История ислама - Мюллер Фридрих Август
И в обоих этих отношениях избрание Абу Бекра оказывалось самым подходящим. Все равно, как и при жизни Мухаммеда, когда каждое слово пророка было для него откровением, так и теперь заботился он, в общем и в частностях, подражать безусловно тому, что пророк когда-либо сказал или сделал, питая непоколебимую уверенность, что подобный образ действий не преминет увенчаться успехом. Мы уже видели, как он, даже в момент высшей опасности, оставался непреклонен, твердо следуя примеру пророка, отклонил скользкий путь компромисса с взбунтовавшимися бедуинами и успел добиться безусловного подавления восстания. Весьма возможно, и это было важнее всего, что его управление, которое совершенно соответствовало смыслу учения и словам пророка, не давало действительно никакого повода к порицанию самым остроумным ревнителям веры, а тем более к явному неповиновению самых набожных из общины. Так постепенно и незаметно привыкали правоверные повиноваться приказаниям халифа, благодаря чему новое государственное устройство быстро окрепло. Ближайшие преемники Абу Бекра могли уже беспрепятственно по собственной инициативе вводить нововведения там, где не встречалось соответственных, ясных предписаний божиих или пророка. Немало пользы принесла и спокойная рассудительность Абу Бекра: приходилось иногда, принимая во внимание переживаемые тяжкие времена, делать некоторые уступки безумным массам арабских головорезов, не принося, однако, при этом ущерба достоинству повелителя. Будь на его месте Омар, давно бы Халиду несдобровать за его позорные, злодейские дела. По всей справедливости можно было глубоко презирать эту отвратительную личность, но Абу Бекр понимал, что в отчаянной войне с арабами трудно было обойтись без «меча бо-жия», и искусно избегал поводов к столкновению с этим пока необходимым головорезом, продолжая сохранять свой авторитет.
Таково положение Абу Бекра между Мухаммедом, основателем ислама, и Омаром, организатором мирового государства. Он занимает по праву середину между ними как добросовестный, твердый и мудрый основатель халифата. Он сумел заставить уважать достоинство наместника посланника Божия всею совокупностью общины как законное продолжение управления пророка и тем самым обезопасил будущность веры. Вот почему он и три непосредственные его преемника: Омар, Осман и Алий, — занимавшие последовательно сотворенное им правомерное положение, не без основания носят почетный титул законных халифов[140]. Ими заканчивается патриархальный период ислама. Особенно сам Абу Бекр (правил от 8 июня 632 — 22 августа 634 = 11–13 гг.) и Омар (22 августа 634 — 3 ноября 644 = 13–23 гг.) отличались в своем образе жизни и манере обращения простотой и беспристрастием, теми самыми качествами, с помощью которых сам Мухаммед старался оберегать прирожденное чувство равенства своих земляков, невзирая ни на какие соблазны, развившиеся вскоре до исполинских размеров государственной жизни. Как и прежде, до принятия сана халифа, оставался Абу Бекр по-прежнему в своем маленьком домике в предместье, а так как никаким распоряжением пророка не были определены личные доходы правителя, он старался, как умел, ограничивать свои расходы и довольствоваться своими умеренными частными средствами. С другой стороны, если даже бесчисленные анекдоты о скромности Омара и строгости его по отношению к себе по большей части и выдуманы, то во всяком случае остается несомненным, что этот властитель полумира не отступал ни в чем от старинных своих привычек воздержанности. Также и отношения между первыми властителями и остальными сподвижниками Мухаммеда оставались по-прежнему те же: они окружали халифа в качестве советников; со вниманием выслушивалось в серьезных делах их мнение, хотя оно не всегда имело решительное воздействие на намерения наместника, в лице которого, по всеобщему убеждению правоверных, сосредоточивались все полномочия пророка. Но именно эти отношения первых халифов к старым сподвижникам пророка имели в те времена громадное значение: с одной стороны, требовали от правителя соблюдения необыкновенного такта во всех его поступках, а взамен давали управлению неисчислимые выгоды, ибо таким образом весь моральный авторитет ислама оставался как бы сконцентрированным в одном пункте, в Медине. Люди, подобные Тальхе и Зубейру, убежденные в необходимости оставаться в резиденции, не требовали себе никогда должностей главнокомандующих мусульманскими войсками. Можно было, по примеру пророка, спокойно назначать полководцами людей, доказавших свои выдающиеся военные способности; но могущество не могло особенно влиять на умы правоверных, ибо судьба их ежечасно зависела от властного мановения халифов. Этим и объясняется то обстоятельство, почему в героическое время ислама попадаются только два полководца из среды близких к пророку: Абу Убейда и Са’д Ибн Абу Ваккас, оба, впрочем, надежные, не обладавшие опасным честолюбием. Легко понять также и то, что такой эгоистический и неукротимый человек как Халид, в самый момент одержанной им знаменитой победы слагает беспрекословно звание главнокомандующего по первому полученному им повелению от Омара, отрешавшего его от должности.
