Стюарт Манро-Хэй - В поисках ковчега Завета: По следам скрижалей Моисея

Колофон относит перевод КН с коптского на арабский ко времени правления Лалибелы, когда епископом был Георгий. Это предполагает, что история, рассказанная в КН, или часть ее, возможно эпизод с Соломоном и царицей Савской, была известна во времена "ковчега" Лалибелы, описанного Абу Салихом. Если "ковчег" и "скрижали" Загве действительно существовали в Адефе и их иногда называли таботом Сиона, могло ли это вдохновить настоятеля Йисхака и других антиправительственных переводчиков/компиляторов версии КН, созданной незадолго до 1322 года, на создание новой легенды, касающейся ковчега? Не похоже. Кроме КН, датированной предположительно XV веком, в других версиях данной истории середины XVI века утверждается, что в Эфиопию прибыли только скрижали Закона, а не сам ковчег.

И снова мы не находим никакого упоминания о "ковчеге Завета" Лалибелы. Летописи павшей династии скудны, — как предполагают, по большей части уничтожены ее соперниками, но по мере того как приближалось падение Загве, появилось интересное, хотя и смутное, упоминание о таботе Сиона[61].

Оно далеко от современной версии и появилось в жизнеописании Наакуто-Лааба, полной чудесами истории о царе Загве, скорее всего сыне царя Харбея, свергнутого Лалибелой. После смерти последнего, по-видимому, разыгралась война за трон. Удача сперва улыбнулась Наакуто-Лаабу, сыну Харбея, но затем он уступил Йитрабаку, сыну Лалибелы, последнему царю Загве. Наакуто-Лааб стал последним коронованным святым из этой "не израильской", "узурпаторской" династии. Агиограф рассказывает о царском поражении в следующем отрывке:

Жил человек в земле Амбаге. Он пришел в королевский лагерь. Он встретился с царем и обвинил нашего святого отца [Наакуто-Лааба], говоря: "До того он взял твое царство, а теперь прячется в пещере с твоим таботом Сиона. Прикажи своим солдатам пойти со мной, и я приведу их к нему, чтобы они вернули тебе твой табот…"

Под "пещерой", скорее всего, подразумевается пещерная церковь Куохквинна, около Лалибелы, до сих пор носящая имя Наакуто-Лааба. Чем же был этот табот Сиона? Был ли он создан воображением летописца XV века как подходящий царский атрибут? Можем ли мы его связать с "ковчегом Завета", описанным Абу Салихом? Или это другой табот, освященный именем Сиона? Все возможно. Королевская церковь, начатая Лалибелой и законченная Наакуто-Лаабом, как описывается в вышеупомянутом житии, была названа Дабра-Сион, гора Сион. Она находилась недалеко от нового города Наакуто-Лааба, Вагра-Сехина, недалеко от пещерной церкви. Вдобавок с того времени до нас дошло наименование должностного лица, qaysa gabaz Seyon, — служитель Сиона.

В конце концов, в нашем обозрении истории ковчега во времена Загве мы должны процитировать еще один документ, историю, написанную энциклопедистом Баром Хебреусом (1226–1286). В своей политической деятельности этот патриарх сирийской церкви иудейского происхождения обратил свое внимание на Израиль и истории еврейских царей. Описывая конец иудейского царства, когда армия Навуходоносора разграбила иерусалимский храм, Бар Хебреус утверждает, что "Иеремия знал о сожжении храма, и спрятал ковчег в пещере, и ни один человек не знал того места"[62]. То есть один из виднейших ученых своего времени не знал или не принимал во внимание свидетельство Абу Салиха. Он верил, что ковчег спрятан навеки после разрушения храма.

У Бара Хебреуса было другое имя, Абу аль-Фарадж, такое же, как у одного из предполагаемых "переводчиков" КН, параллель, открывающая интересные возможности, к которой я вернусь несколько позже. Здесь же для нас особый интерес представляет то, что Григорий Бар Хебреус не был иностранным священником, не посвященным в эфиопские церковные дела, пишущим со своих собственных региональных позиций. Его утверждение, что "ни один человек не знал этого места". — это весомый аргумент, так как Бар Хебреус был близко знаком с современной ему эфиопской церковной и политической ситуацией. Он рассказал нам об очень необычном случае, оставив потомкам крайне квалифицированный комментарий, когда в 1237 году Игнатий II, патриарх антиохийский, посвятил эфиопа по имени Фома в сан эфиопского епископа. Это было незаконное действие, предпринятое, чтобы отомстить коптскому патриарху Александрии за его незаконное назначение епископа для Иерусалима. Этот факт имел продолжение, когда в самом начале правления Соломонской династии — а Бар Хебреус был современником правления Йекуно Амлака — мы читаем о сирийских архиепископах во главе эфиопской церкви. Таким образом, он не мог не быть в курсе всех особенностей, касающихся эфиопской церкви.

