Диана Виньковецкая - Ваш о. Александр
Я буду впервые в церкви как человек присутствовать, а не как зритель. Я вот только волнуюсь, вдруг я не крещенная, меня бабушка тайно в детстве крестила, но точно не знаю. Я все время думала, что я крещенная, так мне мои тетки говорили, когда я у них в Подъелках жила. Но теперь я стала волноваться, а вдруг нет? Как мне быть?
Этим летом хотим поехать в Европу и в Израиль, правда, пока не вижу, на какие деньги? Нам в этом году вернули 8оо долларов переплаченных налогов. В прошлом году Яша обращался в специальную фирму, чтобы заполнить наш отчет, и мы остались должны, а в этом году он составил его сам, естественно, сделал все поумнее, и нам даже денюжку вернули. В налоговую игру играют все с увлечением, оживает человек, преображается, на лице появляется счастье, если спросить его о налогах, как и что «списать». Вот и мы тоже втянулись в зеленую стихию долларов и барахтаемся в этом океане зелености, не умея ни плавать, ни дышать. Воспитанным на презрении к людям, делающим деньги, как понять, что рисовать картины и делать деньги — одно и то же искусство? Деньги–налоги–деньги… в этом искусстве нет никого равного американцам. А мы со своими картинами тащимся голые и босые к вершинам захвата духовных постов, расталкивая друг друга.
Посылаю Вам элемент фотографий, все снимают только физиономии, и выбрать нечего. Может, заняться фотографией? Делать смешные, жанровые.
Поздравляю Вас с Пасхой. С Воскресеньем Христовым! Я еще не знаю, как правильно это делать? Ваши пасхальные пожелания пришли вовремя. Спасибо Вам. Жду Ваших писем, как воздуха.
Я Вас обнимаю.
Всегда Ваша
Дина
15–5 [1978]
Дорогая Дина!
То, что произошло с Вами, называется вторым рождением. Вы сами знаете, что шли к нему давно, и то мучительное состояние, которое ему предшествовало, — есть усилия птицы, проклевывающейся из яйца. Собственно говоря, Вы, наконец, вернулись к себе, соприкоснулись со своим глубинным «Я», которое только и может воспринимать веяние Духа.
Все живые существа стремятся лишь к тому, что свойственно их природе, а нам всем присуща возможность (и необходимость) связи с Божественным. Без этого мы недовершенные, несостоявшиеся. Еще раз напомню Вам замечательные слова Августина: «Ты создал нас для себя, и мятется сердце наше, пока не успокоится в Тебе».
То, что в наши дни во всем мире вера снята со знамен цивилизации, — великое благо, дар Божий, освобождение. Бог — это свобода. Он чужд навязыванию. И если люди в прошлом пытались это делать за Него, они шли против Его воли. Теперь же голос Его, «голос Безмолвия», может зазвучать свободно, не заглушаемый ничем внешним. В уединении дома, в грохоте большого города, в суетной толпе — словом, где угодно. И лишь потому, что мы находим Его сами, «один на один». Встреча с ним — самое интимное из всего на свете. И только после того, как звезда вспыхнет внутри, ее свет выносится вовне. Тогда ее сила — это любовь.
В книге Муди, которую прислал Яков, большинство реанимированных пришло к выводу, что познание и любовь — главное в жизни.
Пусть Вас не смущает, что многое еще неясно. Все формы и методы духовной жизни есть средства к ее укреплению. Человек все «культивирует», то есть для всего употребляет усилия, «искусство», волю к взращиванию. Мало быть гением — нужно трудолюбие, мало любить близкого человека — нужно учиться общению с ним. Так и наша жизнь перед Богом после первого «открытия» и первого потока благодатной силы требует труда. В старину его делили на три аспекта: «молитву, милостыню, пост». Т. е. на общение с Богом, с людьми и работу над самим собой.
Скажу два слова о первой стороне.
Вам, наверное, кажется сейчас странным, что люди, молясь, произносят чужие слова, которые написаны давно. Но это еще не молитва, а «молитвословие», это своего рода трамплин для полета собственного духа («взлетная полоса»). Так и Пушкин, прежде чем стал писать свои стихи, любил и читал чужие.
И другое. Произнося те слова, которые произносят сотни других, мы мысленно, внутренне находимся с ними в одном потоке.
Из фраз молитвословия рождается беседа с Богом своими словами. Но здесь возникают первые помехи: рассеянность, отвлеченность внешним, неумение собрать дух в одном.
Для борьбы с этим есть несколько методов. В частности — медитация. Она сводится к тому, что Вы берете какую‑нибудь короткую фразу (Благодарю тебя за все, Да будет воля Твоя, Ты во всем и во мне, я живу перед Тобой) и весь день в момент тишины сосредотачиваетесь на ней. И пять минут в день нужно погрузиться в эту фразу, изгнав все остальное. Это страшно трудно, поскольку мысли у нас бегут, как стадо баранов. Но через месяц упражнений появляются первые успехи. Перед этими пятью минутами «внутреннего покоя» вы стараетесь прислушаться к тишине, впитывать ее в себя, улавливать ее полноту и насыщенность.
