Томас Троуб - Лицом к лицу со страхом. Путеводитель на пути к близости
Что такое стыд?
В детстве, чтобы выработать самоуважение и уверенность в себе, нам необходимо позитивное зеркало. Это зеркало – человек, который помогает нам видеть и чувствовать, кто мы такие. Если мы не утверждаемся в том, кто мы такие, а вместо этого нас «отливают» в форму чужих ожиданий и проекций, наше сущностное ядро любви к себе, энтузиазма, спонтанности и подлинности окутывается покрывалом страхов, неуверенности и самосаботирования. Мы оказываемся обернутыми в стыд. Невозможно ожидать от наших родителей такого высокоразвитого сознания, чтобы они отложили в сторону собственные ценности, предубежденные концепции, ожидания и верования. Отложили ради того, чтобы увидеть нас. На это способны очень редкие родители, и именно поэтому мы все оказываемся под властью стыда.
В детстве я хотел быть, как мой старший брат. Он был вундеркиндом и в нашей семье пользовался всесторонним признанием. Когда я учился в последнем классе, ему присудили почетный грант на обучение в Гарварде. Естественно, я поставил себе такую же планку, но глубоко внутри был убежден, что недостаточно для этого хорош. Когда меня приняли, я был уверен, что приняли только потому, что мой брат был другом декана приемной комиссии. Я продолжал сравнивать себя с ним весь период обучения в колледже, но к моему выпуску все стало разваливаться на части. Я знал, что должен что-то изменить, но понятия не имел, что именно. После вручения диплома я, к большому огорчению брата, объявил, что не буду продолжать медицинское образование.
В конце концов, мне хватило здравого смысла прекратить погоню за достижениями (по крайней мере, на время), и я отправился в Калифорнию, чтобы присоединиться к контркультуре. Правда, под прикрытием жизни хиппи я все также был во власти привычек и чувствовал себя по-прежнему болезненно. Лишь много позже я понял, что все мое поведение было чудесной компенсацией горам стыда. Стыда младшего брата, который никогда не смог сравняться в собственных глазах со старшим. Я не мог оценить своих собственных талантов. Не мог увидеть своих ценностей, не входящих в спектр того, что легко было понять кому-нибудь в моей семье. Естественно, дома меня хотели переплавить под стандарт общих приоритетов. Тех самых, которые так чудесно осуществил мой брат. Мое направление было для близких слишком «иностранным» и пугающим, чтобы понять его или признать действительным. К несчастью, я и сам не мог осознать и признать правильность собственного пути; это случилось лишь много позже.
Стыд – это ощущение, что что-то внутри коренным образом не в порядке. Это глубокое унижение, не в чем-то конкретном, а в самом нашем существе. Из-за него мы теряем связь с нашими жизненными энергиями и восприимчивостью. Мы не доверяем тому, что чувствуем, и теряем способность ощущать и выражать себя. Стыд сохраняется постоянно; некоторые из нас чувствуют его все время, другие эффективно заслоняют хорошими компенсациями. Он выходит на поверхность каждый раз, когда жизнь наносит нам удар: когда мы теряем любовь, или нас отвергает близкий человек, или мы теряем работу и т. п. Тогда все наши механизмы избежания чувства стыда могут развалиться, и перед нами встанет задача собрать заново свою разбитую на части самооценку.
Принятие стыда
Теперь я понимаю, что стыд распространен повсеместно. Глядя в зеркало, большинство из нас тотчас же сталкивается с голосами стыда: «Ты слишком старый», «недостаточно красивый», «слишком серьезный», «толстый», «высокий», «тощий» и т. д. Какими бы ни были утверждения, первое впечатление – всегда впечатление осуждения. Что-то неправильно в самой основе. Глядя в зеркало, мы пытаемся исправить себя, зная глубоко внутри, что этого сделать нельзя. Даже если мы прикроем наш стыд, критика или отвержение могут поставить самого лучшего мастера компенсации стыда на колени.
Прежде чем я узнал о стыде и дал себе больше пространства, чтобы его принять, моя жизнь была сплошной непрерывной попыткой избежать его. Чего я только ни делал, чтобы «оставаться в энергии», и чувствовал себя пристыженным каждый раз, когда испытывал неуверенность, уязвимость или неловкость. Постепенно я осознал, что попытки всегда «быть в энергии» не ведут никуда, кроме как к созданию большего напряжения и самоосуждения. Я постоянно манипулировал собой, оценивал себя и приводил в истощение. Узнав о стыде, я переместил фокус и стал наблюдать, чувствовать и понимать. Вместо того чтобы пытаться переделать себя, я пытаюсь от мгновения к мгновению с принятием наблюдать то, какой я есть. Если я не чувствую себя в процессе, скорее всего, мне больно. Это хорошее время, чтобы обратить внимание на осуждающие голоса и войти вовнутрь.
