Бхагаван Раджниш - Близость. Доверие к себе и другому.
Не было необходимости бороться, и не было необходимости бежать. Единственное, что было нужно, это войти в тень и сидеть спокойно.
И именно это нужно делать всю жизнь. Не борись ни с чем и не пытайся ни от чего бежать. Пусть все происходит своим чередом. Просто закрой глаза и двигайся вовнутрь, в центр, куда никогда не проникали лучи солнца. Никакой тени нет - и в этом на самом деле смысл мифа о том, что у богов не бывает теней. Дело не в том, что где-то есть боги, у которых нет теней, но в том, что бог внутри тебя не отбрасывает тени, потому что в него не проникает ничто снаружи. Ничто не может проникнуть; он уже в тени.
Чжуан-цзы называет эту тень Дао, глубочайшей внутренней природой - совершенно внутренней, абсолютно внутренней.
Что же тогда делать? Во-первых, не слушай ум. Это хороший инструмент во внешнем, но он становится абсолютно вредным во внутреннем. Логика хороша с другими людьми; с самим собой она не хороша. Чтобы обращаться с вещами, нужны логика и сомнение. Наука зависит от сомнения, а религия зависит от веры, доверия. Просто сиди, в глубоком доверии, что твоя внутренняя природа воцарится. Она всегда воцаряется, нужно только ждать, нужно лишь терпение. И что бы ни говорил твой ум, просто не слушай его.
Слушай ум во внешнем мире, но не слушай ум внутри - просто отложи его в сторону. И не нужно с ним бороться, потому что, если ты с ним борешься, он может на тебя повлиять. Просто отложи его в сторону. Именно это и есть вера. Вера это не борьба с умом, - если ты борешься, тогда враг оставляет на тебе отпечаток. И помни, даже друзья так не влияют, как враги. Если ты постоянно с кем-то борешься, они на тебя повлияют, потому что тебе придется для борьбы с ними использовать такие же техники. В конце концов, враги становятся похожими. Трудно быть отстраненным и отрешенным от врага; враг на тебя влияет.
И те, кто начинает бороться с умом, становятся великими философами. Они могут говорить об анти-уме, но все их разговоры - об уме. Они могут говорить: "Будь против ума", но, что бы они ни сказали, это будет исходить из ума, даже их враждебность. Ты должен оставаться со своим врагом, и мало-помалу враги находят общий язык и становятся похожими.
Всегда помни, не борись с умом; иначе тебе придется сдаться на его условия. Если хочешь убедить ум, тебе придется быть очень убедительным, и в этом вся суть. Если ты должен убедить ум, ты должен использовать слова, и в этом вся проблема. Просто отложи его в сторону. Это не против ума, это за пределами ума. Это значит просто отложить его в сторону. Точно как когда ты выходишь наружу, ты надеваешь туфли, а когда входишь вовнутрь, откладываешь их в сторону - никакой борьбы, ничего подобного. Ты не говоришь туфлям: "Я вхожу вовнутрь, вы не нужны, и я отложу вас в сторону", ты просто откладываешь их в сторону, они не нужны.
Точно так же, - что легко, то правильно, - нет никакой борьбы. Что легко, то правильно, - никакой борьбы, никакого конфликта. Просто отложи ум в сторону, войди во внутреннюю тень и сиди. Тогда не слышно никаких шагов, и за тобой не следует никакая тень, и ты становишься подобным богу. И ты можешь стать только тем, что ты уже есть. И я вам говорю, вы подобны богам, вы - боги. Не удовлетворяйтесь ничем меньшим.
Ложные Ценности
Очень фундаментальная вещь, которую нужно помнить: человек очень хитер в том, чтобы создавать ложные ценности. Настоящие ценности требуют твоей тотальности, требуют всего твоего существа; ложные ценности очень дешевы. Они выглядят как реальные, но не требуют твоей тотальности - это только поверхностная формальность.
Например, вместо любви, доверия мы создали ложную ценность "преданность". Преданный человек по видимости кажется любящим. Он проделывает все жесты любви, но ничего под ними не подразумевает; его сердце вне этих формальных жестов.
Раб предан - но думаете ли вы, что каждый, кто порабощен, у кого отнято человеческое достоинство и гордость, может так глубоко любить человека, причинившего ему такой глубокий вред? Он ненавидит его, и если у него будет возможность, он его убьет! Но на поверхности он остается преданным - он вынужден. Это не из радости, это из страха. Это не из любви, это обусловленный ум говорит, что ты должен быть верным своему хозяину. Это преданность собаки хозяину.
