Бхагаван Раджниш - Путь мистика
Прозрение углубляется от слова к звуку, и от звука к молчанию, но я не согласен ни с одним из этих утверждений, потому что никогда не было никакого начала. Сама идея начала ложна.
Если бы я должен был что-то написать, я написал бы: «В конце было слово, перед ним звук, перед ним молчание - если вообще есть какой-то конец». Конечно, никакого начала не было... не может быть никакого конца. Но для индивидуальных мыслителей, индивидуальных просветленных существ есть начало и конец в том, что касается других. Для самого просветленного человека есть лишь начало и нет никакого конца. И в этом начале - молчание.
Может быть, Упанишады подверглись влиянию просветленного опыта. Есть начало, когда исчезает твой ум, оставляя место вечному молчанию, но нет конца для твоего собственного «я» (Self). Конечно, с точки зрения других, ты умираешь, - но со своей собственной стороны ты жив. Смерть происходит во мнении о тебе других. Для них в конце будет слово - потому что послание мастера должно заключаться в слове или словах.
Поэтому не думай, что слова не имеют власти. Обычные, повседневные слова не имеют власти; они имеют только полезность. Но когда говорит просветленный человек, слово не имеет полезности; оно имеет лишь безграничную власть трансформировать твое сердце.
Поэтому когда я говорю: «Распространите слово», я подразумеваю: что бы я вам ни говорил, распространяйте это, как только возможно. Используете все средства массовой информации, используйте все, что позволяет технология, чтобы слово достигло самых дальних уголков земного шара. И помните: оно гораздо мощнее любого ядерного оружия, потому что ядерное оружие может принести только смерть - это его власть. Но слово, исходящее из просветленного сознания, может принести тебе новую жизнь; оно может дать тебе второе рождение, воскресение - это его власть.
Разрушить что-то может любой идиот.
Для творения требуется разум.
Я оставлю вам слова безмерного потенциала. Если вы можете просто продолжать их шептать, вы удивитесь тому, что они могут изменить все человеческое сердце.
Если слово приходит из пробужденного сознания, оно проникает внутрь тебя и становится звуком - потому что смысл относится к уму. Глубже ума - не-смысл, просто звук. Но есть и глубина, в которой звук исчезает в молчании. Истинное слово, подлинное слово всегда создает в тебе молчание. Это критерий его власти - оно не пусто; оно содержит звук, звук содержит молчание, а молчание является самой природой существования.
Ты задаешь вопрос: «Будет ли достаточно просто распространять слово?»
А что ты предлагаешь - сделать бомбы? стать террористами? убивать людей? Что еще ты хочешь делать? Нет, больше ничего не нужно. Пробужденные люди за многие века не нашли ничего более мощного, чем слово. Дело только в том, чтобы распространить его, и распространить не как попугай, не как граммофонная запись, но распространять его как представитель. Что бы ты ни говорил, ты должен таким и быть; лишь тогда твои слова могут иметь власть.
Поэтому не волнуйся. Сколько императоров существовало за двадцать пять веков во всем мире? Но ничье имя даже не приближается к имени Гаутамы Будды. Одно лишь его имя стоит как Эверест - и рядом с ним все выглядит карликовым. А в чем была власть этого человека? Он ничего не применял, кроме единственного метода: трансформировать свое молчание в звук, в слова.
Именно это происходит внутри пробужденного человека. Он есть молчание: он заставляет молчание претворить свой потенциал в реальность; оно становится звуком. Он придает ему смысл - потому что только смысл может стать мостом.
Ты слушаешь слова. В тебе тоже происходит тот же самый процесс. Ты понимаешь смысл умом, но позволяешь звуку проникнуть глубже. Смысл остается в уме. Звук достигает сердца. И если ты позволишь звуку тоже исчезнуть, то достигнешь своего существа, которое есть молчание. То, что происходит в случае мастера, должно произойти в обратном порядке. Это кодовый язык - ты должен его расшифровать.
И дело не только в том, чтобы просто повторять то, что я говорю, дело в том, чтобы прожить это. Твоя жизнь должна быть доказательством этого; тогда ничего больше не нужно.
Вся человеческая эволюция случилась благодаря слову. Каждый мастер оставляет миру одушевленные слова, которые в правильных руках могут продолжать нести в себе неизмеримую энергию трансформации.
Мы здесь не для того, чтобы кого-то убить или что-то разрушить. Мы здесь для того, чтобы что-то создать, и самым существенным, самым центральным является сознание человека. Да, когда создано сознание, многое исчезнет само собой; тебе не придется этого разрушать.
