Жиль Кепель - Джихад. Экспансия и закат исламизма
Тирания является свидетельством краха его концепции «азиатских ценностей». Моя трагедия и трагедия Анвара должны заставить сильно призадуматься наших мусульманских собратьев, которые берутся оценивать Запад и его роль в мире. В то время, когда мы готовимся строить наше коллективное будущее в XXI веке, мы должны определить, чьи ценности для нас важнее: Махатхира или же Джефферсона? За меня ответил сам Махатхир».[527] Подобная эволюция в умах некоторых исламистских интеллектуалов, пытавшихся найти выход из фаустовской дилеммы, к которой их подвел авторитарный режим, и узнавших, что такое истинная демократия, станет характерным явлением конца XX века для большинства других мусульманских стран (об этом речь пойдет в третьей части данной книги). В Малайзии после 1970 года эта эволюция вписалась в длительный процесс «перехвата» государством риторики воинствующего ислама, что позволило властям взять под контроль и нейтрализовать неимущую городскую молодежь, и, играя на религиозных чувствах, идеологически интегрировать ее в систему. Таким образом, политические диссиденты были лишены возможности использовать язык ислама для выражения социального недовольства. Попытавшаяся прибегнуть к тем же методам секта «Дарул Аркам» была раздавлена. Участие Анвара Ибрахима в правительстве так и не позволило ему установить исламское государство и воплотить на практике идею шариатской социальной справедливости, о чем мечтали его сторонники. Анвар и его друзья-исламисты, введенные им во властные структуры, банки, прессу и образовательные учреждения, лишь пополнили ряды набожной буржуазии, не создав никакой опасности для существовавшей социальной иерархии, а, напротив, лишь укрепив ее. И когда Анвар, опиравшийся на поддержку и симпатии мирового финансового истеблишмента и руководителей некоторых западных стран,[528] посчитал, что его час настал, премьер-министр-автократ Махатхир Мохаммед, почувствовав угрозу, без колебаний устранил его. Не сумев сохранить дистанцию по отношению к власти, малайзийская исламистская интеллигенция в час испытаний потеряла способность повести за собой обездоленную молодежь. Остается посмотреть, сможет ли она в будущем выстроить новую систему ценностей и какое место в ней займет ислам.[529]
Глава 5
Исламистская легитимизация диктатуры в Пакистане при генерале Зия-уль-Хаке
Малайзийские события продемонстрировали, как путем привлечения руководителей и видных представителей исламизма во власть авторитарному режиму удавалось управлять тонкими социальными процессами, поддерживать хрупкое этническое равновесие и обеспечивать адаптацию местного капитализма к условиям мирового рынка без угрозы социальных потрясений. Пакистанские события явили собой аналогичную картину. Однако проводимая генералом Зия-уль-Хаком политика насаждения исламизма была отмечена большим насилием, сопровождавшим весь период его правления. Придя к власти в результате государственного переворота и свержения в июле 1977 года премьер-министра Али Бхутто, генерал превратил нормы шариата в господствующую идеологию 11-летнего диктаторского режима. В то время как внимание всего мира было приковано к разворачивавшейся в Иране исламской революции, носившей явно антизападную окраску, в соседнем Пакистане в том же 1979 году, когда Хомейни с победой вернулся в Тегеран, насаждался целый комплекс мер по исламизации государства и общества. Хотя эти преобразования и не носили революционного характера, тем не менее они имели целью коренное изменение существовавшего общественного строя. Такая политика пользовалась прямой поддержкой США и стран Залива. В результате иранских событий и вторжения в конце того же, 1979 года Красной Армии в Афганистан режим Зия-уль-Хака, воплощавший в жизнь идеи Маудуди и его последователей, превратился в основной опорный пункт американской политики в этом регионе. Пакистан стал перевалочной базой военно-технической помощи, оказывавшейся Вашингтоном джихаду против Советов в Афганистане.