С восшествием на престол ранних Соломонидов поиск ковчега приобретает последовательность. Ведь это эпоха императоров, которые называли себя царями Сиона, приписывающими себе славное происхождение от царя Соломона и царицы Савской, чье христианское государство в горах Восточной Африки задумывалось как Новый Израиль. Для этих правителей трон Давида, кольцо Соломона, даже скрижали Моисея стали символами мистической власти Господа, ниспосланной на династию. Эфиопские источники показывали увлеченность Сионом, Новым Израилем и библейскими темами, и новости об этом достигли и Европы. Как мы можем видеть, Эфиопия двигалась по направлению к ковчегу. Но до сих пор (если не считать КН с приписываемым ей содержанием XIV века) в источниках нет ни единого слова о священной реликвии.

Йисхак, "переводчик" КН на эфиопский язык, жил в беспокойное время. Он представляет себя в колофоне с монастырским уничижением: "ваш раб Йисхак, бедный человек". Но он известен как настоятель Аксума, представитель высших городских слоев. Согласно колофону, Йисхак жил в то время, когда Йеабика Эгзиэ, представитель местного властного рода, правил практически независимо Интартой, в Северном Тигре. Аксум также был под его контролем.

Документ, написанный письмом XVI века и находящийся в "Золотом евангелии" Дабра Либанос, предположительно копия более старого земельного пожалования Йеабики Эгзиэ, датированного 1318–1319 годом, включает имя Йисхака в список чиновников: Йисхак, хранитель Аксума[63]. Именно этот человек в первую очередь идентифицируется с составителем КН. Его имя стоит в ряду других видных духовных лиц того времени. То, что он упомянут в документе, исходящем от Йеабики Эгзиэ, указывает на близкое знакомство между могущественным должностным лицом и местным принцем.

Данное отождествление выглядит вдвойне убедительным, если мы рассмотрим человека, представленного в колофоне КН. Он был образованным, работал под началом правителя Йеабики Эгзиэ. Его заботой были высокие, практически небесные хматерии — "Эфиопия, небесный Сион и слава царя Эфиопии". Подобные черты характеризуют человека, занимающего высокий духовной пост в Аксуме.

Йеабика Эгзиэ был амбициозен. Он пытался распространить свою власть дальше на юг, но против новой силы амхарского императора Амда Сиона был бессилен. К 1322 году он потерпел поражение, и его противник установил контроль над территорией старой правящей фамилии, "до храма в Аксуме". Мы не знаем, что произошло с хранителем Йисхаком, но в колофоне написано, что его помощники, скорее всего, были казнены: "Ямхарана-Аб и Хезба-Крестос, и Андрей, и Филипп, и Махари-Аб. Пусть Бог сжалится над вами и напишет имена ваши в Книге Жизни в небесном царстве с другими святыми и мучениками, дабы славились вы во веки веков! Аминь". Может быть, Йисхак тоже стал жертвой политических бурь, и его труд стал его памятником. Возможно, ему приказали переписать оригинал, удалить различные элементы, не устраивающие новую власть. И как ни соблазнительно представить бывшего настоятеля под домашним арестом, работающим над новой задачей под руководством нового хозяина, пишущим, например, сорок четвертую главу КН, такая ситуация вряд ли возможна. Следовало ожидать неприкрытого возвеличивания правящей династии, упоминания имени предков и исключения имени бывшего покровителя Йисхака из колофона. С этого момента труд настоятеля был призван служить Соломонидам, покорителям его хозяина Йеабики Эгзиэ.

В качестве стандартной причины написания КН обычно рассматривается пропаганда Соломонидов:

Среди ученых существует редкостное единодушие по поводу политической причины написания КН. Эта книга была создана, чтобы оправдать претензии так называемой династии Соломонов, основанной Йекуно Амлаком после семьи Загве, правившей этой территорией на протяжении столетий[64].

Другая, более сложная версия предполагает, что после падения политической власти Аксума, монахи на следовали видимость престижа Аксума. Амхарские цари спокойно приняли их "моральный авторитет и идеологические формулировки, потому что Тигре более не представляла серьезной политической силы". Эта теория, делающая упор на взаимозависимость Тигре и Амхары, предполагает, что захват власти Йекуно Амлаком