Остальное я напишу Вам потом. Относительно же действа, то я писал об этом в книге «Небо на земле», которую Вы, наверное, можете достать.
Я очень рад за Вас. Я ведь чувствовал, что Ваша веселость прикрывает кризис, и верил, что он к добру. Спасибо большое за фото. Мне легче молиться за тех, чье лицо вижу перед глазами. Фото хорошее. Вы на нем действительно очень мило вышли. Не знаю — виною ли тут харчи американские, но результат «на лицо». Вы ведь новорожденная и должны молодеть. Не только духом.
Надеюсь, что Ваше окончательное устройство близко, и Вам выпадет хороший город.
Пусть Яков их расшевелит, эмпириков, пусть послушают, до чего наш человек может додуматься без всякого американского образа жизни. Да и практики, наверное, интересуются не зря. Кажется, все ищут откуда она, нефть, берется и возобновляется ли…
Еще раз спасибо за Флоренского.
Как у Вас с английским? Если хорошо — было бы неплохо (я уж писал) раздобыть книги Антония Блюма (их четыре или пять). Они Вам сейчас будут как хлеб насущный.
Обнимаю вас всех.
С любовью.
Ваш о. Александр Мень
П. С. Относительно Вашего крещения.
У нас существует такая практика: в подобных случаях его повторяют и в момент таинства священник только добавляет «аще не крещен» (т. е. если не крещен). Об этом можете сказать священнику. Кого Вам порекомендовать — не знаю. Знаю, впрочем, одного очень хорошего в нью–йоркской св. Владимирской семинарии: о. Иоанна Мейендорфа. И много хорошего слышал об о. Кирилле Фотиеве (он, кажется, тоже в Н. Й. живет). Если найдете о. И. Мейендорфа, передайте от меня привет. Он познакомит Вас с моим бывшим прихожанином дьяконом Михаилом Меерсоном (если Вы его не знаете).
7 июня 1978
Дорогой отец Александр!
Каждое Ваше письмо как подарок и поддержка меня в этой американской жизни. Этот месяц был ненормальный (месяц не может быть ненормальный, только люди бывают такими) — мы выбирали между четырьмя предложениями, каждое из которых было роскошным. Свобода себя показывает, и под ее стопудовой тяжестью я еле–еле дышу и если улыбаюсь, то сквозь слезы свободы. Такой напряженный выбор, такая непосильная свобода. Если туда, то — то, а если сюда, то — это. Американские люди смеялись над нами, считая, что у нас нет выбора, так как ничто, по их мнению, не может сравниться с предложением «Эксона»— работать в их научно–исследовательском центре в Хьюстоне. В конце концов мы и выбрали «Эксон», отказавшись от профессорских мест в Чикаго, в Ламонте и Денвере. Почему? Яша считает, что у него в руках будет вся информация о распределении нефти по миру. «Эксон» предложил фантастические условия — 36 тысяч плюс бесконечные возможности: несколько сотрудников для Яши будут чистить перья, затачивать карандаши, не говоря уже о всяких многочисленных льготах. Говорят, что после работы в «Эксоне «любой университет откроет двери.
Итак, мы едем в Хьюстон 28 августа, а сейчас едем путешествовать по миру, 6 июля летим в Нью–Йорк, из Нью–Йорка в Израиль к Яшиным родителям на три недели, потом в Рим, потом в Париж. Вот такое путешествие Яша организовал.
И только стыдно сказать, как я плакала, когда мы получили официальные бумаги из «Эксона». Почему это не в России? Почему и за что? Почему в России был момент, когда Яшу буровиком нигде не брали, «к равнодушной отчизне прижимаюсь щекой», а вот цитадель империалистическая ухватилась и предоставила такие возможности. Конечно, это лучшее место для развития Яшиных идей о нефти, о происхождении жизни, о мире. Спасибо Богу за все!
И только глубоко под сердцем больно, как нахлынет о России, о коммунальных квартирах, о нищете, убогости, об оставленных родителях и друзьях… Условия, в которых мы там жили, так унизительны, что и личности не образоваться, я говорю о себе, мне никогда было бы не добраться до своей значимости, везде тебя шпыняют, втаптывают, «я — последняя буква в алфавите», и высшая ценность личности там никогда не признавалась. Мой коллективный миф тут разрушается, все закручивается, и как… все осознать? Тут освобождаешься от злобной каждодневной суеты, и открывается другое самоощущение себя. Смеюсь, может, потому, что тут так комфортно и кошки с телефонами в автомобилях ездят?
