Лууле Виилма - Главная книга о счастье и благополучии
Так что подумайте, дорогие спешащие, к какой бы вере или секте Вы ни относились. Если Вы освободите свою злобу на неверующих (выражаясь безжалостно — на глупых), тогда тот, кто нуждается в Вашей близости и мудрости, сможет прийти к Вам по доброй воле.
Если Вы говорите, что такой злобы у Вас нет, то почему Вы навязываете себя другим людям? Насилие остается насилием даже тогда, когда оно совершается в мыслях. Все берет начало от мыслей.
Наблюдаю я за собой и другими, которые пытаются передать желающим доброе учение. Нелегкое это дело. Но уж если назвался почетным именем наставника, то и наставлять нужно правильно, поскольку от того, каким способом передается учение, зависит и его восприятие. Если необходимое учение остается невоспринятым только из-за неправильного обучения, то наносится большой вред. Профессия учителя является наиважнейшей и наипервейшей среди остальных.
Об обучении очень метко говорится в пословицах. Правильное обучение — делиться мудростью с желающим, который нуждается в этой мудрости и сам много трудится для ее обретения. В философской литературе за каждым словом стоит другое слово и за каждым предложением — мысль. Кто удосуживается пораскинуть мозгами, тот извлекает жемчужину, и это — вечное сокровище, жизненная мудрость.
И даже если человек не сумеет отыскать там сокровище, все равно от общения с мудрым остается приятное и необъяснимо волнующее чувство. Вспоминаю свои школьные годы, когда университетские профессора ходили по школам и учили детей жизненной мудрости. Было такое время. Нас сгоняли слушать их в принудительном порядке, хотя наш возраст не позволял воспринимать мудрые речи. Но до сих пор во мне сохранилось магнетическое ощущение. Это — чувство узнавания мудрости.
Говорили они с воодушевлением, не сдабривая речь неуместными деталями. Они не критиковали обстоятельства и людей, а развивали свою мысль так, что кто хотел и мог, тот следовал за ее ходом. В беседу они вкладывали часть себя и не скупились на это. Оттуда я вынесла удивительную заинтересованность. Теперь-то, пожалуй, я могу ее определить, это — заинтересованность бытием.
Ценность учения определяет метод его передачи. Зависит он от душевного склада учителя, будь то школьный учитель или духовный наставник. Спешащий учитель требует, приказывает, оценивает, но для приобретения знаний этого мало.
Например, если лектор, пропагандирующий растительную пищу, говорит доброжелательно о растениях, их свойствах и единстве со всем, в том числе и с человеком, рассказывает об индивидуальных возможностях выбора, о радости бесконечного варьирования меню, то его учение захватывает и еда получается вкусной.
Но если лектор диктует неукоснительные требования, требует резать растения именно так, а не иначе, то он воздвигает стену между собой и слушателями. Если к разговору он еще примешивает плохие условия, недоброжелательность людей, экономический кризис и политику — все эти факторы ведь существуют, — то его рецепты, сами по себе превосходные, не будут годны к употреблению.
У идеального дара природы — растительной пищи — пропадает благословенная суть, если пища приправлена плохими мыслями. Растение становится безвкусным. Его энергетика теряет способность насыщать. Вместе с растением в меня попадают злость и неудовлетворенность повара.
Пару лет тому назад, оказавшись на большом приеме, я имела возможность понаблюдать за пищей и ее приготовлением. Еда была как еда, только растительной оказалось больше обычного. Голодным не остался никто. Я наблюдала за главными поварами и их влиянием на персонал кафе, еду и посетителей.
Через день работал серьезный, требовательный и корректный главный повар. Персонал трудился молча, старательно. Все шло нормально. Еда была качественная, но чего-то в ней не хватало — вкуса.
На другой день на смену заступил другой главный повар, сияющий, словно красное солнышко. Он наслаждался самим собой, своей работой и испытывал радость оттого, что может дать частицу себя всей этой массе народа. Он не извинялся за стесненные условия, нехватку денежных средств и за тысячу разных вещей, как это часто принято делать. Он был постоянно с нами, однако ненавязчив в своей доброте, а как мать, которая с просветленной улыбкой глядит на кушающего ребенка и думает: «Ешь, золотко, вволю, и дай тебе Бог счастья!»
Исходившая из него любовь передавалась через еду нам.
