Александр Мень - Православное богослужение. Таинство, Слово и образ

Мень Александр

Православное богослужение. Таинство, слово и образ 

ПРЕДИСЛОВИЕ

Эту книгу московского протоиерея о. Александра Меня не нужно комментировать. Она сама выразительно комментирует себя, раскрывает нужную для многих тему.

Ее можно было бы назвать "Богослужебным Катехизисом", - так внимательно автор касается всех сторон церковной молитвы, ведет читателя по всему кругу двухтысячелетних молитв Церкви Христовой, льющихся от человечества к небу. Видно, как многого лишают себя те, которые не входят в эту волну общей молитвы и таинств веры, о которых говорит о. Александр.

Читателям его книги открывается возможность лучше понять вселенскую молитву Церкви и погрузиться в высокий мир ее символов и реальностей, ведущих нас от временного к вечности.

Мы все, люди, имеем дар касаться сердцем и умом очищающего нас чудесного Бытия, Царства Божия, - данного вере и любви. Отец Александр Мень избегает абстрактных терминов, он говорит кратко и просто, языком понятным и точным.

Это книга пастыря и - добавлю - доброго пастыря. Он дает душам не только общие учительные истины, но и вводит в реальность самого Божьего дела в мире и нашего дела - быть открытыми благодати. Пастырь Единый Господь Иисус Христос чрез Своих добрых пастырей, укрепляет и утешает души, готовые принять Его.

Пусть слова этих страниц о служении человечества Богу - слова живые и нужные - упадут не при дорогах суеты, не в терния страстей и не на камень бесчувствия, но на благодатную землю живых сердец.

Архиепископ Иоанн Шаховской

ОТ АВТОРА

В основу книги, впервые вышедшей в свет в христианском издательстве "Жизнь с Богом" (Брюссель, 1980), положен уже дважды издававшийся очерк "Небо на земле". По многочисленным просьбам читателей в новом, переработанном варианте более подробно освещены библейские корни и история богослужения. Однако книга по-прежнему сохраняет свой общедоступный характер.

Введение

В отличие от всех других учений христианство зиждется не просто на системе взглядов или заветах своего Основателя, а на опыте постоянного живого общения с Ним Самим.

Христос сказал: "Я с вами во все дни до скончания века". Его приход в мир был высшей точкой диалога между Богом и людьми, встречей, которая стала непреходящей реальностью, ибо путь к ней открыт для каждого.

Господь обращается к душе человека как ее божественный Учитель, ее Друг и Возлюбленный. Его призыв и наш ответ есть тайна, зарождающаяся в сокровенных глубинах сердца.

Сам Христос учил о необходимости молиться в тиши уединения. Но в то же время Он обещал пребывать среди людей, если двое или трое собраны во имя Его. Он основал Свою Церковь как новый, небывалый вид человеческой общности, создал единство людей, живущих в Нем, в Его Духе, в Его присутствии

По слову апостола Павла, Церковь - это целостный организм, тело; глава его - Иисус Христос.

Краеугольный камень Церкви - вера, которая проявляется в любви. Без этой основы "церковность" мертва и сохраняет только внешнюю оболочку, как это некогда случилось с законниками-фарисеями...

Церковь не только организация или союз единоверцев, а - чудо, многообразное воплощение Духа Христова в человеческом роде. Истинная Церковь - это "народ Божий", призванный свидетельствовать о Христе самим своим существованием; это Община, где Искупитель являет Себя миру. Его благодатной силой она живет и крепнет. Евангелие мы получили из рук Церкви, в ее таинствах обретаем дары Святого Духа и единение со Христом Спасителем, и в ее же сокровищнице нужно искать руководства для духовного "делания", для молитвы.

Храмовая молитва и таинства Церкви именуются обычно богослужением.

Само это слово на первый взгляд кажется странным. Может ли Бог, объемлющий всю тварь, "нуждаться" в человеческом служении?

Такая иллюзия действительно была присуща архаическим верованиям. Хотя мы в них находим и благоговение перед Высшим, и раскаяние, и желание приблизиться к Божеству, но вокруг этой чистой основы постепенно нарастала уродливая кора магии. В жертвах, в культе часто видели механический способ заслужить расположение таинственных сил, заставить их работать на себя. Считалось, что приношения нужны богам. Отсюда возник принцип магической религии: "Я дал Тебе - Ты дай мне". Люди были убеждены, что определенные ритуалы с естественной необходимостью должны доставлять желаемое.