Причины стыда
Стыд приходит из-за того, что в очень раннем возрасте наша энергия не была признана действительной, и из-за того, что мы были глубоко и фундаментально энергетически отвергнуты. В процессе поиска себя мы постоянно смотрелись в зеркала, которые нам подставляли «большие» – родители, учителя или старшие братья и сестры. Наше единственное ощущение себя может строиться на любом отражении, возникавшем из этих зеркал. Если бы зеркало было позитивно, мы любимы, и нашему творчеству и чувствованию оказывалось уважение и поддержка, то в нас формировалось бы хорошее чувство к самим себе.
Я был чужим среди своих и никогда не подозревал, что возможен другой мир, куда я мог бы «вписываться». Я приспособился к окружающему дорогой ценой собственной целостности и самоуважения, стал фальшивым с самим собой; научился быть поверхностным в отношениях, потому что именно это видел вокруг себя. Я научился завоевывать внимание и одобрение тем, что делал все наилучшим образом. Ирония была в том, что, хотя временами я и добивался успехов, внутри я всегда чувствовал себя неудачником, и все мои достижения создавали огромное внутреннее давление. Само предчувствие поражения приносило мне столько страха и так сжимало, что в напряженные моменты я действительно терпел поражение. Все еще более осложнялось тем, что я скрывал стыд за высокомерием и «проигрывал» на других ту же нетерпеливость и критичность, которые применял к себе. Кроме того, стыд и давление, которое я накладывал на себя, заставляли меня быть изолированным. Я пытался находить силы и энергию в сухом и холодном одиночестве. Я стал верить, что никто никогда не сможет до меня дотянуться. Думаю, многие страдают от похожих последствий стыда.
Позитивная обусловленность
Если мы что-то делаем, и к нам возвращается позитивная, принимающая энергия и говорит: «Это хорошо, продолжай», то мы чувствуем себя признанными, желанными и любимыми, и это поощряет присущий нам по природе инстинкт исследовать и развиваться. Что бы мы ни исследовали: раннее сексуальное чувство, радость, гнев или страх, – если в ответ приходит позитивное отражение, то в нас вырабатывается раннее и глобальное доверие к этим чувствам. Изначальное доверие создает почву, якорь, уверенность, с которой мы взаимодействуем с внешним. Это дает нам уверенность в собственной энергии. Мы чувствуем себя связанными с телом и доверяем откликам на внешнюю реальность. Например, если наше самое раннее сексуальное исследование получило уважение и поддержку, мы остаемся в здоровом контакте с собственной сексуальностью. Если уместное выражение гнева не было наказано словесным или физическим насилием, мы учимся чувствовать собственную силу и доверять ей. То же самое верно и в отношении других чувств.
Негативная обусловленность
К несчастью, у большинства из нас не было позитивного зеркала, которое отражало нас во всем сиянии. Если в нашем первоначальном исследовании какого-либо чувства мы получили открытое или косвенное послание, что оно неправильно, мы отсекаем себя от исследованного чувства. В детстве мы так чувствительны и уязвимы, так нуждаемся в любви и одобрении тех, кто о нас заботится, что прекратить неподдерживаемое изучение собственной энергии очень легко. Мы жили в мире, где постоянно искали одобрения в глазах, выражении лица или энергии «больших» и подстраивались, чтобы его получить. От этого зависело наше выживание. Нам передали сценарий, основанный на ценностях наших родителей и культуры, в которой они жили. Родители сами чаще всего были подавлены, а культура выглядела жизнеотрицающей. Все мы, так или иначе, подвергались стыду. Разница могла быть в степени угнетения, в зависимости от того, насколько интенсивным было негативное воздействие, и как рано оно пришло. Физическое насилие в любой форме – это невероятное унижение для ребенка, глубокое нарушение его границ и тяжелейшая рана, нанесенная его самоуважению. Сексуальное насилие – все это вместе взятое в больших размерах. Оно создает глубокое замешательство и конфликт в любви и сексуальности. В задачи и спектр тем этой книги не входит определение и обсуждение того, что входит в понятие сексуального насилия. Сексуальное насилие – просто проявление в любой форме того, что опекун видит ребенка или использует его как сексуальный объект.
