Антоний Блум - Труды
Вербное воскресенье
30 марта 1980 г. Ин 12:1-18
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
С нынешнего дня Христос вступает не только в Свои страдания, но и в то страшное одиночество, которое Его окутывает в течение всех дней Страстной седмицы. Оно начинается с недоразумения. Люди ожидают, что вход Господень в Иерусалим будет торжественным шествием политического, народного вождя, который освободит свой народ от гнета, от рабства, от того, что они считали безбожием, потому что всякое язычество, идолопоклонство есть отрицание Живого Бога. Это одиночество разовьется дальше, в страшном непонимании даже со стороны Его учеников. На Тайной Вечере, когда Спаситель будет с ними говорить в последний раз, они все время будут недоумевать о смысле Его слов. И дальше, когда Он войдет в Гефсиманский сад, чтобы стоять перед предстоящей Ему страшной смертью, самые Ему близкие ученики, Петр, Иоанн и Иаков, заснут от уныния, и от усталости, и от отчаяния.
И, наконец, последним шагом в это одиночество будет крик Христов со креста: Боже Мой, Боже Мой! зачем Ты Меня оставил? (Мк 15:34). Оставленный людьми, отверженный израильским народом, Он вступает в предельную оставленность и умирает как бы без Бога, без людей, один, только со Своей любовью к Богу и со Своей любовью к людям, умирая ради одних, умирая во славу Другого.
Начало Страстей Господних – сегодняшнее торжественное Его шествие. Люди ждали царя, вождя – они нашли Спасителя душ их. Ничто так не ожесточает человека, как потерянная надежда, разочарованная надежда. И этим объясняется, что люди, которые так Его встречали, которые были свидетелями воскрешения Лазаря, чудес Его над людьми, слышали Его учение, восхищались каждым Его словом, были готовы стать Его учениками, лишь бы с этим шла победа, – от Него оторвались, отвернулись и через несколько дней стали кричать: распни, распни Его! (Лк 23:21). И Христос провел все эти дни в одиночестве, зная, куда Он идет, и оставленный всеми, кроме Божией Матери. Она молчаливо, как в течение всей Своей жизни, стояла поодаль, соучаствовала в Его трагическом восхождении ко Кресту – Божия Матерь, Которая приняла Благовестие, но также приняла, безмолвно, пророческое слово Симеона о том, что и Ей пройдет меч через сердце (ср.: Лк 2:35).
В течение этих дней мы будем присутствовать – не только вспоминать, но присутствовать! – при Страстях Господних. Мы будем частью толпы, которая окружала Христа, Его учеников и Божию Матерь. Когда мы будем слушать евангельское чтение, слышать молитвы Церкви, когда, образ за образом, пройдут картины этих Страстных дней, станем каждый день себе ставить вопрос – а где я, кто я в этой толпе: фарисей? книжник? изменник? трус? Или стою я среди апостолов – но и они были побеждены страхом! Петр трижды отрекся, Иуда предал, Иоанн, Иаков и Петр заснули, когда Христу больше всего нужна была человеческая любовь, другие ученики бежали. У Креста никто не остался, кроме Иоанна и Матери Божией – тех, кто связан был со Христом такой любовью, которая не боится, такой любовью, которая готова все разделить.
И снова поставим перед собой вопрос: кто мы, где мы? Где находимся мы в этой толпе? С чем стоим мы: с надеждой или с отчаянием? А если мы стоим с бесчувствием, то мы тоже – часть той страшной толпы, которая окружала Христа, которая движилась, слушала – и уходила, как мы будем уходить из церкви. Будет стоять Крест здесь в четверг, мы будем читать Евангелие о Кресте, о распятии, о смерти – и что потом будет? Крест останется стоять – а мы пойдем на отдых, пойдем домой, пойдем ужинать, спать, отдыхать, готовиться к утомлению следующего дня. А Христос в это время на Кресте, Христос во гробе. Какой это ужас, что мы не можем, как и ученики в свое время, единого часа, одной ночи с Ним провести. Подумаем над этим, и если мы не способны сделать ничего, то хоть поймем, кто мы, где мы, и обернемся ко Христу хоть в последний час с возгласом, с молитвой разбойника: Помяни мя, Господи, во Царствии Твоем! Аминь.
