение в божественный дух и природу может быть только относительно полным на нашем нынешнем уровне, но оно начинает становиться абсолютным, когда мы открываемся гнозису и поднимаемся на уровень его сознания. Так, совершенствуя себя, мы достигаем освобождения.

Избавление от эго и избавление от желания вместе закладывают фундамент внутренней духовной свободы. Чувство, представление, ощущение, что я есть отдельное и независимое существо во вселенной, и ограничение сознания и силы существа рамками такого восприятия и являются причиной всякого страдания, неведения и зла. Ибо такое восприятие и в познании, и в практической жизни искажает всю подлинную истину вещей; оно ограничивает существо, ограничивает сознание, ограничивает энергию нашего бытия, ограничивает блаженство бытия, а это ограничение, в свою очередь, формирует ложный способ существования, ложный способ осознавания, ложный способ использования энергии нашего бытия и сознания и ложные, извращенные и противоречивые формы восторга существования. Душа, ограниченная в своем бытии и изолировавшая себя от окружающего мира, более не чувствует, что находится в единстве и гармонии со своим «Я», с Богом, со вселенной, со всеми вокруг; она, скорее, обнаруживает, что находится в противоречии с миром, в конфликтах и разногласиях с другими существами – которые являются ее другими «я», но которых она рассматривает как «не-я»; и пока это противостояние и конфликты продолжаются, душа не может овладеть своим миром, не может наслаждаться универсальной жизнью, а испытывает множество неприятных переживаний, страхов, разного рода страданий, мучительно борется, пытаясь сохранить себя, расширить пределы своего влияния и овладеть своим окружением, – ибо владение своим миром свойственно бесконечному духу и к этому неизбежно стремится любое существо. Удовлетворение, которое она получает от этого труда и усилий, крайне ограниченно, извращено и неполно: ибо единственное, что может дать ей подлинное удовлетворение, это постоянный внутренний рост, все большее и большее возвращение к своей истинной сути, обретение гармонии и согласия, успешное самосозидание и самореализация; но в этом она мало преуспевает, и те скудные результаты, которые ей удается получить, опираясь на эгоистическое сознание, всегда ограниченны, ненадежны, несовершенны, преходящи. Сверх того, она борется с собой: во-первых, потому что, более не обладая центральной гармонизирующей истиной своего собственного бытия, она не может эффективно контролировать свои природные части или приводить в согласие их наклонности, способности и требования, иными словами, она не владеет секретом гармонии, так как не владеет ключом к своему собственному единству и самообладанию; а во-вторых, эта борьба идет из-за того, что, не осознавая свое высочайшее «я», она вынуждена с трудом пробиваться к нему и, пока она не утвердится в своем собственном истинном высочайшем бытии, ей не знать покоя. Все это означает, что она не едина с Богом; ибо быть единым с Богом – значит быть единым с собой, со вселенной и со всеми существами. Это единство – ключ к истинному и божественному существованию. Но эго не может обладать им, так как оно по самой своей природе склонно к отделению и так как, даже в том, что касается нас самих, нашего собственного психологического существования, оно является ложным центром объединения; ибо оно пытается интегрировать наше существо, отождествляясь с изменчивыми ментальной, витальной и физической личностями, а не с вечным «я» всего нашего существования. Только пребывая в духовном «я», мы можем обрести подлинное единство; ибо там индивидуум расширяется в безграничность своего собственного абсолютного бытия и обнаруживает, что един с универсальным существованием и трансцендентным Божеством.