Для любви необходим более тотальный отклик. Она приходит не из чувства долга, но из биений твоего собственного сердца, из твоего собственного опыта радости, из желания ею поделиться. Преданность - это что-то уродливое. Тысячи лет это было очень респектабельной ценностью общества, потому что общество разными способами порабощало людей. Жена должна быть преданной мужу - до такой степени, что в Индии миллионы женщин умирали со смертью мужа, прыгая живыми в погребальный костер и сгорая заживо. Это было так респектабельно, что любая женщина, которая этого не делала, должна была подвергнуться большому осуждению. Она становилась почти отщепенцем; в ее собственной семье с ней обращались как со служанкой. Предполагалось, что, поскольку она не смогла умереть вместе со своим мужем, она не была ему предана.
Фактически, просто посмотрите на это под другим углом - ни один мужчина не прыгнул в погребальный костер своей жены! И никто не задавался вопросом: "Значит ли это, что ни один муж никогда не был предан своей жене?" Но это двойной стандарт общества. Один стандарт - для хозяина, владельца, собственника, и другой - для раба.
Любовь это опасный опыт, потому что тобой владеет что-то большее, чем ты сам. И это невозможно контролировать; ты не можешь вызвать любовь по заказу. Как только она уходит, нет способа ее вернуть. Все, что ты можешь сделать, это притворяться, быть лицемером.
Верность - это совершенно другое дело. Она производится твоим собственным умом, это не что-то из-за пределов тебя. Это воспитание в определенной культуре, точно как и все остальное воспитание. Ты начинаешь играть, и мало-помалу начинаешь верить в собственную игру. Преданность требует, чтобы ты всегда, в жизни или смерти, был предан человеку, хочет этого твое сердце или нет. Это психологический вид порабощения.
Любовь приносит свободу. Преданность приносит рабство. Только на поверхности они выглядят похожими; глубоко внутри они противоположны, диаметрально противоположны. Преданность это игра; тебя ей научили. Любовь дика; вся ее красота в дикости. Она приходит, как порыв ветра, с великим ароматом, наполняет твое сердце, и внезапно там, где была пустыня, - сад, полный цветов. Но ты не знаешь, откуда она приходит, и ты знаешь, что нет способа ее вызвать. Она приходит сама по себе и остается столько, сколько хочет существование. И точно как однажды она приходит, как незнакомец, как гость, внезапно однажды она уходит. Нет способа за нее уцепиться, нет способа ее удержать.
Общество не может зависеть от таких непредсказуемых, ненадежных переживаний. Оно хочет гарантий, надежности; поэтому оно совершенно удалило из жизни любовь и поставило на ее место брак. Брак знает только преданность, преданность мужу, и поскольку она формальна, она в твоих руках... но это ничто в сравнении с любовью, это даже не капля в океане того, что такое любовь.
Но общество очень довольно этим, потому что это надежно. Муж может тебе доверять, доверять, что завтра ты будешь настолько же преданной, что и сегодня. Любви доверять нельзя - страннее всего то, что любовь это величайшее доверие, но доверять ей нельзя. В это мгновение она тотальна, но следующее мгновение остается открытым. Она может расти у тебя внутри; она может испариться из тебя. Муж хочет, чтобы жена была его рабом всю жизнь. Он не может полагаться на любовь; он должен создать что-то, что выглядит как любовь, но что произведено человеческим умом.
Это происходит не только в отношениях любви, но и в других областях жизни - преданность тоже очень уважаема. Но она разрушает разум... солдат должен быть преданным нации. Человек, который сбросил атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки... нельзя счесть его ответственным, он просто выполнял свой долг. Ему приказали, и он был предан своим старшим по званию; в этом вся тренировка армии. Много лет тебя тренируют, и ты становишься почти неспособным к бунту. Даже если ты видишь, что то, что тебе говорят, абсолютно неправильно, все же тренировка, которая вошла так глубоко, говорит: "Так точно, я это сделаю".
Я не могу себе представить, что человек, который сбросил бомбы на Хиросиму и Нагасаки, был машиной. У него тоже было сердце, точно как у вас. У него тоже были жена и дети, старые отец и мать. Он был человеческим существом настолько же, что и вы, с одной только разницей. Он был обучен выполнять приказы без сомнений, и когда был отдан приказ, он просто выполнил его.
Я снова и снова думал о его уме. Возможно ли себе представить, что бы он не знал, что эта бомба уничтожит почти двести тысяч человек? Разве он не мог сказать: "Нет! Лучше пусть генерал меня застрелит, но я не буду убивать двести тысяч человек"? Может быть, эта идея никогда не приходила ему в голову.
