Бхагаван Раджниш - Свет на пути. В синем небе нет следов
Этот человек обладал немалой смелостью. Он попытался, у него получилось, и он был бесконечно мне признателен... потому что как только вы почувствуете, что вы совершенно одни, то в это самое время вы начнете ощущать, что вы — это не тело; что тело — это только оболочка; что вы — это не ум, а ум — это только мыслящее устройство; что вы — это даже не сердце, потому что и сердце — это тоже в некотором роде устройство, выполняющее свои задачи.
За всеми этими слоями в вас есть кристально чистое пространство — еще никто туда не проникал, поэтому его чистота первозданна. Войти в это пространство означает вступить в медитацию. Ощутив свою уединенность, вы ощутите, что все существование тоже уединено.
Нет никакого Бога — он выполнял потребности одиноких людей. Познавший уединенность, оставляет Бога, ад, рай и всю прочую чепуху. Вы одни, все существование одно: уединенность — это ваша единственная реальность.
Да, она неимоверно темна, но во тьме есть тишина, во тьме есть глубина. Во тьме есть покой,тьма забирает у вас все ваши знания, забирает у вас все, что, как вам казалось, вам принадлежало. Она ведет вас прямо в неизведанное и тайное. Поэтому лично я вижу во тьме одну из величайших загадок существования — куда более таинственную, нежели свет.
Те же, кто боится тьмы, никогда не смогут войти в свою собственную сущность. Они будут ходить вокруг да около, но себя никогда не обретут.
И это должна быть именно тьма, а не свет, потому что свет преходящ. Когда вы отыщете в себе всего одно пятнышко тьмы,вы тем самым откроете нечто вечное, нечто неразрушимое, нечто большее, чем все ваши знания о жизни. Тьма — это основа строения всего бытия. И это просто два разных названия одного явления — тьма и уединенность.
Вопрос второй:
Возлюбленный Ошо,
Больше всего на свете мне хочется, чтобы твое видение стало реальностью. Как я могу помочь твоему видению сбыться, когда я не с тобой, когда я в мире?
Просто будь собой, будь полностью собой.
И не надо думать о том, как можно помочь моему видению сбыться, потому что именно так появляются миссионеры, а я против миссионерства. Миссионеры — это отравители. Намерения у них самые добрые, им хочется нести в мир то, что им представляется неимоверно ценным, но миссионер не отдает себе отчета в том, что он пытается перенести в мир отнюдь не свой личный опыт.
Поэтому я хочу ясно дать вам понять: просто будьте собой, и это и станет вашей вестью всему миру, потому что в этом и есть моя весть — быть собой, подлинно и искренне. Тут дело не в том, чтобы кому-нибудь что-нибудь рассказать. Нужно просто быть таким, чтобы видение излучалось из вас... чтобы люди вокруг вас ощутили,что с вами произошло нечто замечательное,что в вас есть нечто такое,чего нет в них... что вы наполнены,а они пусты... что вы можете делиться и при этом ничего не терять, а они при этом всего лишь попрошайки — они не могут отдавать, они могут лишь брать. Но и это тоже вскоре исчезает, потому что то,что они получили, им не принадлежало.
Я не хочу, чтобы мои люди уподобились христианским миссионерам.
Как-то утром, когда я сидел в тюрьме в Америке... Начальник тюрьмы должно быть был убежденным христианином, потому что он принес мне Библию, полагая, что я религиозен. Он сказал:
- Я хочу помолиться за вас и хочу принести вам Божье слово.
И не успел я и словом обмолвится,как он закрыл глаза и начал громко причитать:
- Иисус любит Бхагвана. Иисус поможет Бхагвану! Иисус спасет Бхагвана!
Я сказал:
- Постойте! Не так быстро!
Он открыл глаза и спросил:
- Что,что-то не так?
Я сказал:
- Все не так... Иисус даже себя самого спасти не смог! И вы все перепутали с этим своим «Иисус любит Бхагвана». Это неправильно. Надо говорить так: «Бхагван любит Иисуса. Бхагван спасет Иисуса».
Он сказал:
- Я так молился за многих заключенных — о чем вы говорите? Ведь вы в тюрьме; вас нужно спасти!
Я ответил:
- Со мной все в порядке. Весь этот мир — тюрьма, так что какая разница, внутри ты или снаружи? И вы ничего не смыслите в религиозности — вы даже не спросили,согласен ли я,чтобы за меня молились? Молитва посягает на мою сущность. И кому вообще вы молитесь? У меня нет никакого бога, поэтому все ваши молитвы — пустая болтовня. Кроме того,я не думаю,что Иисус или кто-то там еще могут кого-либо спасти. С тебя вполне достаточно, если ты в состоянии спасти самого себя. Вы начали молиться,не спросив меня! И кто вам вообще сказал,что эта книга — это Божье слово?
