Андрей Виноградов - Андрей Первозванный. Опыт небиографического жизнеописания

— Воистину мудр и красноречив был святой апостол Христов! — воскликнул Иаков, оторвавшись от тетради.

— Продолжай во имя Господа: «Знаете вы сами, сколько я увещевал вас и сколько унижали вы меня, сколько радел я о вас и сколько знамений сотворил чрез меня Бог. И если бы Он не позволил бесам вразумить вас, то вы бы так и не вразумились. Бог, будучи человеколюбив, действует не принуждением, но призывает всех, как самовластных, и хочет спасения каждого. Вот целых два года провёл я с вами: что видели вы во мне и слышали от меня, то предание и храните непоколебимо. Господь Бог чрез Сына Своего Иисуса Христа отметил вас и запечатлел Духом Своим Святым: смотрите, не обратитесь к своим прежним обычаям, сражайтесь за свою веру и священников. Сатана будет искушать вас, дабы испытать, тверды ли вы, ведь ради этого и попускается ему испытать золото вашей веры, истинно ли оно. Покажите же твёрдость веры своей: каждый из вас, сколько имеет, с радостью и молитвами да принесёт начатки свои Богу чрез священников. Подчиняйтесь же им и просите, дабы с радостью творили они за вас молитвы Богу. Не судите священников, о несведущие, ибо написано: «Не прикасайтесь к помазанным моим и пророкам моим не делайте зла». А вы, священники, народ наставляйте самою жизнью, словом и повелением. Не клевещите друг на друга все, бремена друг друга носите, терпите друг друга, любите друг друга, дабы Бог и вас возлюбил. Аминь!»

— Аминь! — повторил скорописец.

— А теперь в путь, брат Иаков. Последуем стопами святого апостола Андрея. Покинув Никею, отправился он, как ты знаешь, в Никомидию. Верь же: не оставит он нас в этом странствии — и да благословит нас Господь!

«Милостивый Государь Григорій Александровичъ!

Пишу Вамъ изъ бывшей Никомидіи (нынѣшняго отуреченнаго Измита), куда привелъ меня Господь въ моихъ поискахъ возможныхъ слѣдовъ культа св. апостола Андрея. А если быть еще болѣе точнымъ, то двигался я по тому маршруту, коий былъ предложенъ Григоріемъ, епископомъ Турскимъ, въ его “Книгѣ о чудесахъ блаженнаго апостола Андрея”: Амасія — Синопа — Никея — Никомидія — далѣе отправлюсь въ Константинополь (и по прочимъ своимъ дѣламъ), затѣмъ въ Ираклію Фракійскую (нынѣшній Мармара-Эреглиси), оттуда моремъ въ Грецію, въ Кавалу, и заѣду, наконецъ, въ Филиппы. Отъ Кавалы же рукой подать до Аѳона, гдѣ пробуду я недолго, ибо скоро намъ предстоитъ встрѣтиться на конференціи въ Херсонисѣ.

И въ связи съ этимъ у меня къ Вамъ одна деликатнѣйшая просьба. По загадочной причинѣ меня отъ Синопы буквально преслѣдуетъ Вашъ знакомецъ — о. Андрей Епифанцевъ, съ которымъ вмѣстѣ сослужили мы въ небезъизвѣстномъ Вамъ Подмосковномъ храмѣ въ прошломъ году на апостола Андрея. Сначала въ ту синопскую гостиницу, гдѣ я остановился, на мое имя пришло отъ него безумное письмо, изъ которого я рѣшительно ничего не понялъ. Вскорѣ, уже въ Изникѣ (т. е. въ Никеѣ, по-нашему), онъ уже самъ пытался проникнуть ко мнѣ въ гостиничный номеръ, охрана же вовремя его остановила: чуть было не кончилось всё для него арестомъ, но я вступился за единовѣрца и въ нѣкоторомъ родѣ соотечественника. Въ награду тотъ сталъ обвинять меня въ какомъ-то плагіатѣ: я-де укралъ у него какую-то сумасбродную идею, — и наговорилъ сверхъ того такихъ параноидальныхъ глупостей, что мнѣ и повторить ихъ неловко. Одного лишь не скрою: у меня дѣйствительно въ прошломъ году возникли въ Россіи нѣкоторые трудности дипломатическаго свойства какъ по церковной, такъ и по гражданской линіи, и есть всѣ основанія полагать, что здѣсь не обошлось безъ тайнаго недоброжелателя, который, возможно, натравливаетъ на меня теперь о. Андрея. Послѣднему не повредило бы успокоить свои нервы на водахъ, покуда ихъ не поправятъ въ болѣе суровомъ заведеніи.

Такъ вотъ, я настоятельно прошу Васъ, почтеннѣйшій Григорій Александровичъ, какъ-нибудь повліять на о. Андрея. Будьте такъ любезны, попытайтесь уяснить причины его ко мнѣ столь неравнодушнаго отношенія, возникшего внезапно и безпричинно, и отговорите его отъ дальнѣйшихъ нападокъ на меня. Насколько я знаю, о. Андрей также включенъ въ программу Херсонисской конференціи, поэтому не хотелось бы и тамъ имѣть съ нимъ пренепріятное враждебное столкновеніе.