Но и этот вполне патриархальный образ правления гарантировал успех действия благодаря все той же счастливой комбинации, что высшая власть сразу попала в руки исключительных людей; для первого бурного периода они единственно и были возможны. В личности Абу Бекра счастливо соединялись спокойствие и самозабвение, которые дали ему возможность в самое тревожное время создать основы авторитета халифата, а непоколебимая твердость его поборола все бесчисленные опасности возмущения, разлившегося было по всему полуострову. Прозорливой мудрости его обязан ислам главным образом, что развитие дела пророка направлено было по надежному руслу. Но под напором жизненных треволнений, которые приходилось выносить первым исповедникам ислама, сам пророк пал безвременно. Новые непосильные напряжения в судорожной борьбе с возмущением истощили в короткое время и жизненные силы ближайшего его друга, Абу Бекра. Ему едва стукнуло 63 года, и настигла его последняя болезнь — горячка. Почувствовав приближение кончины, созвал он в последний раз старых своих сотоварищей и взял с них клятву, что они будут повиноваться тому, кого он сам выберет себе в преемники. По произнесении клятвы он назначил Омара, затем вскоре сомкнул спокойно вежды 22 Джумада II 13 (22 августа 634 г.). Власть перешла в руки могучего и отважного поборника ислама, собиравшегося вознести высоко дело веры. После усмирения бунта соединенные силы народа находились в состоянии высочайшего напряжения: подготовлялось движение за границы полуострова, распространение его на весь мир. Готовилось осуществление сокровенных мыслей Абу Бекра, его тайных стремлений всколыхнуть целый свет.
Глава II
ВЕЛИКИЕ ЗАВОЕВАНИЯ
Мы уже знаем, что еще Мухаммедом сделаны были предварительные распоряжения к распространению веры за пределами полуострова, среди других народов и прежде всего у соседних персов и византийцев. Послание его к шаху персидскому не имело особых результатов; следовали затем посольства и рекогносцировки на юг Сирии, поражение при Муте, а позднее присоединение пограничных округов, до Айлы включительно. С тех пор был задуман новый, более серьезный поход в страну на восток от Иордана. Собиралось уже войско, которое ко времени смерти Мухаммеда успели стянуть к Медине. Следуя своему основному правилу — исполнять во всем точно предначертания пророка, — Абу Бекр направил войска к северу, под предводительством Усамы, невзирая на угрожавшее немедленно отпадение центральных племен Аравии. Вероятно, в этом решении отражалось намерение одновременно дать возможность успокоиться ансарам и поспособствовать им вдали от столицы забыть неудачу при выборе халифа. Но придать походу большее значение мешало, естественно, опасное положение Медины среди восставших бедуинов; поэтому Усама поторопился вернуться назад через два месяца, успевши совершить лишь демонстрацию к византийской границе. Слишком горячая работа ожидала войска внутри Аравии. Но вот, после непрерывной борьбы в течение трех четвертей года, восстановлен был наконец порядок, ислам воцарился снова на всем полуострове. Предстояло еще, однако, совершить многое в отдельных подробностях, пока не введено было наконец повсюду богослужение и упорядочено взимание налогов; теперь только мало-помалу стали привыкать племена, в особенности отдаленных провинций, выступать по первому зову халифа к военному сбору в Медину. Но можно было опасаться, несмотря на суровое наказание бунтовщиков, что с течением времени поползновение к неповиновению снова зашевелится то там, то здесь в упрямых арабских головах. Абу Бекр предвидел это. Он намеренно отсылал на границы по мере подавления восстания всякую свободную тысячу людей, предполагая весьма основательно, что каждый успех извне, каждое известие об удачном набеге возбудит в вечно волнующихся племенах средней и южной Аравии охоту примкнуть к военным предприятиям, подающим столь блестящие надежды. В этой смелой и последовательной, а вместе с тем и предусмотрительной военной политике, которая с первых же шагов оставила далеко за собой делаемые прежде на ощупь нерешительные попытки состарившегося пророка, нельзя не усмотреть, без сомнения, влияния кипучего, рвущегося вперед Омара; хотя, с другой стороны, совершенно осязательных доказательств не имеется, что Абу Бекр в подобных делах следовал, недолго думая, совету более молодого своего товарища. Во всяком случае эта военная политика послужила необходимым противовесом для всех возможных в будущем восстаний: только на полях сражений в Персии и Сирии недавние победители и побежденные при Бузахе, в «саду смерти» и на полях Йемена, могли сплотиться в те могучие полчища воинов, которые неудержимым напором расшатали вскоре полмира. И тут, по роковой неизбежности, политические побуждения воспособляются повелениями божьими — бороться с неверными где бы то ни было.
