Бхагаван Раджниш - Путь любви
Множество путей возникает на этой второй стадии — в действительности, слишком много, и человек оказывается в растерянности. Все слишком хаотично. Джунгли имеют свои законы, там все понятно. Несмотря на то, что они пребывают во тьме., их убеждения ясны: один — индуист, другой — мусульманин, а третий — христианин. Все ясно. Христианин идет к своему священнику, индуист — к своему, мусульманин — к своему. У них есть свои Библия, Коран, Веды; все понятно. Там темно, но все понятно, люди живут без сомнений. Они могут быть мертвы, но не имеют сомнений. Как только появляется жизнь, появляется растерянность, появляется хаос. Но из хаоса, рождаются звезды.
На второй стадии появляются поэты, художники, артисты, музыканты, танцоры. Они — революционеры. Первая стадия — ортодоксы, вторая — революционеры. Первая — традиционная, вторая — утопическая. Первая привязана к прошлому, вторая — к будущему. Для первых золотые времена уже прошли, для вторых — еще настанут. Они смотрят вперед. Они похожи на «дурака» в картах Таро, смотрящего вперед. Он стоит на канате, одной ногой уже над бездной, но он очень счастлив, он вовсе не унывает, Он смотрит в небо, на далекие звезды. Он полон сновидений. Он уже на грани смерти, но все еще полон снов. Это опасно. Но если вы спросите меня, что же выбрать — выбирайте второе. Лучше будьте дураком, чем пандитом. Уж лучше быть дураком и рисковать, чем никогда не рисковать и оставаться довольным поддельными, заимствованными знаниями.
Вторая стадия — стадия дурака. Для второй стадии у меня есть еще одно название: я называю ее «Земля Калифорния». Да, это Калифорния человеческой души, где работает большой супермаркет — супермаркет духовных знаний: все виды техник и все виды путеводителей и карт.
Это та ступень, где человек начинает искать. Его больше не удовлетворяет церковь, которой он принадлежит по рождению; он начинает свое движение, пробует другие доступные пути, ищет что-нибудь необычное. Это тот этап, когда человек становится учеником и начинает искать учителя. Поиск все еще очень поверхностен, но он уже начался. Семя проросло. Но еще предстоит долгий путь. Впереди все такой же долгий путь, но только теперь есть возможность.
Первый тип — мертвый; второй тип слишком оживлен, опасно активен. Первый тип — одна крайность, второй тип кидается в другую крайность.
Второй тип тоже несбалансирован; баланс придет на третьей ступени. Первые придерживаются мертвых правил, вторые хватаются за пыль, идут в никуда, просто идут, блуждают. Первые — домовладельцы, вторые — бездомные. Но вторые — как круглые камешки, с которых все скатывается. Они никак не придут к своему собственному центру; они бегают от одного учителя у другому, меняют одну книгу на другую.
Первые просто верят в какую-то свою книгу, а вторые начинают интересоваться всеми книгами мира. Они читают Библию, затем Коран, затем Гиту — и сами себя озадачивают, сами себя запутывают. Затем не могут понять, что к чему.
Первые хорошо знают, что им нужно, вторые уже меньше. Разговаривали ли вы с хиппи? Очень трудно понять, о чем он говорит. И когда он сам не знает, о чем говорит, он добавляет. «Понимаешь? Ты знаешь?» Он сам не знает, о чем говорит, и поэтому спрашивает вас: «Вы понимаете? Вы знаете?» — а сам он ничего не знает. И вместо того, чтобы объясниться в словах, он начинает произносить бессмысленные звуки, детский лепет. Его речь становится невразумительной.
Первые — очень рациональны, они живут головой. Вторые начинают стремиться к сердцу, начинают больше жить чувством. Первые не осознают себя, но думают, что их мышление и есть осознание. Вторые еще не достигли настоящего чувства и думают, что эмоциональность, сентиментальность и есть глубокие чувства.
Хиппи уже может плакать, может смеяться; он эксцентричен, немного безумен, но он уже лучше, чем люди первого типа. Первые — политики, вторые уже не политики. Первые верят в войну, вторые начинают верить в мир. Первые накапливают вокруг себя вещи, вторые начинают любить людей… И это прекрасно. Первые верят в супружество, вторые — в любовь. Первые живут упорядоченной жизнью, вторые не знают даже, где будут завтра.
Но это хорошо: лед тронулся. Конечно, они могут пойти в неверном направлении, но они также могут пойти в нужном направлении. Движение — это уже хорошо. Осталось только пойти туда, куда надо.
