Геше Роуч - Как работает йога. Исцеление и самоисцеление с помощью йога-сутры

Комендант промолвил нерешительно:

— Не думаю, что Мастеру понравилось бы, что ты называешь это «слесарными работами».

Я нахмурилась и, в конце концов, вынуждена была кивнуть.

— Ну, тогда мы просто будем сидеть. Вместе, молча, — я посмотрела в окно.

— Мы будем сидеть в тишине, — сказала я, — вот и все. 73

Глава 14. Учимся сидеть

На следующий день по пути в участок я снова наткнулась на того же мальчугана — он привел с собой друга. Они якобы хотели погладить Вечного, и всем троим это, безусловно, понравилось. Но, кроме того, было очевидно, что мальчишкам одиноко и скучно без их вожака и приемного отца — без Бузуку. К концу недели все восьмеро из мальчишеской банды Бузуку ждали меня на тропе — погладить собаку и поболтать. Это вошло в традицию, и я со временем узнала, как кого зовут. Мальчика, которого я встретила на тропе первым, звали Кумара Вира — Юный Воин, и я скоро поняла, что он оказался единственным, кто осмелился подбрасывать передачи с едой Вечному и мне, прямо в тюремном дворе, ночами.

В ту неделю я вновь провела коменданта через последовательность поз — отрабатывая внешнюю часть, простукивая трубы снаружи — но не слишком усердствуя. Благодаря чему он оставался свежим и бодрым, когда мы приготовились сидеть в тишине — прорабатывать наши трубы изнутри. Но для начала мне нужно было правильно усадить его, и армейский подход мне показался самым действенным.

— Комендант, от нашего с вами тихого сидения — с целью проработать ваши каналы изнутри — не будет никакого проку, если вы не будете сидеть как следует, в точности так, как мы с вами когда-то переучивались стоять как следует. И посему, во-первых и в главных, спина должна быть всегда прямой. В противном случае вы перемыкаете каналы даже хуже, как раз в тех самых местах, которые мы пытаемся открыть, и наши умственные слесарные Работы не окажут заметного действия. Итак, во-первых…

— Спину… смирно! — и он одним махом сбросил свою сутулость.

— Плечи… ровно! — исчез даже тот небольшой перекос, который был у него из-за больной спины.

— Подбородок… вверх! — подбородок взлетел вверх, но чересчур высоко.

— Ну, не настолько уж! Просто поднять его до его естественного положения, когда вы смотрите прямо перед собой, на что-то, что вам крайне интересно.

— Лицо… расслабить! — он попытался расправить лицо, но складка между бровями — результат ежедневной работы — не слишком-то поддалась.

— Особое внимание к трем точкам…, - начала я.

— В низу лба, между бровями, и… а, ну да, — он приподнял указательными пальцами уголки губ — получилась легкая улыбка.

— Это ключевые для расслабления пережатых точек места. Я не шучу, — сказала я строго. Он отсалютовал мне в ответ — так, как во времена его обучения на военного.

— Язык… расслабить, так, как ему естественно покоиться во рту, мягко прикасаясь к точке за передними зубами, — с этим указанием все его лицо начало расслабляться.

— Глаза? — спросил он.

— Если держать их открытыми, то это будет отвлекать. Но стоит закрыть их больше, чем на несколько секунд, то телу начинает казаться, что пришло время спать — сказывается многолетняя привычка. Так что остается только прикрыть глаза веками почти до конца и оставить маленькую щелочку. Держите глаза опущенными вниз, но следите за тем, чтобы не коситься по сторонам — просто расфокусируйте взгляд, словно мечтаете о чем-то, когда глаза открыты, но толком ничего не видят. Это понятно?

Он кивнул, и глаза его метнулись к окну — месту мечтаний, которое, кажется, он частенько навещал.

— Итак, нужно расслабиться и позволить дыханию происходить через нос — точно таким образом, какой Мастер описывает словом «деликатно».

Один из способов подобраться к деликатному дыханию — отсчитать внимательно десять вдохов и выдохов. Если собьетесь — начинайте заново: ум еще недостаточно тих, чтобы дать вам спокойно сидеть.

Потом можно определить, пришло ли дыхание к качеству деликатности, так: внимательно прислушиваясь к любому звуку из ноздрей — на вдохе и на выдохе — и постараться сделать его настолько тихим, чтобы вообще ничего не было слышно.

Для перенаправления внутренних ветров в срединный канал полезно считать дыхания, начиная с выдоха, а не с вдоха. Таким образом за одно дыхание будем считать выдох и следующий за ним вдох: всегда поддерживая ощущение, что энергия поступает внутрь посередине.