Он сказал:
- Это там написано.
Я сказал:
- Но ведь то же самое написано и в других книгах. То же самое написано в Ведах, и индуисты верят, что Веды написал сам Бог. То же самое написано и в Гите, потому что индуисты верят, что Гиту написал лично воплощенный Бог. Мусульмане убеждены, что слово Божье — это Коран. На основании каких доводов вы решаете, кто из них прав? Я тоже могу написать книгу и объявить: «Это слово Божье». Вы поверите этому просто потому,что там так написано?
Он немного помолчал и затем сказал:
- Я подумаю и потом вернусь. Потому что мне казалось... Я миссионер и в моей тюрьме всегда так или иначе сидят пятьсот заключенных. Так что я читал им проповеди и помогал им становиться настоящими христианами.
Я спросил:
- А вы настоящий христианин? А Иисус Христос был настоящим христианином? И что вообще вы имеете в виду, говоря «настоящий христианин»? Иисус никогда не поступал по-христиански. Это был очень злобный человек. Он говорил своим ученикам любить своих врагов, но при этом он запросто мог проклясть смоковницу. Она не виновата, что не плодоносит в не сезон! Но в ярости он проклинает ее, потому что она не угостила его и его учеников своими плодами. Скажите мне, в чем бала виновата несчастная смоковница? И вы считаете,что этот человек вел себя по-христиански? И по-вашему, этот человек был способен любить своих врагов? Он не способен полюбить даже простую смоковницу, которая вообще никому никакого зла не причинила. Она дает плоды, когда приходит время, но тогда был не сезон, и ее вины в этом нет! Это был просто безумец какой-то! И вы еще несете его слово. Вы хоть сами пытались жить по его слову? Попробуйте — по-моему, это будет правильно. Если вас ударят по одной щеке, вы подставите другую. Хотите, я попробую? Хотите,ударю вас по одной щеке, а вы подставите мне другую? Но только я хотел бы сделать это перед всеми вашими пятью сотнями заключенных.
Он сказал:
- Вы опасный человек!
- Я не опасный человек. Я просто говорю, что быть миссионером — это безобразно. Вы таким образом пытаетесь влезть в чужую жизнь, в чужие мысли, в чужое существование, даже не опробовав на себе все, что вы говорите другим. И вот что я думаю: если вы попробуете сами так жить, то вам и не нужно будет ничего никому нести — ваша весть разнесется сама по себе.
Так что, я повторю: просто будьте собой. Будьте медитативными, будьте любвеобильными, будьте уважительными, принимайте всех и не делайте оценок. И тогда нечто такое начнет само сочиться из вас, и это и будет моя весть. Эта весть не будет состоять просто из пустых слов, но будет полна значения и будет излучать особый аромат.
Вопрос третий:
Возлюбленный Ошо,
Находясь далеко от тебя, я часто ощущаю твою близость. Но увидев тебя снова, я иногда с изумлением обнаруживаю, что мы как бы чужие. Как так может быть?
Очень просто ощущать близость, когда вы далеко, потому что тогда я не нахожусь рядом с вами, и вы видите меня лишь при помощи вашего воображения. При этом, естественно, вы очень близки к вашему воображению и можете вертеть им как угодно. Можете оформить его в собственные представления — ведь это же ваше воображение — и вы непременно будете с ним очень близки.
Однако когда вы приезжаете ко мне, вам приходится расставаться с воображением. И когда воображение уходит, то в ту же секунду в вас появляется новое чувство: «Мы как будто чужие». Ваше воображение не было вам чужим — оно было исконно вашим. Но для меня вы чужие.
Все мы чужие друг другу. Всеми способами мы стараемся отбросить эту чуждость; вот откуда берутся все ритуалы. Мужчина женится на женщине... Что такое брак? Обычный ритуал. Но зачем он нужен? Он нужен за тем, чтобы люди могли забыть про свою чуждость и каким-то образом установить связь друг с другом. Однако эта связь так никогда и не устанавливается — им лишь кажется... теперь они муж и жена. Но они по-прежнему чужие. Они проживут вместе всю жизнь, но так и будут чужими друг другу, потому что никому не дано проникнуть в уединенность другого.
Можно перестать быть чужим только в том случае, если вам удастся проникнуть в мою уединенность, или мне удастся проникнуть в вашу уединенность — но только это невозможно, экзистенциально невозможно. Мы можем лишь максимально приблизиться друг к другу, но чем ближе мы становимся, тем глубже мы ощущаем нашу уединенность, потому что так нам проще будет увидеть, что «я его не знаю и никогда, похоже, не узнаю».