Первые привязаны к мирским делам, они верят в банковский счет и в страховые бумаги. Они очень жаждут власти, денег. Вторые уже не верят в безопасность, 01 га доверяют жизни больше, чем страхованию. Они верят в любовь больше, чем в безопасность, которую может дать банковский счет. Их ум не заполнен деньгами, они не скряги. Они не моральны в том смысле, в котором моральны первые, но в них появляется новый вид морали, революционный вид — личная мораль. Мораль первого типа создана обществом, мораль второго типа индивидуальна; мораль первого типа зависит от условий, мораль второго типа зависит от совести. Такие люди смотрят вокруг и делают все, что считают нужным. Они делают то, что нужно им. Они индивидуальны.
Первые — это общественный тип. Подсознание — общественно, а субсознание — индивидуально. Разве вы не видели? Когда вы видите сон, вы в этом одиноки. Вы не можете разделить это с кем-либо еще. Это индивидуальный, личный процесс. Вы не можете даже пригласить свою женщину в свои сны. Она может спать рядом с вами в одной постели, но ваши сны остаются вашими, а ее сны остаются ее снами — каждый занимается чем-то своим. Вот почему я называют это состояние субсознанием, состоянием сновидения.
Первые еще не задают вопросов, они еще не видят «вопросов», им нужны только ответы. Индуисты имеют ответ — индуистский ответ; джайны имеют ответ — джайнский ответ, — и так далее и тому подобное. Вторых тоже еще не беспокоят вопросы, но у них уже слишком много ответов. У первых есть один ответ, а у вторых — слишком много. Вопрос все еще не стал самой необходимой вещью, самым необходимым еще остается ответ, но их уже слишком много. Это уже хорошо. Это уже успокаивает. Второй уже не такой твердолобый. Он уже не будет ревностно отвергать Гиту и говорить, что это ложь, потому что он христианин. Он уже не будет безоговорочно отвергать Библию, говоря, что в ней ложь, потому что он индуист. Нет, он становится уже более человечным, более универсальным. Он уже читал и Гиту и Библию и нашел и там, и там проблески истины. У него уже слишком много ответов.
Первые догматичны, теологи; вторые же — философы. А третья стадия — это «сад».
«Сад» — это стадия пробуждения: человек пробуждается. Первая — это сон, вторая — сновидение, третья — пробуждение. Индуисты называют первую стадию сушупти, вторую — свабхана, третью — джаграти. Теперь человек уже сознателен, пробужден; пришел рассвет. Книги, путеводители, учителя стали бессмысленными: человек нашел Мастера.
Первые вверяют себя священникам. Вторые не знают, куда идти; у них нет компаса, с дороги они уже сошли и начинают бегать от учителя к учителю. Можно взять простую собаку, выдрессировать ее и назвать Гуру Махараджи, и получится не хуже. Посадите эту собаку, и скоро увидите, что у нее появились последователи. Вторые могут пойти за любым Гуру Махараджи. Они готовы упасть к любым стопам, они слишком готовы. Первые вообще не готовы, вторые слишком готовы. Для первых не существует других стоп, кроме стоп своего священника. Для вторых любой может оказаться священником. Их глаза очень мутны. Они могут пойти за любым, кто может заявить, кто может громко сказать: «Да, я тебя поведу. Я — твой ведущий. Я — учитель, пришедший в этот мир, я — то, я — это». Они упадут к стопам любого.
Но третьему уже больше не нужны учителя: он уже не ученик. Он теперь ищет личного контакта — ему нужен Мастер, он хочет стать учеником Мастера. Его уже больше не интересует, что Мастер говорит. Его влечет больше сама атмосфера вокруг Мастера. Он уже не интересуется его доктринами, его философией; он хочет почувствовать само его существо.
Когда вы начнете интересоваться самим существом и когда вы захотите заглянуть человеку прямо в сердце; когда вы начнете ощущать просто его присутствие, только тогда вы станете учеником. Вас не интересуют уже никакие философские выводы; теперь самым важным стал ваш вопрос: Кто я? Вторые готовы учиться, первые еще не готовы учиться, третьи же готовы разучиваться. Позвольте мне повторить: первые еще не готовы учиться, они упрямы; вторые готовы учиться у кого угодно и учатся слишком многому — во многом противоречивому, глупому, хорошему и плохому — и приходят в замешательство.
Третьи готовы разучиваться. Они уже не ищут знаний. Они говорят: «Я ищу человека, который пришел домой. И я не буду разбираться в том, что он говорит: логично ли это, правда ли это. Я бы хотел иметь с ним тонкую, интимную связь».
