Уолтер Эванс-Вентц - Великий йог Тибета Миларепа

Тем временем я шел по дороге, расспрашивая каждого встречного: «Где живет великий йог Переводчик Марпа?» Но к кому я ни обращался, никто не мог мне ответить. Я спросил еще одного, и он сказал, что есть человек по имени Марпа, который живет здесь поблизости, но нет никого, кто бы носил титул — великий йог Переводчик Марпа. Я тогда спросил его, где находится Пшеничная Долина. Он показал: «Вон там». Я поинтересовался, кто живет в этом месте, и он ответил, что там живет человек, которого зовут Марпа. «Не зовут ли его еще как-нибудь?» — спросил я. Он сказал, что некоторые называют его также ламой Марпой. Это развеяло мои сомнения, и я понял, что здесь живет тот Марпа, которого я разыскивал. Я тогда спросил, как называется возвышенность, на которой я нахожусь, и он ответил, что она называется Чхе-ла-ганг (Возвышенность Дхармы). Я подумал, что это очень благоприятный знак, так как я впервые увижу моего гуру с этой возвышенности. Идя дальше, я продолжал расспрашивать встречных о Марпе. Мне встретились пастухи и с ними юноша приятной наружности и нарядно одетый. На нем были украшения, и волосы его были умащены и хорошо причесаны. На мой вопрос старшие не могли ответить, но юноша сказал мне: «Ты, должно быть, спрашиваешь о моем господине и отце, который имеет обыкновение продавать все в нашем доме для того, чтобы купить золото и отправиться с ним в Индию, откуда он возвращается с громадным количеством бумажных свитков. Если ты спрашиваешь именно о нем, то сегодня он пашет в поле, хотя раньше этим никогда не занимался».

Я подумал, что это, вероятно, тот человек, которого я ищу, но мне было трудно поверить тому, что он, знаменитый Переводчик, пашет землю. Размышляя так, я продолжал идти, пока не встретился с ламой крупного телосложения, довольно полным, с глазами навыкате и имевшим очень величественный вид. Он пахал. В тот момент, когда мой взгляд остановился на нем, меня охватили трепет и ощущение такого невыразимого восторга, что я потерял всякое представление о том, где нахожусь. Когда я пришел в себя, то обратился к ламе с вопросом: «Почтенный господин, где здесь живет преданный ученик известного святого Наропы по имени Переводчик Марпа?» Какое-то время лама внимательно меня рассматривал, а затем спросил: «Откуда ты? Чем занимаешься?» Я ответил, что я великий грешник с нагорья Цанг и что, услышав о знаниях и учености Марпы, пришел к нему получить Истинное Учение, чтобы с помощью его достичь Освобождения. На это лама сказал: «Хорошо, я устрою тебе встречу с ним, если ты закончишь эту работу для меня». И, вытащив из-под шляпы чанг, дал мне выпить. Выпив его, я ощутил бодрость. Лама, наказав мне работать старательно, ушел и оставил меня одного. Я допил чанг и затем охотно принялся за работу.

Вскоре пришел тот юноша, которого я встретил с пастухами, и сообщил мне, что меня приглашают в дом. Я очень этому обрадовался и сказал: «Лама выполнил мою просьбу, и поэтому я хочу закончить эту работу для него». И я продолжал работать, пока не вспахал все поле. Так как это поле помогло мне познакомиться с моим гуру, его стали называть Полем Помощи. Летом дорога пролегала по краю этого поля, а зимой пересекала его.

Когда я вошел вместе с юношей в дом, я увидел ламу, сидящего на двух подушках, поверх которых был постлан ковер. Лама уже привел себя в порядок, хотя на лбу и у носа были видны следы пыли. Он был грузным, с выдающимся вперед животом. Узнав в нем того же человека, с которым я недавно встретился, я огляделся, ожидая увидеть другого ламу.

Тогда сидящий на подушках лама сказал: «Конечно, ты не знал, что я Марпа. Теперь ты знаешь и можешь приветствовать меня»[89].

Я тотчас поклонился и, коснувшись лбом его ног, приложил их к моей голове. Совершив эту церемонию, я обратился к Марпе со следующими словами: «О почтенный учитель, я великий грешник с Западного нагорья, пришел, чтобы отдать тебе свое тело, речь и мысль. Прошу тебя обеспечивать меня пищей и одеждой и обучать меня тому, что поможет мне достичь Освобождения в течение одной жизни».

