Шри Ауробиндо - Cинтез йоги
Что же такое гносис, и как его описать? Надо избегать двух противоположных ошибок, двух неправильных концепций, которые деформируют противоположные стороны истины гносиса. Одна ошибка интеллектуально ограниченных мыслителей — принимать vijnana за синоним другого индийского термина buddhi, а buddhi за синоним рассудка, логического познавательного интеллекта. Те системы, которые признают это значение, сразу же переходят от уровня чистого интеллекта к уровню чистого духа. Не признается какой-либо промежуточной силы, более божественного действия знания, чем чистый рассудок; ограниченные человеческие возможности распознавания истины принимаются за высшие движущие силы сознания, за наивысшую силу и изначальное движение. Противоположная ошибка, неправильная концепция мистики отождествляет vijnana с сознанием Беспредельного, свободного от всякого формирования понятий или же формирующего идеи в самой единой сущности мысли 135, не замечая другие динамичные акции в единственной и неизменной идее Единого. Это caitanyaghana Упанишад и является одним движением или, скорее всего, одной нитью многостороннего движения гносиса. Гносис, Виджняна есть не только это концентрированное сознание бесконечной Сущности; это также и одновременно бесконечное знание бесчисленных игр Бесконечного. Оно содержит всю способность к формированию понятий (не ментальных, а супраментальных), однако не ограничено этим, ибо далеко превосходит всякое движение по формированию понятий. Гностическая способность к формированию идей также не является по своему характеру интеллектуальным мышлением; это не то, что мы называем рассудком, не концентрированный интеллект. Ибо рассудок ментален в своих методах, ментален в процессе приобретения знаний, ментален в своей основе, но метод формирования идей гносиса самопросветленный, супраментальный, испускание его мысленного света спонтанно, без предварительного приобретения знаний, база мышления является воспроизводством сознательных тождеств, а не передачей впечатлений, рожденных при непрямых контактах. Имеется связь, и даже нечто вроде нарушенной идентичности между двумя формами мысли; ибо одна скрыто вытекает из другой. Ум рождается из того, что за пределами ума. Но они действуют на разных уровнях, и процессы их действия прямо противоположны.
Даже чистейший рассудок, наиболее светлый рациональный интеллект не является гносисом. Рассудок или интеллект — это только низший buddhi, в своих действиях он зависит от ощущений чувственного ума и от понятий ментального интеллекта. Он не самопросветленный, достоверный, объединяющий субъективное с объективным, в отличие от гносиса. Имеется, в действительности, более высокая форма buddhi, которую можно назвать интуитивным умом или интуитивным рассудком, и он, благодаря своей интуиции, своему вдохновению, быстрому обнаруживающему видению, ясной проницательности и различению может выполнить работу рассудка более мощно, быстрее, с большей и непринужденной уверенностью. Он действует в самоозарении истины, которое не зависит от факельных бликов чувственного ума и его ограниченных неуверенных восприятий; он руководствуется не интеллектуальными, а видимыми понятиями: это своего рода видение истины, слышание истины, память истины, непосредственное распознавание истины. Эту истинную и достоверную интуицию необходимо отличать от силы обычного ментального рассудка, которую слишком легко спутать с ней, эту силу вовлеченного рассуждения, которая приходит к своим выводам путем скачка и не нуждается в обычных шагах логического ума. Логический рассудок действует шаг за шагом и проверяет верность каждого шага, как человек, ступающий на ненадежную почву и вынужденный осторожно проверять каждую пядь земли, которую видит своими глазами. Но этот другой супралогический процесс действия рассудка является движением проницательности или быстрого распознания; оно происходит большими шагами или скачками, как человек, который прыгает с одного надежного места на другое безопасное, или, по крайней мере, которое он считает безопасным. Пространство, которое он преодолевает, он охватывает одним всеобъемлющим и мгновенным взглядом, однако при этом он не различает и не измеряет зримо или ощутимо последовательность, особенности и обстоятельства. В этом движении есть что-то от чувства силы интуиции, что-то от ее скорости, некоторая видимость ее света и уверенности, и мы всегда готовы принять его за интуицию. Но наше допущение является ошибкой, и, если мы будем ему доверять, то оно приведет нас к опасным просчетам.