Первый удар подобному взгляду был нанесен за несколько веков до Христа. В ту эпоху во многих странах цивилизованного мира появились пророки, философы и мудрецы, которые провозгласили бессмысленность и греховность магического подхода к богослужению. Они учили, что Небо ждет от людей прежде всего очищения сердца, ждет любви и нравственного подвига; культ же является только внешним символом духовного служения.

В Своей проповеди Христос окончательно утвердил эту истину. Он повторял слова Сущего, сказанные через древнего пророка:

"Милосердия хочу, а не жертвы". Он упрекал иудейское духовенство и законников в том, что они свели высший религиозный долг к обрядам и уставам. Поэтому никакие соблазны и разделения, никакие периоды упадка не могли остановить потока подлинно христианской жизни. Как в Ветхом Завете всегда сохранялся некий "остаток" тех, кто берег и умножал дары Божий, так и в новозаветной Церкви Господь не дает угаснуть светильнику, горящему во тьме.

Знаком присутствия Христа в Церкви являются мистерии-таинства, через которые вновь и вновь совершается единение человека с Богом. Участвуя в таинствах и общей молитве, христианин черпает в них силы для каждодневного служения. Приходя в "дом молитвы", в храм, он может хотя бы ненадолго отрешиться от обыденности, от сутолоки и шума жизни. Бытию Церкви Христовой мы приобщаемся не только чтением Евангелия, размышлением над догматическими символами, над трудами Отцов, подвижников и богословов, не только стараясь согласовать свои поступки с заповедями Христа, но и находясь в атмосфере общинной молитвы.

Наша жизнь - от рождения до смерти - малый отрезок. Человек, который попытался бы отвергнуть опыт предшествующих поколений, вряд ли смог бы продвинуться в труде или знании. Это касается и веры. Пренебрегая многовековым наследием Церкви, опытом ее святых, учителей и мудрецов, христианин легко оказывается в плену субъективного мистицизма, смутных "религиозных переживаний", представляющих собой немалую опасность для души. Даже самая искренняя личная вера рискует остаться без опоры, если она не связана с прочным фундаментом подлинного церковного опыта. Только со смирением принимая путь ученичества, мы можем избежать как поверхностной рассудочности, так и лжемистической "прелести"[1]. Не отрицая храмового богослужения, не упраздняя ритуалов, Господь учил, что "важнейшее" - это справедливость, милосердие и вера. Он дал пример непосредственной сыновней молитвы, которая дороже Отцу любых всесожжении и жертв.

У некоторых может возникнуть естественный вопрос: почему Церковь, исповедуя религию "духа и истины", все-таки сохранила культ? Не лучше ли было совсем отказаться от него, отбросив даже само слово "богослужение"? Не достаточно ли носить Бога в сердце и стремиться исполнять Его волю в повседневной жизни?

Рассуждающие так забывают, что человек - существо не только духовное, что дух в нем теснейшим образом связан с душевной и телесной жизнью. Именно поэтому дух ищет своего воплощения. Любовь и ненависть, радость и горе, одобрение и восхищение - разве не проявляются они в жестах, в своего рода "ритуальных" действиях? Возглас, рукопожатие, поцелуй, положение тела, мимика лица выражают наше внутреннее состояние.

Слово "обряд" происходит от слова "обрядить", "облечь". И в таком смысле обряд пронизывает жизнь человека.

Известный православный мыслитель о. П. Флоренский утверждал, что культ есть гармонизация, одухотворение наших чувств, аффектов. "Если вступить на путь борьбы с аффектами, - пишет он, - то придется в корне отринуть самую природу человека... Вступить в борьбу с аффектами значит одно из двух: если она неуспешна - отравить человечество "загнанными внутрь страстями", если же удачна - оскопить и умертвить человечество, лишив его жизненности, силы и, наконец, - и жизни самой. Культ действует иначе; он утверждает всю (к. н. - А. М.) человеческую природу "со всеми ее аффектами; он доводит каждый аффект до его наибольшего размаха, - открывая ему беспредельный простор выхода; он приводит его к благодетельному кризису, очищая и целя"[2].

Вот почему мы не имеем права отказываться от христианских обрядов от храмового искусства.

Слова молитв, гимны благодарения и покаяния, которые вылились из глубины сердца великих поэтов, мистиков, святых, боговидцев, драгоценны для нас.