Лама ответил: «Так как ты великий грешник, ты не имеешь ничего общего со мной. Я не посылал тебя совершать грехи от моего имени. Какие грехи ты совершил?» После того, как я подробно рассказал ему о своей жизни, лама поставил следующее условие: «Мне нравится, — сказал он, — твое предложение посвятить мне тело, речь и мысль, но я не могу обеспечивать тебя пищей и одеждой и одновременно обучать. Или я буду содержать тебя, а учиться ты будешь в другом месте, или тебе придется самому обеспечивать себя пищей и одеждой, а я буду заниматься только твоим духовным развитием. Выбери то, что тебе предпочтительнее. Если я передам тебе Истину, достижение Освобождения будет зависеть только от тебя, от твоего усердия и целеустремленности». Я ответил: «Я пришел к тебе, мой лама, за Истиной. Я найду пищу и одежду в другом месте». Сказав так, я тут же начал раскладывать свои вещи и несколько своих книг положил на полку вблизи алтаря. Но лама сразу же запретил мне: «Убери свои старые книги. Своим холодом они испортят мои священные реликвии и книги»[90].

Я подумал про себя, что он знает, что среди моих книг были и книги по черной магии, и поэтому он запретил класть их вместе с его священными реликвиями. Я взял книги с собой и держал в отведенном мне помещении. Так я прожил несколько дней. Жена моего учителя кормила меня и снабжала всем необходимым.

Так закончился этот период моей жизни, ознаменованный встречей с учителем и первыми приносящими заслугу деяниями.

ГЛАВА V. ИСКУС И ЕПИТИМЬЯ

О том, как Джецюн выполнял приказания своего гуру Марпы, подвергшего его необычным испытаниям, как много он страдал и как в отчаянии он три раза уходил от Марпы, чтобы найти другого учителя, но снова возвращался к Марпе.

Через несколько дней я пошел просить подаяние и, обойдя всю долину Лхобрак, собрал 420 мер ячменя[91], из которых 280 я отдал за большой медный сосуд с четырьмя ручками, по одной с каждой из четырех сторон, не имевший ни одного изъяна ни внутри, ни снаружи. За двадцать мер я купил мясо и чанг, а оставшиеся 120 мер насыпал в большой мешок и, положив сверху медный сосуд, вернулся с этим домой. Так как я был несколько утомлен, то, снимая с себя ношу, неосторожно ударил ею об пол, и дом немного задрожал. Это, по-видимому рассердило моего учителя, так как он вскочил с места и закричал: «Ага, ты, послушник, оказывается, сильный малый! Ты что, хочешь убить всех нас, сотрясая дом своей силищей? Вон со своим мешком!» И он толкнул мешок ногой. Мне пришлось вынести из дома и поставить его снаружи. Я подумал тогда, что мой учитель просто немного вспыльчив и что впредь мне следует вести себя в его присутствии осторожно, но моя вера в него ни на секунду не была поколеблена[92].

Опорожнив сосуд, я снова внес его в дом и, поклонившись, преподнес его ламе. Он возложил руку на него в знак принятия и, не отводя руки и закрыв, пребывал некоторое время в молитве. Когда он закончил молиться, я заметил, что по лицу его текут слезы. «Это хорошее предзнаменование. Я отдаю этот сосуд моему гуру Наропе», — сказал он, сопровождая эти слова соответствующим жестом. Затем, взяв сосуд за ручки, он энергично потряс его и ударил палкой изо всех сил, произведя сильный звон. Поставив затем сосуд в конце алтаря, он наполнил его очищенным сливочным маслом, которое употреблялось для алтарных лампад.

Страстно желая достигнуть Освобождения, я не раз умолял его передать мне некоторые наставления, и в ответ он однажды сказал мне: «В провинции Ю и Цанг у меня есть немало преданных учеников и последователей из мирян, которые очень бы хотели прийти ко мне, но их всякий раз грабят по дороге пастухи-кочевники Ямдака, Талунга и Лингпа. И поскольку это происходило неоднократно, мои ученики не могут прийти ко мне с запасами провизии и подарками. Пойди и напусти на грабителей град. Это будет полезное для религии дело. Тогда я передам тебе наставления относительно Истины».

Я тотчас же отправился туда и напустил сильнейшую грозу с градом в каждом из указанных мест. Когда, вернувшись, я спросил ламу об обещанных наставлениях, то услышал в ответ: «Что? За твои две-три жалкие градины ты осмеливаешься спрашивать о Святейшей Дхарме, которую я получил в Индии такой дорогой ценой? Нет, сударь, если ты действительно стремишься к Истине, пойди и посредством магии, адептом которой ты себя считаешь, уничтожь некоторых горцев Лхобрака, так как они тоже часто грабили моих учеников, когда они шли ко мне из Ньял-Ло-ро, и не раз оскорбляли и меня. Если ты сумеешь в доказательство своих магических способностей расправиться с ними, я сообщу тебе Мистические Истины, переданные мне моим почитаемым Гуру, великим пандитом Наропой, — Истины, с помощью которых можно за одну жизнь достигнуть Освобождения и прийти к состоянию Будды».