Давид Лезебери - Афганистан - мои слезы
Той же ночью Ториали и еще пятерых заключенных вывели во двор, поставили у стены и расстреляли из автомата. Услышав выстрелы из своей камеры, Надир вскочил с нар. Ухватившись за решетку, он в отчаяньи кричал: «Нет! Нет!». Затем, прислонившись лбом к холодному металлу, он бессильно рыдал. В глубине души он знал, что его верный друг мертв.
Через три дня, без единой царапины и каких-либо объяснений, Надира отпустили. Невероятная вина за то, что он остался жив, жгла его совесть, как раскаленный металл.
«Почему они освободили меня? Кто мне теперь поверит, что я не сотрудничал с коммунистами и не предавал своих друзей?» — эти мысли постоянно не давали ему покоя.
Семья Надира очень волновалась за его жизнь, подозревая, что его вновь могут арестовать, как это случалось со многими. Отец убедил его бежать в Пакистан. Надир с грустью попрощался со своими родителями, тремя сестрами и их детьми. На разваливающемся автобусе он доехал до Кандагара и там скрывался у своего дяди. Затем они нашли проводника, чтобы тот провел его окружными путями через пустыню в Пакистан.
Заплатив немыслимую цену, Надир со своей семьей — женой и тремя детьми, следуя за проводником, добрался до Пакистана. Они шли пешком по ночам. Из Пакистана они выехали в Германию и здесь нашли дорогу в наш класс.
Когда он закончил свой рассказ, его лицо было мокрым от слез.
«Почему остался жив я, а не мой друг?» — спрашивал он. Мы сидели в полном молчании. Любые слова были бы недостойны той боли, с которой боролся Надир.
Чем больше наши афганские студенты делились своими историями, тем больше росло наше восхищение их мужеством, и мы еще сильнее проникались к ним уважением. Мы старались понять их и через свою любовь излить Божий целительный елей на их глубокие и кровоточащие душевные раны. Мне хотелось приказать всему миру любить их. Они были не просто беженцы — это были люди с такими же чувствами, как у нас.
Первый курс, длившийся тринадцать недель, закончился в июле. Джули и я продолжали составлять уроки, готовясь к следующему курсу, и в то же время помогали нашим афганским друзьям разобраться в бюрократических препонах, которые им приходилось преодолевать при оформлении документов, необходимых для разрешения на въезд в Соединенные Штаты.
Желающих заниматься английским было так много, что мы с Джули решили, что должны принять на курсы вдвое больше студентов. Я стал искать место, где бы можно было разместить большее количество учащихся.
Обратившись в некоторые институты, я узнал, что арендовать классы практически невозможно. Казалось, что наша проблема неразрешима, поэтому я воззвал за помощью к Богу.
Где-то на полдороге между нашим домом и гостиницей, в которой жили семьи многих наших студентов, я заметил несколько больших зданий, похожих на государственные учреждения. Я принял их за административные здания, но позже узнал, что эти строения принадлежали фаххохшуле (техническому колледжу).
События, которые привели нас к нашему новому месту занятий, начались во вторник, в августе, когда я молился, стоя дома у окна и глядя на Франкфурт.
— Нам нужны новые классы, Господи, что мне делать? — спрашивал я.
Ответ был настолько конкретным, что поверг меня в полное замешательство.
— Давид, в четверг, в 11 часов утра, если ты пойдешь в административное здание фаххохшуле, ты встретишься с человеком, который сможет тебе помочь.
Самым изумительным было то, что весь Франкфурт, включая этот колледж, был на каникулах. Я едва дождался четверга.
Я подъехал к колледжу немного раньше и стал ждать. Ровно в 11 часов я поднялся по ступенькам и вошел в колледж.
Я подумал: «Это должно быть занятно. Интересно, с кем я сейчас встречусь?».
В коридорах никого не было, так что я просто стоял посреди здания, засунув руки в карманы. Через некоторое время я почувствовал себя несколько глуповато. Затем в моей голове промелькнула мысль: «Если у меня ничего не получится, то, по крайней мере, об этом никто не узнает». В то же время я находился в некотором недоумении, потому что был уверен, что сюда меня направил Бог.
Вдруг цоканье женских каблуков по мраморному полу привлекло мое внимание. Я повернул голову и увидел женщину средних лет, в очках, с короткими седеющими волосами. Она направлялась к копировальной машине в коридоре. Женщина поправила очки в металлической оправе, слегка улыбнулась, положила бумагу в копировальный аппарат и нажала на кнопку. Закончив, она подошла и обратилась ко мне по-немецки.
