Иоанн Златоуст - Творения, том 4, книга 1
4. Смотри, как расширялось поприще праведника. Господь устраивал так, чтобы он сделался наставником не только для живших в Палестине, но и для египтян, и чтобы всем явил свет своей добродетели. Как некое светило, сокровенное и таившееся в земле халдейской, (Бог) воздвиг его оттуда, чтобы сидящих во тьме заблуждения наставить на путь истины. Но, может быть, кто скажет: почему (Бог) не сделал праведника руководителем к благочестию для жителей земли халдейской? Можно думать, что и о их спасении (Бог) явил Свое попечение через других: однако же, послушай, что говорит Христос: "не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем" (Мф.13:57). Итак, Бог, чтобы исполнить свое обетование, какое дал Он праведнику, сказав: "и возвеличу имя твое", - попускает быть голоду и от этой крайности идти ему в Египет, чтобы и тамошние жители узнали, как велика добродетель этого мужа. Голод как бы какой палач, оковал его узами, насильно увлек из пустыни в Египет. Но посмотрим, наконец, что произошло отсюда и в какое несчастье впал праведник, чтобы познать вам и его мужество, и любомудрие жены его. Когда они прошли много пути и были уже близко от Египта, то праведник почувствовал робость, и страшась и трепеща за самую, так сказать, жизнь, начинает говорить с женой. "Было", сказано, "когда он приближался к Египту, то сказал Саре, жене своей: вот, я знаю, что ты женщина, прекрасная видом; и когда Египтяне увидят тебя, то скажут: это жена его; и убьют меня, а тебя оставят в живых; скажи же, что ты мне сестра, дабы мне хорошо было ради тебя, и дабы жива была душа моя через тебя" (Быт.12:11-13), Видишь из этих слов, в какое беспокойство и робость пришел праведник? И, однако же, он не упал духом, не поколебался в своей решимости, не думал сам с собой и не говорил: что это? Ужели мы оставлены? Ужели обмануты? Ужели Господь оставил нас без Своего попечения? Сказавший: "возвеличу" тебя и "потомству твоему дам землю сию" ужели попускает нам подвергнуться крайней опасности и впасть в явную беду? Ничего такого праведник не позволял себе и подумать, но заботился теперь только об одном, какое бы изобрести средство и к спасению от голода, и к избежанию от рук египтян. "Знаю", говорит он, "что ты женщина, прекрасная видом". Смотри, какова была красота жены его; достигнув уже старости и прожив столько лет, она еще была цветущей, и сохранила красоту лица своего, несмотря на то, что перенесла столько трудов и страданий во время путешествий, переселяясь с места на место, переходя из Халдеи в Харран, оттуда в Ханаан, потом в Ханаане отсюда туда и оттуда сюда, а теперь вот еще и в Египет. Кого и из крепких мужей не изнурили бы столь частые переходы? Но эта чудная, и после стольких бедствий, еще блистает красотой лица, и этим внушает праведнику великое и сильное опасением. Потому и говорил он: "я знаю, что ты женщина, прекрасная видом; и когда Египтяне увидят тебя, то скажут: это жена его; и убьют меня, а тебя оставят в живых". Смотри, как он твердо полагался на нрав своей жены и не побоялся, что она обольстится похвалами, но дает еще вот какой совет: чтобы меня не убили, а тебя снабдили, "скажи же, что ты мне сестра, дабы мне хорошо было ради тебя, и дабы жива была душа моя через тебя". Так как это требование его было не маловажное, то он захотел последующими словами привлечь ее (на свою сторону) так, чтобы и склонить ее к сожалению, и убедить к усердному содействию в его предприятии. "Когда", говорит, "Египтяне увидят тебя, то скажут: это жена его; и убьют меня, а тебя оставят в живых". Не сказал: тебя обесчестят; он пока еще не хочет устрашить ее такими словами, а притом боится и за обетование Божье. Потому говорит: "тебя оставят в живых; скажи же, что ты мне сестра". Подумай, в каком состоянии должна была находиться душа праведника, когда он советовал это жене своей? Вы знаете, конечно, что для мужей нет ничего тяжелее, если жена подвергнется даже только подозрению, а праведник старается между тем сделать все, чтобы любодеяние совершилось на самом деле. Вот возлюбленный, не осуди необдуманно праведника, а из этого-то особенно познай и великое благоразумие и мужество его. Мужество в том, что он так доблестно укротил и преодолел волнение помыслов, что мог даже предложить такой совет жене своей. Нет ведь ничего тяжелее подобного состояния; об этом послушай что говорит Соломон: "ревность - ярость мужа, и не пощадит он в день мщения, не примет никакого выкупа и не удовольствуется, сколько бы ты ни умножал даров" (Прит.6:34-35); и еще: "люта, как преисподняя, ревность" (Песн. песн.8:6).