Съ неизмѣннымъ почтеніемъ,

смиренный священноинокъ Ампелій +

Р.S. Прилагаю свой переводъ съ латыни фрагмента “Книги о чудесахъ блаженнаго апостола Андрея” Вашего тезки — Григорія Турскаго, въ которомъ рѣчь идётъ о Никомидіи».

Это письмо, написанное отцом Ампелием от руки на нескольких гостиничных бланках, пришло Фоменко на институтский адрес обычной почтой, в конверте с турецкими марками, и так его озадачило, что он забыл о приложенном переводе, и даже Никифоров со своими вечными шуточками не смог отвлечь коллегу и приятеля от мрачных мыслей. Фоменко стал звонить своему духовнику, который был учителем отца Андрея, но тот знал лишь то, что отец Андрей взял академический отпуск и куда-то уехал. Другие их общие знакомые также не могли о нём больше ничего сказать, и никто не замечал в его поведении каких-либо странностей.

Никифоров, любивший совать нос в чужие дела, настороженно следил за телефонными разговорами Гриши, отвлекаясь на работу лишь в перерывы между ними, и попытался выудить у него содержание письма.

— А что наш таинственный афонский друг пишет? Опять переводы шлёт? — спросил он Григория в надежде услышать в ответ нечто более интригующее, но вопросом своим попал в точку.

— Ах да, — вспомнил Фоменко. — Тут действительно был ещё какой-то перевод Ампелия… Сейчас посмотрим… — И он извлёк из конверта листок с напечатанным на нём текстом:

«…Затем он приближается к воротам Никомидии, и вот выносят на кровати мертвеца, чей старик-отец, поддерживаемый руками рабов, был едва в состоянии провести похоронную процессию. Мать, также отягощённая возрастом, с распущенными волосами следовала в рыданиях за трупом: “Горе мне, чья старость дожила до того времени, что на похороны сына я отдаю то, что приготовлено для моих похорон!” И вот, когда они так и подобным же образом голосили, следуя за трупом, прибыл апостол Божий и спросил, сочувствуя их слезам: “Скажите мне, пожалуйста, что случилось с этим юношей и почему он переселился на тот свет?” И хотя они из-за оцепенения ничего не отвечали, однако же апостол услыхал от слуг следующее: “Когда этот юноша был один в спальне, прибежали вдруг семь собак и накинулись на него. Так чудовищно растерзали они его, что он упал и умер”. Тогда блаженный Андрей, вздыхая и возводя очи к небу, со слезами сказал: «Я знаю, Господи, что это были козни бесов, которых я изгнал из города Никеи. И теперь я прошу, Милостивый Иисусе: воскреси его, чтобы не возрадовался о его погибели противник рода человеческого». И сказав это, обратился к отцу: «Что ты дашь мне, если я верну тебе невредимым твоего сына?» А тот: «Для меня нет ничего дороже его, поэтому я отдам тебе самого себя, если с твоей помощью он вернётся к жизни». Тогда блаженный апостол, воздев руки к небу, снова стал молиться: «Пусть возвратится, прошу Тебя, Господи, душа юноши, дабы после его воскресения все, оставив идолов, обратились к Тебе и его воскрешение стало спасением для всех погибающих, чтобы они более не были подвержены смерти, но, став Твоими, сподобились вечной жизни». После того как верные ответили: «Аминь», — он повернулся к носилкам и сказал: «Во имя Иисуса Христа восстань и стой на своих ногах». И тотчас к удивлению народа он воскрес, так что все, кто присутствовал, воскликнули громким голосом: «Велик Бог Христос, Которого проповедует раб Его Андрей!» А родители дали своему сыну множество даров, которые он преподнёс блаженному апостолу, но тот ничего из них не принял. И только повелев юноше идти с ним до самой Македонии, он наставил его спасительными словами».

— Насколько я понимаю, — заключил Фоменко, — эти сведения Григорий Турский мог извлечь из тех самых утерянных «Деяний Андрея». Но у Епифания в той совсем небольшой части, которая посвящена Никомидии, многие подробности здешних чудес отсутствуют…

— И что же Епифаний? — спросил Никифоров (свернуть разговор на другую, более интересующую его тему пока не удавалось).

— Так Епифаний наверняка читал эти «Деяния». Почему же он тут не воспользовался ими в полной мере? Или это Григорий Турский что-то добавил от себя?

— Тебе, наверное, уже снится этот Епифаний…

— А знаешь, Лёва, и в самом деле снится. Сегодня ночью снилось мне, как бежит Епифаний со своим Иаковом из Никеи в Никомидию. Именно бежит. Что уж там с ними случилось, не знаю. Видимо, что-то нехорошее. Так вот, входят они в город через Никейские ворота… Дня два, пожалуй, шли они из Никеи…