Страстная седмица
Понедельник. 31 марта 1980 г. Мф 24:3-35
Понедельник Страстной седмицы дает нам в евангельских чтениях картину Суда и картину того, на чем основан Суд Божий. Суд приходит к каждому человеку, не только верующему, но и неверующему; есть моменты в жизни, когда мы вдруг оказываемся перед лицом последствий своих слов или своих поступков и видим, во что вылилось праздное слово, легкомысленный поступок, какие страшные последствия бывают из него. Есть моменты, которых никто не избежит: это – час смертный, и в этот час всякий человек – был ли он верующим или был он безбожником в течение всей своей жизни – оглядывается на свою жизнь и ставит перед собой вопрос: зачем я жил? Не напрасно ли я прожил долгую жизнь? Скопил казну, получил какие-нибудь научные знания, достиг высокого положения в обществе или, может быть, просто честно как будто трудился – и вдруг оказывается, что все это осквернено тщеславием, желанием сделать карьеру, и притом с готовностью добиться своего за счет другого человека и за счет собственной совести. И когда перед человеком ничего больше не остается, кроме грядущей смерти, тогда все становится на свое место, тогда человек говорит себе: стоило ли подличать, стоило ли лицемерить, стоило ли обманывать, лукавить, предавать, пресмыкаться, быть недостойным себя самого? Скрывать свою низость от жены, от матери, от друзей, чтобы они увидели только успех, когда теперь все это приходит вот-вот к концу?
Эта тема Суда должна встать перед каждым человеком. Человек совестливый, человек честный должен был бы задавать себе этот вопрос изо дня в день и никогда не допускать, чтобы день прошел без того, чтобы был произнесен суд, и если этот суд осуждает нас – чтобы было исправлено или, по крайней мере, не повторено то, за что совесть наша нам говорит: ты не прав! Аминь.
Вторник. 1 апреля 1980 г. Мф 24:36-26:2
Во вторник в евангельских чтениях продолжается тема о Суде, она окрашивается напоминанием о том, что придет день, когда во всей Своей славе, во всем Своем величии Бог станет уже въявь не только перед совестью человека, но перед всем миром. И тогда, как говорится в Евангелии, восплачутся все племена земные (Мф 24:30), каждый человек станет перед лицом этого последнего Суда. И страшен этот Суд не тем, что Судья грозен, не тем, что закон суров, страшен этот Суд тем, что тогда откроется перед нами, что единственным смыслом жизни была любовь – жертвенная, кроткая, ласковая, правдивая любовь, и что мимо этой любви мы все прошли, за редкими, редкими исключениями.
И другие картины встают: Христа хотели уловить в слове, чтобы привести к смерти, уловить, как паук старается уловить мошку. Для этого прибегали именно к тем же приемам, к которым прибегает паук: ко лжи, к лицемерным вопросам под личиной добра, ожидая, что Он ответит «не то» и Его можно будет уличить, к лукавым вопросам и, наконец, к прямому предательству. Эти разные способы уничтожения человека и сейчас имеют место или, вернее, к ужасу нашему, играют свою губительную роль среди людей. Каждый из нас должен задуматься, живет ли он правдой. Потому что во лжи жить нельзя: можно только убивать и умирать – убивать свою душу и убивать другого человека. Лукавить нельзя, если мы хотим быть честными, добротными людьми, предавать нельзя, даже свою жизнь нельзя спасти, предав неповинную кровь, как поступили со Христом. Аминь.
Среда. 2 апреля 1980 г. Лк 10:25-37; Лк 19:1-10; Мф 10:1, 5-8; Мф 8:14-23; Мф 25:1-13; Мф 15:21-28; Мф 9:9-13
В среду Страстной седмицы во многих храмах совершается таинство соборования. Соборование – это молитвенный чин, служба, обращенная к Богу об исцелении души и тела всех людей, которые участвуют в ней. Впервые эта служба была совершена всенародно во время севастопольской осады. Тогда все жили под опасностью смерти, болезни разразились во всем городе, раненые умирали, живые и здоровые ожидали своего конца. И вот местный епископ всех призвал к покаянию, к исповеди, к очищению своей совести и к совершению этого таинства. Этот обряд прежде всего покаянный, а в ответ на наше покаяние Господь изливает на нас Свою благодать прощения грехов и телесного исцеления. Основой, сердцевиной этого обряда является наше покаяние.
И в предыдущие дни мы вдумывались в смысл своей жизни, стояли перед судом своей совести, созерцали приход Господень и последний над нами Суд любви и правды, который должен нас подготовить именно к личному покаянию. Человека физически убивает не только пуля или болезнь; физически человека разрушает и его нравственное состояние: зависть, ненависть, горечь, злоба отравляют человека не только душевно, но и телесно. И поэтому неудивительно, что, прежде чем приступить к Богу, принести Ему свое тело болящее, страждущее, со словами: «Господи, исцели!» – мы призываемся каяться во всем том, что в нас есть дурного. Исцели – то есть сделай меня цельным, оздорови меня до конца, пусть во мне будет сплошная гармония тела, и души, и духа, пусть я войду в совершенную гармонию с Богом, к которой призван человек.
