Господня Истина Святых Апостолов (СИ) - Звездов Олег-Александр Михайлович
Даврий думал: появляются здесь новые лица, тем более из духовного сана, значит, было распятие не простого человека, хотя доказательств достаточно. Но снова не могу понять, что же все-таки здесь кроется? Я уже теряюсь, но на рядовое убийство не похоже. Человека распяли ни за что. Он никого не убил, не украл, лишь говорил умные слова. Но за высказывание своих мыслей, просто нет такого закона, который бы глаголил о смертной казни. Наказание есть, но в том наказании нет приговора к смерти. Да, мои мысли блуждают, и скорее хочется мне увидеть и наедине поговорить с Матерью Иисуса. В деле что-то есть не для нашего ума, а для Всевышнего. Что я говорю? Неужели и я начинаю верить, хотя как знать?
“Уважаемое собрание, вы мне можете показать то место, где был распят Иисус?” — “Да, но только днем”.
— “А почему днем, а не вечером?” — “Вы знаете, вечером место светится”. — “Я не понял, как светится?” — “Ну как радуга после дождя, и весь свет исходит из-под земли”. — “Странно. Когда мы сможем посетить то место? Конечно, мне хочется посетить его только вечером. Лично мне нужны доказательства того, что вы мне сказали”. — “Уважаемый следователь, давайте сегодня ночью посетим место распятия Иисуса.
Где-то около девяти часов вечера, ибо только в это время из-под земли исходят странные лучи света”. — “Что ж, я готов. Значит сегодня вечером все собрание идет со мной на то место”.
Солнце заходило за горизонт. Вся процессия приближалась к Голгофе. — “Пожалуйста, покажите мне крест, на котором был распят Иисус”. — “Вот, недавно он стоял здесь, а сейчас его нет”. — “Что, украли?”
— “Мы сами не знаем”. — “Тогда будем ждать девятого часа. Уважаемые, присаживайтесь рядом со мной. Скажите мне, если это сейчас произойдет, я имею в виду, что появится свечение, вы все можете подтвердить письменно?” — “Конечно. Вот-вот, начинают исходить первые лучи”. — “Где?” — “Да вот, рядом с нами”. — “Так, всем молчать”.
Земля начала шевелиться, это было заметно, послышалось шипение. Даврий насторожился, но подумал: что это? Сатана выходит из-под земли? Но свечение становилось все ярче и ярче. Все припали к земле, лишь Даврий стоял и смотрел на все происходящее. “Даврий, — пронесся громкий глас из этого свечения,
— Я вижу, что ты человек достойный уважения чисто человеческого. У тебя совесть чиста, как чист и ты. Проведи следствие, как человек благого рассудка”. — “Да, но кто со мной говорит, я хочу знать!” — “Это Я, Иисус Христос”. — “Но я вижу лишь свечение”. — “Ты хочешь увидеть Меня?” — “Да, хочу, ибо для этого я здесь”. — “Хорошо, закрой глаза”. — “Зачем?” — “Чтобы остаться зрячим”. — “Что ж, я закрыл”. — “А сейчас открой”. — “О-о-о, кто ты?” — “Я есть. Сын человеческий Иисус Христос, распятый на этом месте нечестивыми, которые лежат на земле”. Даврий оглянулся, все члены собрания лежали на земле. “Иисус, я поверил во все, но помоги и Ты мне”. — “В чем?” —“Дай мне возможность осознать все и тем более понять, что это и кто Ты?” — “Это явление Божье, а в нем Мое лицо, и Я повторяю: имя Мое — Иисус Христос”. — “Хорошо, хорошо, я все понимаю, но как я докажу там, в Риме?” — “Вот когда доведешь свое дело до конца, тогда и докажешь. Только ничего не бойся, ибо Я вижу все, тем более наблюдаю за всем, что ты, Даврий, делаешь”. — “Знаешь, Иисус, Ты — Бог, я осознаю, но Ты Бог на небе, а мне нужно разобраться с ними на Земле”. — “Я и на небе, и на Земле, и Я помогу тебе, Даврий, только будь справедлив”. — “Хорошо, Иисус, я Тебе обещаю быть таким. Но скажи мне…” В этот момент свечение прекратилось.
“Вставайте, а то застудите свои тела, и кто прочувствовал в себе влагу от тела своего, может идти домой переодеться. Я же иду отдыхать, и завтра с утра начнем все сначала”.
Петр, Мать Мария, Павел и все Ученики вошли в Иерусалим. Население города было наслышано о следствии по поводу распятия Иисуса. Проходя по первым улицам Иерусалима, они услышали об этом.
“Мама Мария, неужели наступает справедливость?”
— “Давид, ой, Павел, рано еще говорить. Ты же сам видишь, как настроены первосвященники”. — “Да, Мама, вижу”. — “Мать Мария, куда нам идти?” — “Петр, идемте к Корнилию, Мне кажется, что Иисус найдет нас там”.
— “Корнилий, здравствуй”. — “Здравствуй, Мария, здравствуйте все. Проходите и располагайтесь так, чтобы всем места хватило. Мария, знаешь?” — “Знаю, Корнилий, и поэтому волнуюсь”.
