Томас Мур - Утерянные сутры Иисуса: Как была открыта древняя мудрость сианьских монахов
Новые свидетельства появляются только в 1933 г., когда четверо китайских ученых занялись поисками монастыря, построенного императором Тай–цзуном для сианьских монахов. К югу от Сианя они обнаружили белую башню и так писали об этом в отчете: «Возле башни обнаружены следы разрушенного монастыря, и мы с удовлетворением узнали, что это и есть тот монастырь, который мы ищем. Нам сопутствовала удача!» Как и сами древние свитки, развалины были быстро забыты в стране, опустошенной сначала Второй мировой войной, а затем приходом к власти коммунистов. И только в 1998 г., почти сто лет спустя после того, как монах Ван очистил пещеру от песка, история белой башни получает продолжение.
Англичанин, который заново обнаружил этот ключ к эпической истории Алебена, впервые приехал в Китай в 1972 г. «Мне было восемнадцать лет, — вспоминает Мартин Палмер, — когда я и мои родители посчитали за благо, если я на год уеду подальше, в Китай»1. Так началась его любовь к Китаю, которую Палмер сохранил на всю жизнь. Без особого интереса, по–любительски занимаясь изучением своей религии — христианства, а также верованиями Востока, он узнал о «Сутре–памятнике», и его «целиком захватила мысль достать копию текста на этом камне». А затем он принялся и за поиски Сутр Иисуса. Он полагал, что они могут быть своеобразным сплавом даосизма и христианства, возникшим в результате духовных поисков монахов.
Еще когда Мартин был студентом–первокурсником в Кембридже, его родители удочерили китайскую девочку, и Азия стала ему намного ближе. В 1993 г. он вместе с даосскими монахами занимался в Китае экологическими проектами по спасению Святых Гор — священных мест паломничества, которым угрожало загрязнение среды в связи с развитием промышленности. Через пять лет по пути в Сиань он наконец увидел «Сутру–памятник». Палмер стоял «в этом странном помещении, построенном для защиты памятника от непогоды, вокруг толпились и шумели туристы и местные жители… пыльный луч света проникал сквозь грязные, покрытые копотью стекла окон». Он внимательно рассматривал тонко вырезанный крест, поднимавшийся из цветка лотоса в верхней части стелы, и «вновь почувствовал удивительную силу духа и зов давно ушедших времен».
1 Эта и остальные цитаты в этой главе взяты из книги: Martin Palmer. The Jesus Sutras. New York, Ballantine Wellspring, 2001. — Прим. редакторов–составителей.
В Кембридже Палмер усердно занимался богословскими науками и синологией и стал ведущим переводчиком древнекитайских текстов. Одновременно он работал на Би — Би-Си и телевидении. Все это оказалось очень кстати, когда в 1990‑е гг. он совершил восемь поездок в Китай, чтобы прояснить до конца историю Сутр Иисуса. Во время поездки летом 1998 г. он с группой исследователей отправился путешествовать по сельским дорогам Центрального Китая. Согласно «Сутре–памятнику» и императорскому эдикту 638 г., Тай–цзун построил для Алебена несколько монастырей, где монахи переводили Сутры Иисуса. Палмер и его разношерстная группа, состоявшая из китаиста–классика, голландского антрополога и специалиста по фэн–шуй, отправились на поиски одного из них.
По пути они встречали запряженные лошадьми повозки и крестьян, расчищавших русло реки от камней, принесенных зимними ливнями. Пыльная дорога привела их по жаре к подножию огромной скальной стены горного массива Кин–лин, которая показалась корреспонденту Би — Би-Си «громадным занавесом, отделяющим нас от всего остального мира». Здесь находился легендарный Западный Проход, через который много столетий назад можно было покинуть императорский Китай. Усилия Палмера найти древний монастырь казались его спутникам донкихотской затеей. Ведь вряд ли монастырь мог уцелеть после войн, землетрясений, династических переворотов, которые веками сотрясали Китай, не говоря уже о культурной революции 60‑х гг. XX в., когда большая часть мест религиозного паломничества была разграблена.
Положение осложнялось еще и тем, что в поисках сокровищ он опирался на книгу японского профессора Са–еки, написанную в 1937 г. В ней рассказывалось, как китайские ученые нашли этот монастырь. К тексту прилагалась сомнительной точности карта, которую могли составить японские «шпионы», где указывалось расположение монастыря. Однако писания Саеки оказались весьма путаными. Собственно говоря, японец никогда не был в тех местах, о которых писал, и пользовался только слухами, излагая отчеты китайских ученых. Разобраться в нарисованной от руки карте было совершенно невозможно: она не показывала расположения монастыря относительно каких–либо населенных пунктов, и прочитать ее можно было с большим трудом. Однако незадолго до экспедиции, как сообщает Палмер, он «достал громадную лупу, положил карту под яркую лампу и снова попытался разобрать иероглифы с названиями храмов возле монастыря. На этот раз название Лю Гуань Тай бросилось мне в глаза».
