Гретхен Рубин - Проект Счастье: Мечты. План. Новая жизнь

Джеми не спрашивал, какие эксперименты я задумала на предстоящий месяц, а я ничего ему не говорила. Я достаточно хорошо его знала, чтобы понимать: хоть сам он и сознает, что выступает в некотором роде подопытным кроликом, но знание подробностей заставит его стесняться.

Выполнять взятые на себя обязательства — нелегкая задача, и я это хорошо понимала. Я вполне отдавала себе отчет, что вряд ли смогу ежедневно выполнять каждое задуманное действие, но решила поставить себе планку повыше. Я начала свой проект с повышения энергии и избавления от хлама, прекрасно понимая, что пробудить в душе любовь легче, когда не чувствуешь себя изнуренной душевным и физическим беспорядком. Это может показаться несерьезным, но, наведя порядок в шкафах и начав высыпаться, я добилась более умиротворенного состояния духа. Передо мной встала задача — продолжать придерживаться январских обязательств, хотя к ним прибавился новый список, относящийся к февралю.

Джеми терпеть не может, когда я на него ворчу. Я и сама не люблю ворчать. Однако постоянно это делаю. Данные научных исследований свидетельствую!’: удовлетворение браком в значительной мере определяется дружбой между супругами, а ничто так не разрушает дружбу (и любовь) как взаимные придирки и упреки. К тому же от упреков нет никакой пользы.

Ежегодная рассылка открыток ко Дню святого Валентина позволила испытать это мое намерение. Однажды, вскоре после рождения Элизы, мне захотелось разом разослать все традиционные поздравительные открытки. Скорее от безысходности, чем от оригинальности, я решила заняться этим в феврале, ко Дню святого Валентина, а не в декабре, в пору рождественской горячки.

Когда в этом году пришло время рассылать открытки, мы с Джеми сидели перед телевизором, смотрели «Близкие контакты третьей степени». Я окинула взором ворох заготовленных открыток и конвертов и спросила: «Ты будешь надписывать или запечатывать?»

Он вздохнул:

— Пожалуйста, не заставляй меня.

Я не сразу нашла, что ответить. Надо ли мне настаивать, чтобы он помог? Сказать ему, что это нечестно — все свалить на меня? Что главные хлопоты по выбору открыток выпали на мою долю и ему остается самая легкая часть?.. С другой стороны, это была моя затея с открытками. Честно ли это — просить его о помощи? Но дело тут было даже не в справедливости. Я бы лучше все сделала сама, чем чувствовать себя ворчуньей.

— Хорошо, — со вздохом сказала я. — Не беспокойся об этом.

Я испытала легкое колебание, когда увидела, как он снова откинулся на спинку дивана. Но тут я поняла: от того, что я не стала сварливо настаивать, мне было гораздо приятнее, чем если бы я сама осталась смотреть телевизор, не отвлекаясь на конверты.

Когда фильм закончился, Джеми взял меня за руку и спросил:

— Можно я поздравлю тебя с Днем святого Валентина?

И я обрадовалась, что не стала настаивать.

Чтобы облегчить себе задачу, я составила список приемов борьбы с ворчанием. Прежде всего, поскольку выслушивать распоряжения неприятно, я придумала способы ставить друг другу задачи без слов. Например, если я кладу конверт на пол перед дверью в прихожей, Джеми понимает, что должен опустить его в почтовый ящик по пути на работу.

Я взяла себе за правило ограничиваться напоминанием из одного слова. Вместо того чтобы ворчать: «Помнишь, ты обещал разобраться с неполадками в нашей видеокамере, прежде чем мы пойдем с ней с парк?», я просто говорю: «Камера». Он встает из-за стола и начинает ее налаживать. Мне приходилось напоминать себе, что задачи не требуют выполнения строго по расписанию.

Например, я вспомнила про игрушку, забытую в чуланчике в подвале, и подумала, что Элеонора с удовольствием с нею поиграла бы. Надо бы попросить Джеми принести ее… Но мне пришлось напомнить себе, что нет никакой необходимости делать это немедленно. Еще я старалась избегать ворчания на тему «Это для твоего же блага…». Я воздерживалась от того, чтобы понукать Джеми: возьми зонтик, доешь завтрак, сходи к дантисту… Кое-кто полагает, что такого рода ворчание — свидетельство любви. Но я считаю, что взрослый человек способен без посторонней подсказки решить, надеть ли ему свитер.