В этом красота всей этой работы: ничто не разрушено, но тысячи вещей исчезают, и в конце концов, остается лишь одно - опыт вечного. В этом исчезаешь даже ты. Но даже назвать это «опытом» неправильно, это просто есть. То, чему я учу, - экзистенциальная революция.
Любимый Ошо,
Я наблюдал, как кошка играет с мышью, прежде чем ее убить. Как будто это игра. Кошка, кажется, испытывает столько удовольствия, мучая бедную мышь. Я часто чувствую, что вовлекаюсь, становясь на сторону бедной мыши.
Жестокость - это что, свойство существования, часть биологии?
Жестокость - это непонимание. Она возникает в нас из-за страха смерти. Мы не хотим умирать, поэтому прежде чем нас убьет кто-то другой, ты хочешь убить его, потому что лучший способ защиты - это нападение. Я цитирую Макиавелли, чья праправнучка стала саньясинкой. Макиавелли оказал огромное влияние на западный политический ум.
Такого же рода человек пять тысяч лет назад родился на Востоке; его звали Чанакья. Он оказал такое же влияние на восточный политический ум.
Ты удивишься, узнав, что даже после освобождения Индии и всех разговоров о ненасилии и великой власти ненасилия, которая принесла Индии свободу... пока Ганди был еще жив, дипломатический район Дели назвали «Чанакьяпури» в честь этого человека, жившего пять тысяч лет назад, Чанакьи. Чанакьяпури значит «Город Чанакьи». И он говорил именно то, что двести или триста лет назад сказал Макиавелли: «Лучшая защита - нападение».
Ты не знаешь, кто на тебя нападет. В животном царстве, в человеческом мире продолжается великое соревнование. И люди просто продолжают нападать, не заботясь о том, на кого они нападают, и о том, действительно ли кто-то хотел на них напасть. Нет способа это узнать - лучше не оставлять места случайностям.
И когда ты на кого-то нападаешь, мало-помалу твое сердце становится тверже и тверже, и ты начинаешь наслаждаться нападением. Это явление можно увидеть у животных, потому что это то же самое соревнование - за пищу, за власть...
Самые последние открытия показывают, что почти у всех животных есть определенная иерархия. Если ты видишь на дереве двадцать обезьян, самую высокую ветку занимает президент. Это обезьяна, облеченная наибольшей властью, она победила всех остальных. И конечно, поскольку она самая сильная, вокруг нее лучшие женщины. Никто не может касаться этих женщин. У бедных обезьян на нижних ветвях нет никаких женщин, потому что численность обоих полов одинакова.
Под президентом сидит премьер-министр, у него есть своя группа женщин. Затем следует кабинет министров. Спустившись в нижнюю часть дерева, ты найдешь обычных обезьян - бизнесменов, солдат. А в самом низу окажутся самые бедные обезьяны - нищие, попрошайки, преступники. У них ничего нет.
И часто возникает хаос. Если старая обезьяна умирает, снова возникает великий конфликт: кто займет ее место? Или даже если старая обезьяна еще жива, но стала слишком дряхлой, молодые обезьяны не могут этого стерпеть, они ее изгоняют. Какая-то молодая обезьяна становится главой этой группы и захватывает женщин старой обезьяны, которая теперь оказывается на самой нижней ветке.
Точно как Ричард Никсон - никому нет до тебя дела, никого ты не волнуешь: ты потерпел поражение. Или Джимми Картер, который снова начинает свой бизнес по продаже арахиса, ничуть не стыдясь того, как глубоко падение от президентского кресла до арахиса. Что еще ему остается? И обо всех этих людях никто ничего не услышит, пока они не умрут. Тогда в газетах появится небольшое сообщение, что бывший президент великой Америки умер.
Жестокость - это не что иное, как дух соревнования, стремление быть первым. Если это подразумевает насилие, значит, насилие, - но он должен быть первым. Это есть в животных, это есть в человеке. Но зачем так спешить быть первым?
Экзистенциальная причина заключается в смерти. Жизнь неопределенна: сегодня ты жив, завтра, может быть, тебя не будет в живых. Стольким нужно насладиться, а время так коротко. Времени так мало, а столько нужно прожить, столько полюбить, стольким насладиться, что это создает определенную лихорадочную спешку: ты должен всего достичь первым, чтобы ничего не упустить. А если кто-то другой достиг этого раньше, тогда, если нужно его убить, убей.