5. Мы видим, как многие (в подобном положении) доходили до такого неистовства, что не только не щадили жен своих, но часто умерщвляли, вместе с обольстителем, и самих себя. Таково неистовство этой страсти, и так неукротима ревность, что доводит даже до небрежения о собственной жизни того, кто однажды увлекся этой страстью. Итак, из этого можно узнать мужество праведника; великое же благоразумие его видно в том, что, находясь в таком затруднительном положении и как бы опутан будучи сетями, он умел найти средство, по крайней мере, к тому, чтобы зло было меньше. В самом деле, если бы он сказал, что она была ему жена, если бы, вместо того, не назвал ее сестрой, то и ее отняли бы у праведника из-за красоты, которая увлекла бы невоздержанных египтян, и праведника убили бы, чтобы не было обличителя их беззакония. Итак, поелику надлежало ожидать, что эти два несчастья непременно случатся - по невоздержанности египтян и жестокости их правителя, то, чтобы можно было им [т.е. Аврааму и Сарре] найти хотя малое облегчение в таком затруднительном положении, он говорит: "скажи же, что ты мне сестра": это, может быть, избавит меня от опасности. Что до тебя касается, то, назовешь ли себя сестрой или женой, нельзя сомневаться в том, что тебя тотчас отнимут у меня из-за телесной красоты; а что до меня, то можно полагать, что я избегну опасности, если ты назовешь себя моей сестрой. Видишь благоразумие праведника, как он, застигнутый опасностью, успел найти средство, которым и решился победить коварство египтян? Опять, посуди здесь и о терпении праведника, и о благонравии жены его. О терпении праведника: он не возроптал и не сказал: зачем я вожу ее с собой, когда она причиняет мне столько беспокойства? Что за польза мне жить с ней, когда из-за нее я должен подвергаться крайней опасности? Что за прибыль, когда она не только не доставляет мне никакого утешения, но причиняет даже смерть своей красотой? Ничего такого он и не сказал, и не подумал, но, отринув всякую подобную мысль и нимало не усомнившись в обетовании Божьем, об одном только и заботился, как бы ему избегнуть угрожавшей опасности. Помысли здесь, возлюбленный, и о неизреченном долготерпении Божьем, как Он доселе не приходит на помощь праведнику и не утешает его, но выжидает, пока бедствия увеличатся и умножатся до самой крайней степени, и тогда-то Он явит Свое попечение (о праведнике). "Скажи же", говорит, "что ты мне сестра, дабы мне хорошо было ради тебя, и дабы жива была душа моя через тебя". Это говорит праведник не потому, что будто бы душа его могла умереть ("не бойтесь", сказано, "убивающих тело, души же не могущих убить" (Мф.10:28); нет, он сказал это жене просто по обычаю. "Дабы мне хорошо", говорит, "было ради тебя, и дабы жива была душа моя через тебя", как бы так он говорил к ней: скажи, что я сестра ему, для того, чтобы мне, убежав от голода в Ханаане, не умереть от рук египтян. Будь же для меня виновницей спасения - "дабы мне хорошо было ради тебя". Жалостные слова! В великом был он страхе и от невоздержности египтян, и оттого, что еще не было разрушено владычество смерти. Вот, почему праведник соглашается на прелюбодеяние жены и как бы содействует прелюбодею обесчестить, чтобы избежать смерти. Да, лицо смерти было еще страшно: еще не были сокрушены медные врата, еще не было притуплено ее жало. Видишь союз любви между мужем и женой? Видишь, что осмелился муж предложить жене, и какой совет принимает жена? Она не противоречит, и не ропщет, но делает все по мысли мужа. Да слышат это мужья и жены, и да подражают единомыслию, крепкой любви и великому благочестию этих супругов. Да поревнуем целомудрию Сары, которая, и в старости цветя такой красотой, продолжала состязаться в добродетелях с праведником, за что и сподобилась такого попечения Божьего и небесной награды. Итак, никто не обвиняй красоту лица и не говори этих неосновательных слов: такую-то погубила красота, и для такой-то красота была причиной гибели. Не красота виновна в этом, - нет, потому что и она дело Божье, - но развращенная воля: вот причина всех зол! Видишь, как эта чудная жена сияла и красотой души и красотой лица, и, однако же, шла по следам праведника. Ей-то пусть подражают жены. Здесь вот и красота лица, и бесплодие, и такие лета, и великое богатство, и столько переселений и путешествий, и частые и непрерывные искушения, - однако же, ничто не поколебало ее сердца, она осталась неизменно твердой. Поэтому и получила достойную награду за свое терпение, и в глубокой старости родила (сына) из бесплодной, омертвевшей утробы. "Дабы мне хорошо", говорит, "было ради тебя, и дабы жива была душа моя через тебя", то есть, ничего другого не осталось мне для спасения, как то, чтобы ты согласилась сказать: "что ты моя сестра". Может быть, я избегну ожидаемой опасности, и ради тебя останусь жив, тебе обязан буду сохранением моей жизни. Этих слов довольно было, чтобы привлечь и склонить жену к состраданию.