Конечно, самый простой (но отнюдь не лучший) способ избежать нытья — сделать все самой. Например, однажды я решила, что именно Джеми должен заботиться о том, чтобы у нас под рукой всегда было достаточно наличных денег. Когда это было моей обязанностью, деньги у нас всегда были, и я чувствовала себя гораздо комфортнее. Когда же за это брался он, мне было трудно удержаться от придирок и упреков. Так, мне показалось, что он сильно переплатил, покупая новую видеокамеру. Однако это было его решение, и он вправе его принять.

Я также старалась подмечать и поощрять все заслуги Джеми. Бесспорно, я грешила «бессознательной переоценкой». Этот феномен состоит в том, что нам свойственно преувеличивать собственные способности и свои вклад в общее дело в сравнении со способностями и вкладом других. (Это напоминает то, что с легкой руки Гаррисона Кейлора названо «иллюзией Лейк-Вобегон»: склонность каждого человека оценивать себя выше среднего[1]). В рамках одного эксперимента студентов, занятых в командном проекте, просили оценить свой личный вклад — сумма их оценок составила 139 %. Мы гораздо лучше отдаем себе отчет в том, что делаем сами, чем в том, что делают другие. Так, я могу жаловаться, что потратила много времени, оплачивая наши счета, но просто не заметить, сколько времени ушло у Джеми на ремонт нашей машины.

У меня есть подруга, которая нашла радикальное решение. Они с мужем не дают друг другу указаний. Хотя у них четверо детей, между ними существует негласное соглашение — никогда не требовать: «Ты должна отвести ребят на праздник» или «Почини сливной бачок, он опять течет». Система работает, потому что каждый активно вносит свой вклад. Но я все равно не могу представить, как можно так жить. Это недостижимый идеал, хотя и вдохновляющий.

Рассмотрев свои привычки, я обнаружила еще одну форму ворчания — связанную с теми делами, которые делала я. От Джеми я ждала больше похвал.

В ситуациях вроде той, которая сложилась с поздравительными открытками, мне хотелось не столько получить помощь, сколько услышать от Джеми: «Какие замечательные открытки! Молодец!» Я хотела получить медальку за свою работу.

Почему мне так нужны эти медальки? Что это — тщеславие, требующее утоления? Беспокойство, требующее поддержки? Что бы это ни было, я понимала, что мне надо унять свою жажду аплодисментов. Более того, нужно перестать так сильно хотеть, чтобы Джеми обязательно обращал внимание на мои заслуги. Я взяла себе за правило: «Не жди похвалы и восхищения».

Пока я не начала обращать на это пристальное внимание, я не отдавала себе отчета в том, насколько эта потребность влияет на мое поведение. Однажды утром я вышла в халате на кухню в 7.30 утра. Почти всю ночь я просидела возле Элеоноры, которой нездоровилось; Джеми сменил меня в 6.00, и я смогла прилечь.

— Доброе утро, — пробурчала я, открывая диетическую колу. И ни слова благодарности за подаренные полтора часа сна.

Джеми слегка помедлил, потом намекнул:

— Надеюсь, ты ценишь, что сегодня утром я сберег тебе время.

Ему тоже хотелось медальку, хоть сам он не очень-то щедро их раздавал.

Я была озабочена тем, чтобы вести себя лучше в семейной жизни, и горда тем, что многое об этом узнала. Итак, сказала ли я нежным голосом: «Конечно, я это ценю. Большое спасибо. Ты — мой герой»? Обняла ли я его с благодарностью? Ничего подобного. Ведь Джеми не похвалил меня за то, что я сидела с Элеонорой. Я просто фыркнула: «Да, я это ценю. Но сам ты никогда не ценишь, если я даю тебе возможность поспать. Зато хочешь благодарности за то, что дал поспать мне…» Взглянув на Джеми, я поняла, что следовало бы отреагировать по-другому. И я напомнила себе Девятую заповедь: «Бодрись».

Я обняла его.

— Прости. Мне не следовало так говорить. Я действительно благодарна тебе за то, что ты дал мне поспать.

— Ладно…

Мы обнялись и продержали друг друга в объятиях по меньшей мере шесть секунд. Как я узнала из моих изысканий, именно такое время необходимо для выброса окситоцина и серотонина — гормонов, способствующих привязанности.

Этот случай позволил мне понять кое-что важное. Я всякий раз убеждала себя, что выполняю какую-то работу, предпринимаю что-то «для Джеми» или «для всех». Звучало это великодушно, но результат получался скверный: я расстраивалась, если не получала от мужа поощрения. Тогда я стала убеждать себя по-иному: «Я это делаю для себя. Я сама так хочу». Это мне хотелось разослать валентинки или навести порядок на кухне. Звучало это эгоистично, но об эгоизме тут не было и речи, потому что я больше не ворчала, требуя поощрения от Джеми или кого-то другого. Никто мог не замечать того, что я делала.