Михаил Строганов - Видение рыцаря Тундала
Два великана с распоротыми брюхами висели на клыках борова, и вырывающиеся из глотки зверя ветра развевали их болтавшиеся кишки подобно адским знаменам.
Легионы Химер, невообразимым образом составленных из кровососущих насекомых, земных и водяных гадов, гнали толпы душ в пасть адского борова.
«Это — Врата скорби, ненасыщаемое чрево адово. — Ангел указал на ковыляющую человеческую массу. — Больше всего жаждут они воззвать к Богу, но имя Господне более не произносимо для их языков».
«Господин мой! — в великом ужасе спрашивал рыцарь, — Кто сей отвратительный зверь?»
«Имя зверю, которого ты видишь, Ахерон. Он породитель скорби, проистекающей от плотских излишеств. Дух разложения, растлитель, извращающий природу. Он предлагает веселье, которое вселяет ужас, он открывает знания, что приводят к безумию, он сулит наслаждения, становящиеся пыткой. Таков удел любой неуемной утробы, расплата за необузданную похоть, чревоугодие и разврат».
Снова спрашивает Тундал Ангела: «Святой посланник, ответь, какой грех сотворили эти великаны, что стали навеки прикованы к бивням зверя?»
«Как ты мог их не узнать? — удивился Ангел. — Это прославленные в былых веках воины Фергус, сын Ройга, и Коналл Кернах, известные по древним сагам. При жизни они похвалялись своей силой и удалью, кичились богатством и властью, но не было среди людей подобных им в презрении к заповедям Господним, не было равных в чревоугодии и разврате, как и в посрамлении всего, что зовется добродетельным и священным!»
«Поделом кощунникам мука! — Крикнул великанам рыцарь. — Болтаться вашим кишкам на смрадном дыхании зверя!»
«Безумец, останови злословие! Не таков ли ты сам? Не найдется ли у тебя благодать во избавление зверя?» — Ангел укоризненно посмотрел на Тундала и растаял блекнущим светом утренних звезд.
ГЛАВА 10
Терзание Тундала… Утешение Ангела… Раскаянье Тундала… Цена милосердия Божьего…
Горе, горе несчастному рыцарю! Только Ангел покинул его, как его тотчас окружили Изверги и Химеры. Они пленили, били и терзали, потешаясь над стенаниями. Изверги вспороли ему брюхо и не мешкая зашвырнули в Ахеронову пасть…
Вот одно горе прошло, но за ним пришло худшее. Громадное чрево адского борова кишело невообразимыми паразитами. Одни из них, с головами гиен, утробно урча, принялись грызть его кости. Вторые, подобные драконам, прогрызали себе путь, чтобы пожирать его внутренности. Третьи, напоминавшие змей, принялись высасывать мозг.
Рыцаря непрестанно вспарывали, раздирали, кромсали, пережевывали, переламывали его кости и выворачивали хрящи так, что само существо Тундала стало месивом ужаса, боли и всепоглощающего отчаяния.
Его мучения прекратились внезапно. Миг — и Тундал понял, что случившееся было видением его участи без милосердия Господнего.
Страх и трепет повалил с ног, всем своим нутром рыцарь ощутил, насколько жалка и ничтожна его гордыня перед адовой пастью.
Тогда проклял Тундал свою прежнюю жизнь, отрекся от всего, чем пресыщалась душа его. Без устали взывает к милосердию Господнему.
И вот видит Тундал, что святой Ангел стоит перед ним в славе и свете, как прежде.
Ангел протянул к нему руку, благословил его, и, подняв с колен, утешал его. И плакал тогда Тундал, и каялся в своей неправедной жизни, взывая к милосердной любви Божьей.
И сказал рыцарю Ангел: «Вот что значит милосердие Господне! Оно выведет тебя из места мучения, и душу твою не пожрет адское чрево!»
Отвечал Ангелу рыцарь: «Не было, нет, и не будет во веки веков ничего дороже милосердия Божьего!»
ГЛАВА 11
Озеро кромешной тьмы… Чудище Раданак… Мост лихоимства… Ад взыскивает душу за душу…
Вот достигают они пределов Озера кромешной тьмы, заключенного в чугунные берега, словно в гигантский котел. Озеро как бы прело, бурлило и беспрестанно расходилось маслянистыми волнами.
В нем обитали пучеглазые чудища, чьи жабьи тела были сплошь покрыты сосущими губами. Древнее имя чудищ — Раданак. Глаза их горели подобно пляшущим на ветру языкам пламени, их шеи раздувались пузырями, чтобы стать пригодными поглощать все, что дышало земным воздухом.
Длинный узкий мост, свитый как бы из железных терниев, провисал, едва не касаясь вздымаемых черных волн. Он был вдвое длиннее простиравшегося над Бездной отчаяния, но ширина оказалась вдвое уже и не превышала размер детской ладони.
