Сатсварупа дас Госвами - Прабхупада лиламрита
Чердак на Бауэри был гораздо более посещаемым местом, чем комната на Семьдесят второй улице, где Шрила Прабхупада жил до этого. С покоем пришлось проститься. Иногда приходили скептики, а порой даже спорщики... Но у каждого Свами оставлял впечатление уверенного и счастливого человека. Было видно, что он имеет далеко идущие планы и самоотверженно пытается их осуществить. Он знал, что ему для этого нужно, и работал. В одиночку. «Это не под силу одному человеку», — не раз говорил он, но продолжал делать все, что мог. А успех зависел от Кришны. Но ему уже начинал помогать Дэвид, и программы приобретали все больший успех.
Почти все друзья Бхактиведанты Свами, приходившие к нему на Бауэри, были музыкантами или друзьями музыкантов. Они увлекались музыкой — музыкой, наркотиками, женщинами и духовной медитацией. Поскольку пение мантры Харе Кришна было одновременно и музыкой, и медитацией, программы Бхактиведанты Свами не могли не привлечь их. Свами подчеркивал, что все ведические мантры (или гимны) поются — в сущности, само название «Бхагавад-гита» означает «Песнь Бога». Но слова ведических гимнов — это воплощение Бога в форме духовного звука. Аккомпанемент ручных тарелочек, барабана и фисгармонии был не более чем музыкальным сопровождением, а играть просто так, без пения имени Бога было бесполезно. Бхактиведанта Свами разрешал играть на любых инструментах, лишь бы это не отвлекало от пения.
Кэрол: Это была разношерстная компания меломанов. Туда приходили несколько профессиональных музыкантов и много таких, кому просто нравилось играть или слушать. Были там и художники с чердаков. Вот, в общем, и всё. Это были незабываемые киртаны. Однажды там состоялась красивая праздничная церемония. Кое-кто из нас пришел пораньше, чтобы к ней подготовиться. В тот день пришло человек сто.
Для этой компании звук был духом, а дух — звуком, и потому музыка для них стала синонимом медитации. Но для Бхактиведанты Свами музыка без имени Бога была не медитацией, а чувственным наслаждением или, в лучшем случае, неким подобием стилизованной медитации, которой занимаются имперсоналисты. Но он был рад, когда музыканты приходили, чтобы подыграть ему в киртанах, слушали его или ему подпевали. Бывало так, что какой-нибудь музыкант играл где-то всю ночь, а утром заходил со своими инструментами к Свами и пел вместе с ним. Свами не возражал против их увлечения звуком; напротив, он давал им звук. Веды называют звук первым элементом материального творения. Источником звука является Бог, который всегда остается личностью. Поэтому смысл своей деятельности Бхактиведанта Свами видел в том, чтобы побудить людей повторять трансцендентное имя Личности Бога. А как они приходили к этому — через джаз, фолк, рок или индийскую медитацию, особого знания не имело, главное, чтобы они начали повторять «Харе Кришна».
Кэрол: Когда Свами пел, люди буквально трепетали перед ним. На Бауэри из звона тарелочек рождалось что-то неземное. Он играл на фисгармонии, и многие аккомпанировали ему на ручных тарелочках. Иногда он играл на барабане. Вначале он постоянно говорил о важности звука и о постижении Бога через звук. Именно это, я полагаю, и привлекало к нему музыкантов — его акцент на звуке как средстве достижения трансцендентного мира и Бога. Но он хотел большего. Он искал настоящих учеников.
Одним из постоянных посетителей был Майкл Грант. Майку было двадцать четыре года. Его отец, еврей по национальности, владел магазином грампластинок в Портленде (Орегон), где прошло детство Майка. После окончания Рид-колледжа в Портленде и дальнейшего обучения музыке в Университете штата в Сан-Франциско Майк, который умел играть на пианино и многих других инструментах, переехал вместе с подругой в Нью-Йорк в надежде серьезно заняться музыкой. Но карьера профессионального музыканта быстро его разочаровала. Особенно неприятно ему было играть в ночных клубах, где денежный интерес вынуждал потакать вкусам публики. В Нью-Йорке он вступил в союз музыкантов и работал аранжировщиком и агентом нескольких местных музыкальных групп.