В VII в., когда Алебен прибыл в Китай, Лю Гуань Тай был одним из крупнейших центров даосизма. Как говорят, именно здесь Лао–цзы написал один из шедевров религиозной литературы. Согласно легенде, этот глубоко почитаемый всеми мудрец испытывал презрение к продажному императорскому двору. Он попытался покинуть Китай, но был остановлен у Западного прохода. Пограничный страж, которого боги предупредили, чтобы он был начеку, согласился пропустить мудреца только при условии, что тот изложит свое учение письменно. Лао–цзы за одну ночь написал полный текст «Дао дэ цзин», а утром покинул страну. Больше его никто не видел. Если верить весьма приблизительной карте японского профессора, потерявшийся монастырь находился недалеко от этого священного места.
Поиски Палмера еще больше стали походить на художественный вымысел, когда по горной дороге, где сам черт ногу сломит, он со спутниками направился к местам, связанным с Лао–цзы. Там в даосском храме он увидел древнюю старуху, которая продавала дешевые поделки, амулеты и талисманы. Она рассказала ему, что расположенная поблизости буддийская пагода была на самом деле построена «монахами, которые пришли с Запада и верили в единого бога». Пагода (которая в переводе китайских ученых стала «белой башней») высотой в двадцать пять метров имела семь ярусов и была наклонена, как знаменитая Пизанская башня. Все еще сомневаясь в том, что это могло быть древним христианским храмом, Палмер поднялся на вершину горы, возвышавшейся над этим ненадежным сооружением, и сквозь пелену дождя оглядел окрестности. Его взору предстали стога сена, надворные постройки, огражденные каменными стенами сады, дым крестьянских очагов, как бы нехотя поднимающийся вверх. Это был классический китайский пейзаж. И только одно было странным: по китайскому обычаю (а на деле это один из основных принципов фэн–шуй) храмы должны быть ориентированы с севера на юг, а развалины, окружавшие пагоду, свидетельствовали об ориентации храма с востока на запад — подобно всем средневековым христианским церквям от Англии до Иордании.
Палмер быстро спустился вниз и громко возвестил о своем открытии. Его радость сменилась разочарованием, когда внизу еще более древняя старуха–монахиня подтвердила, что когда–то здесь действительно был христианский монастырь. Она терпеливо объяснила ему, что во времена династии Тан это был самый известный центр христианства во всем Китае. Как оказалось, «открытие» Мартина Палмера, замкнувшее круг тайн и загадок вокруг Сутр Иисуса, было давным–давно известно местным жителям
Этот забытый монастырь находился в пятидесяти милях к северо–западу от Сианя, в котором Алебен был впервые принят своим императором–покровителем. Сае–ки считает, что император избрал это место не только потому, что оно было связано с Лао–цзы, но и потому, что оно было для Тай–цзуна своеобразным рубиконом — именно здесь он сосредоточил свои войска, перед тем как захватить власть в Китае. Китайское правительство вскоре подтвердило полученные Палмером сведения и начало осуществлять программу реставрации древнего монастыря. Приехав на следующий год, он увидел пагоду в строительных лесах и новые дороги, проложенные к монастырю, где кипела работа. Он узнал также, что буддийская монахиня, которая разговаривала с ним в тот дождливый день, умерла месяц назад. Ей было сто шестнадцать лет.
Эпилог
1909 г. Поль Пеллио вернулся во Францию, и его встретили как героя. Один из залов Лувра был назван залом Пеллио и отведен под экспонаты из Дуньхуана, в том числе произведения живописи, скульптуры, ткани. Врагов у нашего героя тоже хватало. Вскоре после возвращения домой Пеллио столкнулся со «злобной кампанией» по дискредитации его работы, организованной его коллегами–учеными.
Он был молод, самонадеян и фантастически удачлив. В этот раз он подвергся нападкам за спешку и торопливость, с какой он просматривал свитки во мраке пещеры–библиотеки (еще ранее, как бы подливая масла в огонь, он заявил, что читает свитки со скоростью гоночного автомобиля). Его коллеги особенно возмутились, когда Пеллио запер рукописи в одной из комнат Национальной библиотеки, а единственный ключ оставил у себя. Недруги утверждали, что все эти хваленые рукописи являются подделками. Они замолчали только в 1912 г., когда Стейн опубликовал отчет о сделанных в Дуньхуане открытиях, в котором высоко отозвался о работе Пеллио.