Со всей вежливостью, на которую я только был способен, я прервал ее:
— Извините, я не говорю по-немецки.
Задумчиво изучая меня, она вдруг махнула рукой, приглашая следовать за ней. В конце коридора, у двери одного из кабинетов, она жестами показала мне: «стойте и ждите». Я повиновался, и она исчезла за дверью.
Через несколько минут из кабинета вышел голубоглазый мужчина лет тридцати. Несмотря на то, что на нем не было костюма, в его действиях была видна профессиональная уверенность. Он пожал мне руку, поприветствовал меня по-английски и вежливо спросил:
— Чем могу помочь?
После того как я объяснил ему, в чем состоит моя просьба, он задал мне ряд вопросов на превосходном английском, спросив, каковы наши мотивы, на какой срок мне нужны классы и сколько у нас студентов.
Выслушав все мои ответы, он заметил:
— Очень интересная ситуация. Вот передо мной, в Германии, сидит американец, который хочет учить афганцев английскому. Мне кажется, это довольно необычное, но очень благородное дело. Я думаю, что смогу Вам помочь. Но Вам придется представить бумаги от спонсоров, подтверждающие источник Ваших средств.
— Ты знаешь, с кем я только что познакомился? — воскликнул я, обращаясь к Джули по возвращении домой. — С Питером Гусманом, вице-президентом колледжа!
Я представил господину Гусману необходимые бумаги, и он разрешил нам заниматься в двух аудиториях каждый вечер с четырех до восьми в течение следующих двенадцати недель. Плата за свет и другие коммунальные услуги включалась в ту минимальную сумму, которую мы должны были заплатить.
Через несколько недель я заглянул к господину Гусману. Во время моего визита он сказал:
— Одного вот только я никак не могу понять: как Вы узнали, что Вам нужно обратиться ко мне? Никто другой во всем Франкфурте не сдал бы Вам классы.
— То, что я Вам сейчас скажу, прозвучит несколько необычно, господин Гусман, — ответил я и рассказал ему о том, как я молился и как сделал все, что мне сказал Бог.
Откидываясь на спинку стула, он сказал задумчиво:
— Это и впрямь звучит очень необычно. Со мной такого никогда не случалось.
По моей просьбе вице-президент сам поприветствовал студентов. Один из пожилых афганцев от имени всех студентов поблагодарил господина Гусмана. Во время этой встречи обнаружилась интересная разница в обычаях двух народов. Немцы, как правило, благодарят один раз. Афганцы же выражают свою благодарность многократно: на «пожалуйста» они ответили «спасибо», за которым последовало еще «пожалуйста», и за ним снова «спасибо». Казалось, вице-президент был изумлен и умилен искренней благодарностью афганцев.
После этого у нас с Питером Гусманом и его женой Ирлис завязалась дружба, и они пригласили нас к себе в гости.
Гвидо Браун, полный человек лет пятидесяти, часто видел, как я забегал в его магазинчик прямо перед занятиями, чтобы сделать копии уроков для студентов одновременно на двух аппаратах. Он стоял за прилавком, с удивлением наблюдая за тем, как я нервно влетал в магазин и сломя голову оттуда вылетал.
Однажды, услышав его смех, я оторвался от работы. Он сказал:
— Лезебери, ты забавный малый. Ты залетаешь в мой магазин и носишься между двумя машинами как сумасшедший, и тем не менее есть в твоей жизни какая-то спокойная уверенность.
«Спасибо, Господи», — подумал я.
В другой раз я только отксерокопировал кучу бумаг и, едва успев сказать «здрасте», выскочил из магазина. Гвидо вышел за мной и, стоя на ступеньках, долго смотрел мне вслед.
Пролетев полквартала, я заметил, что он все еще стоит у двери. Я развернулся и направился к нему. Стоило мне только открыть рот, чтобы что-то сказать, как он вскинул руки вверх и остановил меня:
— Знаю, Давид, знаю. Для Бога нет никого важнее меня, и Он приготовил удивительный план для моей жизни!
Я улыбнулся. Часто я говорил Гвидо эти слова, выходя из магазинчика, теперь он повторял их мне.
— Гвидо, — ответил я, — Вы абсолютно правы. Бог приготовил для Вас фантастический план, и я за Вас очень рад. Только дайте Ему шанс, Гвидо, лишь один шанс.
Он кивнул головой.
Как мне хотелось привлечь его в Царство Божье! Направляясь в класс, я попросил Бога о том, чтобы это случилось поскорее. Я считал, что Гвидо не устоять против моих молитв.