Майк жил в районе Бауэри, в чердачной студии дома на Грэнд-стрит. Это был большой чердак, где музыканты часто собирались помузицировать. Но чем серьезнее Майк уходил в сочинение музыки, тем дальше уходил он от публичной стороны музыкальной жизни. Он все больше погружался в чтение духовной литературы и книг по эзотерике и мистике. В городе Майк уже успел познакомиться с несколькими свами, йогами, новоявленными гуру и сам занимался хатха-йогой. С первой же встречи со Свами Майк проявил интерес и открытость, как это всегда было при его знакомстве с религиозными людьми. Он считал, что человек по-настоящему религиозный не может быть плохим, но сам себя не торопился причислять к какой-то определенной религии.
Майк: Я чувствовал себя довольно уверенно, поскольку до этого встречался с другими свами. То, как он был одет, как выглядел — пожилой, смуглый, — для меня было не в новинку. Но какой-то элемент новизны все же присутствовал. Мне было очень любопытно встретиться с ним. Придя в первый раз, я застал его поющим. Но пение мантр я слышал и раньше; мне больше хотелось послушать, что он скажет. Я понял, что послание, которое он хочет до нас донести, для него важнее личного комфорта, — иначе зачем бы он приехал в такое убогое место? Кажется, больше всего меня поразила бедность, окружавшая его. Это меня заинтриговало: те места, куда я заходил раньше, были прямой противоположностью — очень богатыми, как, например, «Центр веданты» в престижном районе Манхэттена и другие. Там было много солидных пожилых людей, которые курили трубки, утопая в кожаных креслах. Здесь же царила настоящая нищета. Все это возбуждало во мне любопытство.
Свами казался очень утонченным человеком с благородными манерами, и это тоже было интересно: как этот свами очутился здесь? Когда он заговорил, я сразу понял, что он очень образованный человек, и почувствовал в его голосе абсолютную убежденность. Иногда он делал очень смелые высказывания. Он говорил о Боге. Это-то и было новым и необычным — слушать, как кто-то говорит о Боге. Я всегда хотел услышать о Боге из уст человека, который вызывал бы во мне уважение. Мне всегда нравилось слушать религиозных деятелей, но я всегда очень тщательно их оценивал. Слушая его, я подумал: «Похоже, этот человек действительно что-то знает о Боге». Впервые я встретил того, кто, как мне показалось, был настоящим слугой Бога и глубоко постиг истину.
* * *Бхактиведанта Свами читает лекцию.
Шри Кришна пытается возвысить Арджуну до того уровня, на котором он станет действовать в чистом сознании. Мы с вами в течение многих дней обсуждали, что не являемся материальными телами, что мы — сознание. Так или иначе мы соприкоснулись с материей. Поэтому наша свобода ограниченна.
Сейчас посетителей больше, чем когда он жил на окраине. На чердаке гораздо просторнее: один только помост, на котором сидит Свами, почти такого же размера, что и его крошечный кабинетик на Семьдесят второй улице. Чердак, с его вечным полумраком и некрашеными балками, больше похож на старый склад, чем на храм. Аудитория состоит большей частью из музыкантов, которые пришли, помедитировать под мистические звуки его киртана.
По понедельникам, средам и пятницам Карл, Кэрол, Гюнтер, Майк, Дэвид, народ из «Парадокса» и другие приходят на его вечерние лекции, которые начинаются ровно в восемь часов. Программа состоит из получасового пения «Харе Кришна», лекции по «Бхагавад-гите» (длящейся, как правило, сорок пять минут), ответов на вопросы и еще одного тридцатиминутного киртана. Все заканчивается около десяти вечера.
Сразу после киртана Свамиджи начинает говорить.
Как существа духовные, мы вольны поступать, как хотим, и иметь то, что хотим. Мы чисты, никакой скверны — ни болезней, ни рождения, ни смерти, ни старости. И кроме этого, у нас есть много других духовных качеств.
В ведических писаниях сказано, что садху, святого, нужно воспринимать ушами, а не глазами. Если слушатели действительно хотят узнать Свамиджи, они должны его слушать. Сейчас он не просто пожилой индийский иммигрант, который живет на этом чердаке за перегородкой и там же сушит свою одежду и которому едва хватает денег на еду.
Сейчас он — посланник Господа Кришны, пребывающий вне времени и пространства, и его устами говорят сотни духовных учителей в цепи ученической преемственности. Он появился среди нью-йоркской богемы в 1966 году и сказал, что 1966 год — временный и иллюзорный, но сам он вечен, и все остальные тоже вечны. Таков был смысл киртана, и теперь он философски объясняет это, призывая слушателей полностью изменить сознание. Однако, зная, что не со всем они будут согласны, он просит их принять хотя бы то, что они могут.