Интеллектуалы даже считают, что интуиция сама по себе есть не что иное, как этот быстрый процесс, в котором все действие логического ума быстро свершается или, быть может, совершается полусознательно или подсознательно, а не намеренно вырабатывается методами рассудку. По своей природе, однако, это процесс совершенно отличен от интуиции, и необязательно является движением к истине. Сила его прыжка может закончиться падением, его быстрота может подвести, его уверенность слишком часто оказывается самоуверенной ошибкой. Достоверность его заключения должна всегда зависеть от последующей проверки или поддержки очевидным чувствовосприятием, или же рациональное сцепление интеллектуальных концепций должно вмешаться, чтобы объяснить ему его собственную уверенность. Этот низший свет может на самом деле вобрать в себя очень охотно смесь фактической интуиции, и в результате создается псевдоинтуитивный или полуинтуитивный ум, очень обманчивый в результате частого блестящего успеха, оправдывающего вихрь чрезвычайно самоуверенных ложных убеждений. Истинная интуиция, наоборот, несет в себе свою собственную гарантию истины; она надежна и безошибочна в своих пределах. И до тех пор, пока это чистая интуиция, и пока она не воспринимает в себя какой-либо смеси ошибочных ощущений или интеллектуального движения по формированию понятий, она никогда не опровергается опытом. Интуиция может впоследствии проверяться рассудком или чувствовосприятием, но истинность ее не зависит от этой проверки, она подтверждается автоматической самоочевидностью. Если рассудок, зависящий от своих предположений, противоречит высшему свету, то в конце кондов, на основе более полного знания будет установлено, что интуитивное заключение было правильным, а более правдоподобное рациональное и предположительное заключение было ошибкой. Ибо истинная интуиция исходит из самосуществующей истины вещей и защищена этой самосуществующей истиной, а не какими-либо косвенными, производными или зависимыми методами достижения знания.
Но даже интуитивный рассудок не является гносисом; это только проблеск света сверхразума, вспышками освещающий путь в ментальности, как молния в темных и закрытых тучами небесах. Его вдохновения, откровения, интуиции, самоосвещающие различения — это послания с высшего уровня знания, которые в благоприятных условиях достигают нашего низшего уровня сознания. Самый характер интуитивного ума создает пропасть различий между его действиями и действиями самосодержащего гносиса. В первую очередь он действует путем отдельных и ограниченных озарений, и его истина ограничена часто узким доступом или порцией знания, которые возникли в результате одной вспышки молнии, с которой его вторжение начинается и которой кончается. Мы видим действие инстинкта у животных — автоматическую интуицию в том виталическом или чувственном уме, который является высшим и надежнейшим инструментом, на который животному приходится надеяться, поскольку оно не обладает человеческим светом рассудка, а только очень грубым и все еще плохо сформированным интеллектом. И мы можем сразу заметить, что удивительная истина этого инстинкта, который кажется много надежней, чем рассудок, ограничена в птице, звере или насекомом до специальной и ограниченной утилитарности, которой ей позволено служить. Когда виталический ум животного пытается действовать за пределами этих границ, он слепо блуждает в еще большей степени, чем разум человека, и ему приходится с трудом учиться на повторяющемся чувственном опыте. Высшая ментальная интуиция человеческого существа является внутренне зрительной, это не чувственная интуиция; ибо она освещает интеллект, а не чувственный ум, она самосознающая и светлая, а не полусознательный слепой свет; она свободно самодеятельна, не механически или автоматически. Но все же, даже когда она не затемнена подражательной псевдоинтуицией, она ограничена в человеке, подобно инстинкту у животного, ограничена для специальной цели воли или знания — так же как инстинкт для специальной жизненной утилитарности или Природной цели. И когда интеллект, по своей неизменной привычке, старается ее использовать, применить ее, умножить, он строит вокруг ядра интуиции, характерным для него способом, мешанину истины и ошибок. Чаще всего, внедрив элемент чувственной ошибки и концептуальной ошибки в самую суть интуиции, или окутав ее ментальными добавками и отклонениями, не только отклоняют, но деформируют ее истину и превращают ее в ложь. Поэтому, в лучшем случае, интуиция дает нам только ограниченный, хотя и сильный свет; в худшем случае, благодаря нашему неправильному обращению с нею, или фальшивому подражанию ей, она может привести нас к недоумению и конфузу, которых избегает менее честолюбивый интеллектуальный разум, довольствуясь своими безопасными медлительными методами, — безопасными для более низких целей рассудка, но никогда не являющимися удовлетворительным поводырем ко внутренней истине вещей.