В те дни, когда работал этот повар, очередь двигалась медленнее. Но не потому, что все сидели спокойно за столами и старательно пережевывали пищу. Незаметно для себя люди наслаждались собой, едой, обществом и предавались мечтам. Те, кто стоял в очереди, не спешил наружу, на солнце, люди оживленно беседовали между собой. Именно в этот день в докучливой очереди простого кафе чужие люди находили друг друга.
Все это происходило благодаря любви повара. Сам повар, среднего возраста, склонный к полноте, вечером выглядел таким же сияющим, как и днем, только ноги, говорил он, порядком устали.
Современный человек торопится получить как можно больше и как можно скорее. Жизнь превратилась в гонку все равно с кем или с чем. Спешащий не понимает, почему он не получает желаемого. Недовольство быстро делает свою работу. Жажда наживы уничтожает как достоинство, так и ценности.
Спешка происходит от страха. Страх опоздать заставляет бежать, но человек тем не менее опаздывает. Страх остаться с носом заставляет работать локтями, но человек тем не менее остается с носом. А страх проспать что-либо важное ведет к бессоннице. В итоге человек, даже бодрствуя, все равно просыпает нечто важное. Таково уж действие страха.
Освободите свою спешку и жажду наживы, жадность, завистливость, неудовлетворенность, неумение чувствовать радость от препятствий и страх, что Вы ни на что не способны. Запаситесь для этой работы настойчивостью и целеустремленностью.
Ищите жизненные ценности
В каждом целом есть хорошее и плохое. Давать одностороннюю оценку — это глупо. Глупый учится через страдания.
Кто дает положительную оценку другим, кто действительно ценит достижение другого, но и не слеп по отношению к недостаткам, тот возвышает свое достоинство, ибо кто возвышает другого, возвышается сам. Тот, кто дает другому лишь отрицательную оценку, сам себя принижает. За этим скрывается нереализация себя как личности, страх, что кто-то лучше, чем я.
Пожалуйста, не путайте правду с ложью. В мире полно краснобаев, которые превозносят друг друга сладкими речами. И таких, кто превозносит собственную ценность, также становится все больше. Подлинная ценность распознается без рекламы.
Потребность физического мира — быть лучше — не представляет собой никакой ценности в мире духовном. Там нет борьбы за первенство. Там у каждого своя дорога, которая нужна ему и одновременно всем.
Так оно обстоит и в физическом мире, но мы этого не понимаем. Я все равно лучше, чем он. Затем появляется кто-нибудь еще лучше, и борьба продолжается.
Хорошее и плохое образуют во всем единство. Например, широкая доступность духовной литературы — это плохо из-за того, что обильное чтение может заблокировать способность мыслить. Особенно когда читатель считает одного автора более правильным, чем другого, не умея отобрать для себя необходимое.
Каждая книга дает что-то, если ее пропустить через душу, чтобы найти то зерно, которое туда вложили именно для меня. Для этого нужно думать.
Чтение без размышлений — бессмыслица.
Догматическое зазубривание религиозных знаний и их проповедование есть бессмыслица, и человек начинает злиться, если к нему обращаются хотя бы с просьбой что-либо пояснить. Это воспринимается как неверие, а к неверующему относиться нужно сурово. История религиозных войн должна была бы уже научить многому, однако еще не научила. Кто считает себя мудрее других, тот слеп, он так и не нашел зерна. Простите его, тогда он не сможет потревожить Вас.
Человек, цитирующий произведения именитых авторов, хоть и производит впечатление умного, но какой прок в его знаниях? Цитирующий Библию еще не есть верующий.
Иной раз я спрашиваю у больных: «Как Ваш муж (или жена) ладит с Вашей матерью?» — «Хорошо, ведь моя мать верующая!» — говорят мне в ответ, как будто этим все сказано. Веру превращают в щит, и сын или дочь закрывает глаза на ошибки матери и позволяет третировать свою беззащитную семью. Больше всего страдают дети. В нынешнее время типична и обратная ситуация — дети родителей-атеистов в надежде на защиту окунаются в догматические глубины религиозных сект, и вызволить их из оков догмы бывает трудно.
Человек, которому внушены догматические представления, становится жестоким и безжалостным по отношению к инакомыслящим. Следовало бы знать, что вера идет не из церкви, а из собственного сердца. Верующий, который после богослужения идет сплетничать или драться, нисколько не понимает ни себя, ни веры.