Горе ступившим на Мост лихоимства! Страшный удел ожидает всех, присвоивших чужое благо. Вечная мука тому, по чьей вине голодали старики и дети, из–за чьей жадности не были воздвигнуты святыни. Не будет пощады тем, чья алчность разжигала междоусобицы и моры!
Мост из терний ожидает и тех, кто своим лихоимством губил чужие души! Это путь корыстных обольстителей, осквернителей святынь, попирателей Святого Писания, наживающихся на маловерии. Идти им по мосту стальных терниев! В лохмотья изорвут ноги и руки, до костей обдерут тело, кишками вымостят путь, ползя по колючей проволоке, лишь бы удержаться на Терновом мосту, не попасться Раданакам!
Но не удержатся, упадут. Проглотят грешников исчадия и станут заживо гноить, пока из глаз и черепов не заструится черная жижа. Мечтают грешники выбраться на мост, чтобы снова ползти по стальным шипам и колючкам, да вырваться из мерзкого чрева не могут. Не бывает их страданиям даже ничтожного облегчения. Нет в их участи и тени перемен.
Тогда среди множества корчащихся на мосту грешников различил Тундал простого крестьянина с мешком ячменя на плечах.
«Господин, в чем вина этого простолюдина? Разве мог причинить он столь великое зло, как иные лихоимцы и обольстители?»
На это отвечал Ангел: «К чему судишь грех судом человеческим, раз не можешь вместить, что зерно — это мера чужой жизни? Теперь, когда знаешь цену этому зерну, скажи, можно ли ее измерить медью, серебром или золотом? Ад всегда взыскивает душу за душу!»
ГЛАВА 12
Где предел ада… Если что уготовано Богом… Врата смерти… Полчища бесов…
Говорит Ангелу рыцарь Тундал: «Господин и Хранитель мой! Столь долго мы идем, а пределов адских не видим. Ужели он бесконечно простерся, и этому мерзкому логову нет ни конца, ни края?»
«О Тундал! Разумей слова мои! — отвечал ему Ангел. — Пределы адские — в бесконечной милости Господа. Что для человека бесконечное, то в руке Божьей не больше бобового зернышка!»
Тогда преклоняет колени рыцарь, умоляя Ангела: «Господин! Я измучен и смущен. Мне не превозмочь нашего пути. Изведи меня из жерла адова, потому что раскаялся я в своих грехах!»
«Тундал, — строго говорит ему Ангел, — если что уготовано человеку Богом, то никто не в силах отменить волю Господа. Мужайся, впереди худшее!»
Они достигли черной пустыни, посреди которой возвышались ужасающие крепостные стены и зловещие башни из графита. Огненная дорога, по которой они шли, вела к сложенным из закопченных черепов и костей гигантским воротам, над которыми возвышались два огромных рога, подобных рогам драконьим. Черные полчища мух и слепней, оказавшихся бесами, нависали над крепостью жужжащими тучами.
«О мой Ангел, я трепещу! — молитвенно зашептал рыцарь. — Это место хуже всего!»
«Воистину так, ибо это Врата смерти! Отсюда нет выхода никому. Каждую душу здесь ожидает участь куда горшая, чем ты видел раньше!»
ГЛАВА 13
Черти–потрошители… Тяжба за душу Тундала… Имя Господне… Место развоплощения…
Едва они поравнялись с Вратами смерти, как навстречу выбежали черти с головами гиен на плечах. Тела их были оплывшими от жира, но между тем Потрошители являли большую проворность. В своих лапах они сжимали ножи мясников и крючья, на которых обычно подвешивают туши.
Разглядывая окруживших его чертей, рыцарь не мог определить все разнообразие изуверских приспособлений, которыми они потрясали перед его глазами.
Это были кривые ножи, скалыватели, щипцы и пилы, сверла и спирали, кривые зазубренные иглы…
Наседавшие Потрошители требовали у Ангела немедленно отдать им грешную душу Тундала, доказывая на нее неоспоримые права.
Не вступая с ними в препирательство, Хранитель дал им отповедь именем Господним, отчего черти тут же бросились врассыпную.
«Господин, — робко спросил рыцарь, — отчего черти так страшатся имени Господнего?»
«Оттого, — отвечал Ангел, — что произнесенное святыми устами имя Господа Иисуса Христа превращает их в графитовую пыль».
Находящаяся за Вратами смерти площадь была сплошь уставлена разделочными столами, на которых черти кромсали и разделывали грешников, подобно свиным тушам. Затем кривыми иглами они с усердием сшивали несчастных, как шьют тряпичные куклы, комбинируя куски тел по своей прихоти.