Преследуя одни и те же цели, Хомейни и Зия вкладывали в проводимую исламизацию неодинаковый смысл.[530] Зия был сторонником эволюционного продвижения к созданию исламского государства, в то время как Хомейни ратовал за революционное построение Исламской Республики Иран. Оба события получили огромный социальный резонанс. Насильственное отстранение от власти бывшей шахской правящей элиты в Иране и ее замена представителями кругов религиозной буржуазии стали возможны — в чем мы убедимся позже — благодаря вовлечению в революционный процесс бедной городской молодежи. Это дало исламистской интеллигенции повод заявить о том, что ее «обделили». В Пакистане, наоборот, исламизация способствовала возникновению союза религиозной буржуазии и исламистской интеллигенции и их интеграции в систему, в которой правящие элиты в лице генералитета сохранили свое положение, тогда как под угрозой Божьей кары любое проявление народного недовольства стало невозможным.[531]
До 1970-х годов Пакистан занимал маргинальное положение в мусульманском мире, хотя и находился в самом его географическом и демографическом центре. Многолетний непрекращающийся конфликт с Индией способствовал оторванности Пакистана от мира; внешняя политика этой страны характеризовалась зацикленностью на проблемах Индийского субконтинента. Начиная с 70-х годов волею обстоятельств Пакистан выдвинулся на мировую исламскую авансцену. Выделение в 1971 году Бангладеш в отдельное государство ускорило поворот западной части Пакистана в сторону Ближнего Востока, в частности, к сближению со странами Залива, по причине эмиграции миллионов пакистанцев в нефтедобывающие государства после событий 1973 года.[532] Быстрый рост населения за период с 1970 по 1990 год с 65 до 121 млн человек явился для страны тяжелейшим демографическим грузом. По численности населения Пакистан вышел на второе место после Индонезии (183 млн жителей) в мусульманском мире, намного опередив по этому показателю признанного лидера арабского мира — Египет (56 млн) и своего ближайшего соседа — Иран (59 млн). При Зия-уль-Хаке государственная политика исламизации способствовала включению страны в международное исламское сообщество. Открытие в 1980 году по инициативе генерала Международного исламского университета (аналогичного тому, что был основан в Куала-Лумпуре) станет одним из самых знаменательных факторов. В университете собрался весь цвет международного исламизма ваххабитской направленности и последователи «Братьев-мусульман».
На рубеже 70-х годов национализм в Пакистане, как это было и в арабских странах, и в Малайзии, вступил в глубокий кризис. Он был вызван поражением пакистанской армии в войне с Индией, последовавшим затем расколом страны на две части и выделением Бангладеш в отдельное независимое государство. По своим последствиям это поражение было равнозначно проигранной арабами войне против Израиля в 1967 году. Как и на Ближнем Востоке, в национальном позоре были обвинены националистические элиты. В стране наблюдался всплеск популярности идей социализма, вслед за которым последовала реакция со стороны исламизма. В конечном итоге идеология исламизма всё более завоевывала массы. Социалистический период в Пакистане был связан с пребыванием у власти в 1970–1977 годах Али Бхутто.[533] Будучи выходцем из семьи крупных землевладельцев, Бхутто тем не менее возглавлял Партию пакистанского народа (ППН), девиз которой — «Социализм, ислам и демократия». В основном партия опиралась на обездоленные слои городского и сельского населения. Правление Бхутто началось с национализации и аграрной реформы. Однако коррупция и произвол — неизбежные спутники этих начинаний — способствовали росту популярности противников Бхутто, объединенных в Пакистанский национальный альянс (ПНА), стержнем которого стала исламистская партия «Джамаат-и ислами» (ДИ), основанная Маудуди. Следуя советам ДИ и партии улемов — «Джамият-и улама-и Пакистан» (ДУП), ПНА выбрала своим лозунгом «Низам-и Мустафа» («[социальный] порядок Пророка»), то есть создание исламского государства и претворение в жизнь законов шариата. Чтобы предотвратить опасный ход развития событий, Бхутто пошел на изменение собственной доктрины в направлении ее большей исламизации: слово «социализм» в программных документах партии было заменено выражением «мусавати Мухаммади» («Мухаммадово равенство»), выходным днем вместо воскресения стала пятница. Несмотря на манипуляции в ходе мартовских выборов 1977 года, победа Бхутто на них не выглядела убедительной. В стране начались столкновения между сторонниками ППН и ПНА. Бхутто прибег к крайним мерам: был наложен запрет на спиртное, запрещены ставки на бегах, закрыты ночные клубы. В апреле правительство объявило, что через полгода в стране вступят в силу законы шариата.[534] Ответственность за проведение в жизнь этого постановления была возложена на человека, который в июле 1977 года совершит государственный переворот, а в апреле 1979 года прикажет повесить бывшего премьер-министра. Этот человек — генерал Зия-уль-Хак, начальник генштаба при Бхутто.