Давайте попробуем.

Я проверила его позу, пока он отсчитывал десять выдохов-вдохов — все еще слегка ссутуленная. Когда он закончил, я отметила:

— Есть один трюк, чтобы убедиться в том, насколько прямо сидишь — сверху вниз, а также спереди и сзади. Упритесь ладонью в пол, будто хотите вмять пол.

Комендант уперся рукой — но лишь слегка.

— Сильнее, — сказала я.

Он нажал чуть сильнее.

— Сильнее! — повторила я, стараясь подражать бабушкиному командному голосу.

Он надавил ладонью на пол изо всех сил, выпрямив локоть, тем самым помещая предплечье аккурат над запястьем. Я прихватила его в обоих местах и сказала:

— Видите, как все отлично выстраивается — каждая часть над другой, все прямое, как стрела — если нажать? Теперь сделайте то же самое седалищем: жмите так, будто хотите промять задом пол.

Он последовал указанию, и вдруг голова его вознеслась вверх на пару дюймов; шея изящно выпрямилась над плечами; и, что самое главное, спина, с той самой зажатой точкой, выпрямилась, приподнимаясь над бедрами.

— Вот-вот. Точно. Иногда вам потребуется сделать парочку таких нажимов прежде, чем усесться, потому что спина поначалу будет лениться и ей будет хотеться ссутулиться до привычного положения, стоит только отвлечься.

— А что с ногами? — спросил комендант.

— Пусть будут, как есть сейчас — пока, во всяком случае — просто свободно перекрещенными. Можно вообще сидеть на стуле или скамейке, лишь бы стопы были плоско на полу, а спина, шея и голова — на одной линии. На данный момент важно, чтобы добиться самой выпрямленной и устойчивой позиции, на какую вы способны, чтобы ум не удирал в беспокойства о том, что там или сям больно или неудобно.

— А руки? — спросил он напоследок.

— Можете положить их на бедра, правую — на левое, а левую — на правое бедро, так, чтобы слегка соприкасались большие пальцы. А если удобнее, можно просто положить их на колени, вверх или вниз ладонями, и сложить большой и указательный пальцы так, чтобы они слегка касались друг-друга кончиками.

Все это оказывает полезное действие на внутренние ветры, и позу можно совершенствовать по мере практики. Но это все — физическая сторона дела; по большей степени простукивание труб снаружи.

Последняя и самая важная часть нашего с вами сидения заключается в том, какую позицию занимают сами мысли внутри.

— Я знаю! — воскликнул он, — Нужно сидеть неподвижно и стараться ни о чем не думать!

Я улыбнулась — так, как Катрин в свое время, когда я произнесла то же самое. Было столько всего, что можно было бы рассказать ему, и я не знала, каким временем мы располагаем. Но нам также необходимо было сосредоточиться, собраться. Дилемма, перед которой стоит каждый учитель.

— Есть множество способов собирать ум в такой сидячей практике, — начала я, — Почти все они включают попытку избе жать думанья слишком о многом. Некоторые из них включают определенные мысли, которые мы обычно вообще не думаем. Но не думать ни о чем не есть конечная цель; в действительности, в этом заключается большущая сложность. Стоит быть очень внимательным и не уплыть в некое мечтательное состояние, в котором и впрямь вроде как лениво расслабляешься.

Мы же скорее желаем остаться в ясном — внимательном — собранном — счастливом — вовлеченном состоянии; как если бы мы смотрели представление, и оно такое увлекательное, что не слышишь даже то, что говорит сосед рядом. Чувствуете разницу? Это не то же самое, что ни о чем не думать, это думать о чем-то, настолько глубоко и с удовольствием, что может показаться, что и впрямь вряд ли о чем-то думаешь; и, разумеется, ум не бродит за всякими не относящимися к делу мыслями.

Он задумчиво кивнул. А потом заметил:

— Это так же, как при чтении хорошей книжки или слушании любимой песни. Почти забываешь дышать; иногда даже забываешь держать рот закрытым и ловишь себя на том, что уже пускаешь слюни — до того погружаешься. В таких случаях просто не думаешь ни о чем другом.

Сильно отличается от того очумелого ощущения, какое бывает сразу после того, как проснешься, или перепил накануне… хм, не думаю, конечно, что ты знаешь, каково это.

Я и впрямь не знала. Но он понял, в чем штука, и понял как следует.

— Итак, нам необходимо выбрать мысль, хорошую мысль — мысль, на которой можно сосредоточиться, которая радует. Такую мысль, которая пронесется вниз по вашему срединному каналу и выбьет пробку из бамбуковой трубки изнутри. Такую мысль, какую Мастер описывает так: