Владимир Лермонтов - Дельфания
Константин недоумевающе посмотрел на полянку, присел, рассматривая растение, и сказал:
— А ведь и не подумаешь, что это может быть съедобным. Никогда раньше не слышал я о таком растении.
— А ты выдерни-то, радость моя. Потяни посильнее, но не резко.
Константин взялся за стебли и вытянул из земли клубни, которые были похожи на картофелины, только с наростами.
— Попробуй, Костюшка, — посоветовал пустынник.
Константин очистил ножом поверхность, откусил и принялся изучающе жевать.
— Ничего, — улыбнулся он. — Кушать можно, сладковатая, правда, и немного вяжет.
— Ее, радость моя, можно и варить, и тушить, и запекать в углях, как обычный картофель! — победно произнес Нектарий. — Так что кушать у тебя всегда будет.
— А что же вы, отче, при мне грушу эту не кушаете? Я что-то не замечал.
— Я, по правде сказать, Костюшка, давно ничего кроме воды не употребляю. — Старец посмотрел на Константина так, будто извинялся перед ним.
— ???
— Знаешь, может быть, слышал, радость моя, выражение: «питаться Духом Святым». Вот так и меня Господь сподобил этой благодати: не заботиться о животе своем. — Нектарий помолчал, о чем-то размышляя, а потом добавил. — Не знаю, как тебе по-научному объяснить, но в человеке как бы сокрыты дремлющие двигатели, вы их называете реакторами. Вот они— то и способны давать нескончаемую энергию. Но в обычной жизни эти двигатели не используются, не умеют их люди запускать, а порой даже и не подозревают, что они вообще существуют. Топливо в эти реакторы поступает из космоса, а там-то его неведомая сила! — Старец блеснул глазами и махнул головой, указывая на небо.
Константин слушал пустынника и, прикинув возраст Нектария, задался вопросом, как тот может знать о реакторах. И старец в который раз, услышав мысленный вопрос, ответил:
— Я, Костюшка, могу и ваши газеты читать, и даже телевизор смотреть. Только не делаю этого, слишком много пакости и зла там присутствует…
Прошло не менее месяца, пока Константин не обжился в новом месте. И только после этого старец Нектарий наконец завел разговор, который давно уже ждал Константин, но сам не решался начинать, понимая, что всему свое время, и когда старец посчитает нужным, сам все поведает.
Однажды вечером пустынник Нектарий неожиданно начал рассказывать о себе:
— Я, радость моя, Костюшка, еще в прошлом веке, в юности добрался до святой горы Афон. Там и начал свое служение Боженьке.
— Сколько же вам лет, отче? — спросил Константин.
— Не знаю точно, радость моя, со счету сбился, но думаю, что более ста годков уж точно прожил.
Нектарий задумался на мгновение и спросил:
— Как ты думаешь, радость моя, что главным является в служении Господу?
Константин, немного поразмыслив, ответил:
— Наверное, исполнение заповедей, всех правил церковных.
— Нет, радость моя, согласно учению древних отцов — молитва является матерью служения. — И Нектарий продолжал таинственно и проникновенно. — Я ведь тоже так думал, Костюшка, но на Афоне встретил старца Дисидерия, открывшего мне тайну молитвы, которая к тому времени по существу была утеряна. Ведь как вы все думаете сейчас? — Пошел в церковь свечку поставил, службу отстоял и все тут?
— Ну почему? — возразил Константин. — И молитвы читать дома нужно.
— То-то читать! — укоризненно покачал головой Нектарий. — Ее уметь творить надобно, а такому искусству научить могут только высокодуховные учителя, которых к тому времени, как я попал на Афон, и не было, кроме старца Дисидерия. Этот чудный старец знал тайну молитвы, а называется она исихазм, что означает состояние мистического покоя и безмолвия, когда человек освобождается от всех мыслей и весь сосредоточивается на душе своей, на своем сердце, где хранится огонь бессмертия. В эти моменты на молитвенника нисходит Дух Святой, и он соединяется с Богом.
Старец замолчал, давая Константину обдумать его слова. И Константин понял, что сейчас пустынник открывает ему свою самую сокровенную тайну,
— Сейчас уже никто об этом не знает, утеряно это искусство погружения в безмолвие, — скорбно произнес Нектарий. — Вот и привел тебя Господь ко мне, дабы передал я тебе это искусство, радость моя. Так что слушай меня и внимай, Костюшка, немного мне жить осталось. Торопиться надо.
— Что же надо делать, отче, чтобы научиться этой молитве?
— Высшую ступень молитвы достигнуть может лишь тот, кто живет в любви к ближним своим, кто смиряется перед всеми грозами бытия, — произнес Нектарий и подал Константину четки. — Возьми, радость моя, от меня подарок. Читай ежедневно Иисусову молитву по четкам и так шаг за шагом будешь подниматься по лестнице к Богу, пока не соединишься с Ним. Величайшие отцы древней Церкви, такие, как Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоустый и другие, были приверженцами этого мистического созерцательного учения. Они в совершенстве владели созерцательной молитвой. — Старец поднял палец вверх, что означало особую значимость произносимых им слов. — Учение это называется имяславие, то есть соединение с Богом через произнесение имени Иисуса Христа. А молитвенное правило называют умным деланием, то есть занятием ума — произнесением Иисусовой молитвы: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня, грешного.
Константин держал в руках четки Нектария и ему казалось, что они горят огнем и сейчас ему обожжет пальцы.
— И что же будет, если молитву умную эту творить? — спросил Константин.
— Молитва эта — источник всякого духовного блага, и как сады, напиваясь водою, способны произращать плоды для вкушения людям, так и молитва эта наполняет нашу душу духовною полнотою. Дает нам возможность исполнять всякую добродетель во славу Божию и во спасение нашей души. Умное делание —есть в полном значении слова самая существенная и истинная жизнь нашего духа. И если мы не ощущаем в молитве потребности, какую чувствует в телесном дыхании живой человек, то это доказывает только мертвенность наших душ. Подобно тому, как мертвец не имеет нужды в дыхании, пище и питии.
В пещере воцарилась возвышенная тишина, которую нарушал лишь треск поленьев в очаге. Нектарий смотрел на огонь, и на его смуглом, морщинистом лице играли огненные блики.
— Учись, радость моя, имяславию, — сказал Нектарий. — Так же, как ты дышишь, так и молитва должна непрестанно струиться в существе твоем!
Константин понял торжественность момента и ответственность, которую возложил на него афонский пустынник. Он почувствовал, что сейчас старец передал ему самую важную тайну в мире как эстафету, чтобы теперь он нес ее дальше. Константин упал на колени перед Нектарием и поцеловал руку старца.
— Спасибо, отче!
— Неси, Костюшка, свет молитвы, береги и сохраняй тайну эту до нужных времен.
— Скажите, отче, а что с вами дальше было?
— А дальше началась на Афоне смута, у старца Дисидерия много учеников появилось, вот и разделился Афон на приверженцев и врагов имяславия. Старец Дисидерий еще задолго до возникших споров с несколькими монахами покинули святую гору и переселились на Кавказ. Император Александр 11 пожертвовал в 25 верстах от города Сухума участок земли, на котором и был основан Новый Афон. Там раньше был древний храм апостола Христа Симона Кананита. Старец Дисидерий, хотя и был приписан к братии Ново— Афонского монастыря, но любил глубокое уединение.
Вместе с ним все время был старец Иларион, который тщательно записывал все изречения старца. А потом и книгу написал по этим высказываниям «На горах Кавказа». В 1907 году на деньги Великой княгини Елизаветы Федоровны и была издана эта книга. Ох, и начался после этого сыр-бор! — сокрушенно сказал Нектарий, махая головой. — Иерархи церкви осудили книгу, называли имяславие «хлыстовщиной», а монахов, следующих древним традициям умного делания, — еретиками. Имяславцы же стали испытывать всяческие притеснения со стороны духовных и мирских властей. В общем, прислали на Афон летом 1913 года военный пароход с солдатами, которых прежде напоили, а потом и пустили на погром монахов. — Нектарий тяжело вздохнул и подбросил в огонь сушняка. — Солдаты окатывали имяславских афонцев сильнейшей струей холодной воды, били прикладами по голове и по чем попало, таскали за волосы, бросали оземь! .. — У Нектария выступили слезы, и голос его задрожал от воспоминаний ужасных картин. — Колотили, Костюшка, беспощадно! Ударяли ногами, железными кочергами, сбрасывали с лестниц четвертого этажа, кололи штыками… Убитых оттаскивали в просфорню. В ту же ночь было похоронено четверо невинно убиенных… Наконец, с колотыми, резаными ранами иноков загнали на пароход и повезли в Одессу. Там их остригли и отправили кого в тюрьму, кого на поселение, кого куда. Начались для иноков-имяславцев страстные годы. Им запрещали служить, погребали по мирскому обряду, а порой и без отпевания. А ведь многие, Костюшка, прожили на Афоне не один десяток лет. Даже к Царю— батюшке в Царское Село ездили на аудиенцию имяславцы. Государь принял посланников милостиво и выслушал всю их историю. Государыня Императрица Александра Федоровна была настолько растрогана, что не удержалась от слез. Государь письмо написал иерархам, да те не приняли во внимание. — Нектарий замолчал, раскачивая головой. — Не вняли ни Государь, ни церковная власть предупреждению, что если не восстановят поруганную честь Имени Господнего, то навлечет это на народ и страну великий гнев Божий и тяжкие кары.