“Мама, не нужно волноваться, Я здесь”. — “О, Сынок, Иисус, Я заждалась. У Тебя все хорошо?” — “Конечно, ибо худшее осталось в стороне”. — “Иисус, присядь рядом с нами”. — “Да-да, сейчас. Корнилий, не сочти за труд, накорми нас всех”. — “Конечно, Иисус, сию минуту все будет готово”. — “Сынок, мы можем отойти в сторону?” — “Да, Мама”. — “Понимаешь, в последнее время Я стала замечать, что со Мною что-то неладное”. — “Что Ты имеешь в виду, Мама?” — “Голова начала Меня подводить, кошмары преследуют Меня. После Твоего распятия Я живу в страхе”. — “Мама, Я Тебя прекрасно понимаю и все сделаю, чтобы Ты почувствовала себя лучше”. — “Иисус, вот Я думаю: страшно было не распятие, страшное творится сейчас. Посмотри, как зверствует церковь, какие гонения мы переносим”. — “Мама, извини Меня, но произвол будет длиться еще очень долго. Церковь любит деньги, а Я люблю Тебя и Отца нашего, а сейчас, Мама, приложи Мне свою Голову к Моей груди, и все пройдет. Скоро Мне придется вернуться к Отцу, Ты же останешься с Павлом, и в жизни он Тебе заменит Меня. Я понимаю Тебя, Мама, но пока ничего не говори, но я обещаю, как Матери — все будет хорошо, конечно, пока не здесь. Но там будет прекрасно, обещаю Тебе, как Матери Божьей”. — “Иисус, все это хорошо, но Мне будет трудно”. — “Мама, Я же вам говорил, что Я буду все время рядом с вами и Ученики Мои тоже. Не нужно печалиться, ведь на то она и есть жизнь, чтобы переживать И любить и, самое главное, надеяться и ждать”. — “Иисус, извини Меня, просто Мне, как Матери, жалко расставаться с Тобой”. — “Мама Мариам, ведь Ты все прекрасно понимаешь”. — “Да, да, Иисус”. — “Сейчас вот посмотри сюда, кого Ты видишь?” — “Иисус, это же бабушка Рахиль”. — “Мариам, внученька, Бог Ты наш Иисус, я не выдержала и решила прийти к вам и снова успокоить Мариам”. — “Мама, вот видишь, мы же все вместе, только находимся по разные стороны, но это ни о чем не говорит”. — “Хорошо, не нужно Меня больше успокаивать. Я выдержала большее и выдержу еще больше, тем более Мне нужно еще воспитывать Павла”. — “Вот, Мама, и договорились”. — “Бабушка Рахиль! Иисус, где она?” — “Мама, она снова там, где и всем суждено быть”. — “Сынок, если бы в это поверили все люди”. — “Мама, так и будет, поверят с веками, а кто и не поверит, все равно рано или поздно придет туда, откуда он вышел”.
— “Иисус.” — “Да, Корнилий?” — “Давайте приступим к трапезе, а то уже скоро начнет всходить солнце”. — “Что же так время быстро летит? — подумал Иисус, — Корнилий, ты ничего не мудришь?” — “Иисус, как можно”. — “Извини Меня, Я пошутил”.
— “Спасибо, Корнилий, все было вкусно, а сейчас давайте отдыхать, ибо скоро новый день настает”. Утро было ненастным, шел дождь, тянуло прохладой. Никому не хотелось покидать нагретые места. Послышался стук в дверь: “Откройте, откройте”. Корнилий открыл дверь, у входа стояли легионеры. — “Извини нас, сотник, но нам сказали, что у тебя находится Мать того
распятого колдуна”. — “Извините меня, но Ее нет у меня”. — “Нет, пропусти нас, мы должны сами убедиться”. — “Корнилий, не нужно скрывать Меня. Я Мать, но не колдуна, а Бога Иисуса Христа”. — “Ну не имеет значения, нам приказано доставить Тебя к следователю из Рима. Он просил, но не требовал, чтобы Вы пришли к нему”. — “И что же, Я так и пойду под стражей?” — “Да нет, Ты можешь идти сама, то ли впереди нас, в общем, как сочтешь нужным”. — “Хорошо, Я сейчас”. — “Мама Мария!” — “Что, Павел?” — “Я иду с Тобой”. — “Хорошо, сынок, идем. А где же Иисус?” — “Павел, у Него своих дел полно”. — “Хорошо, Мама, идем”.
Даврий целую ночь не мог уснуть. Его посещали разные мысли, он искал выход из создавшегося положения и пока был в растерянности, потом его что-то одолевало, и он стоял рядом с Богом, ибо он Его видел, видел своими глазами. Отречься от этого он не мог. Он думал: почему из-под земли шло такое яркое свечение, трудно все было понять, но нужно было, не для властей, хотя бы для себя. Он понимал, что церковь старается делать из себя что-то необъяснимое, но она лишь прикрывается этим, а здесь факт налицо. То, что видел он, необъяснимое, “то” ничем не прикрывается
