Свт. Григорий Палама - СВТ. ГРИГОРИЙ ПАЛАМА. АНТИРРЕТИКИ ПРОТИВ АКИНДИНА.
32. Итак, он указывает тебе, как ты здесь видишь, что ум обладает светом, который он обильно видит, становясь целиком прозрачным, когда начинает часто подвергаться воздействию божественного света. Таковой свет ума не есть знание, как ты и сам признаешь, — отчего ты прежде и советовал бежать от него, как от бесполезного, — и не есть чувственный: ибо он не был бы [светом] ума, если бы был чувственным. Следовательно, ум, видящий этот свет, — согласно этому отеческому, которое ты сам привел, изъяснению, — когда становится прозрачным, от какого света, как тебе кажется, становится прозрачным, и каким образом? Получая знание? Тогда он будет мыслью, но тот свет — не мысль, как много раз было показано. От некоего чувственного света? Тогда будет чувственным и этот свет ума, но тот свет — паче чувства, ибо он есть [свет] ума. Но он и бесформенный, ибо о том, что является в чувственном огне, или в свете, или в образе, — человеческом, то есть, или некоем другом из числа сущих, — ты слышал, что он принадлежит злохудожеству врага. Так что существует божественный свет, благодаря которому таковой ум становится прозрачным, который не является ни вообще чувственным, ни знанием, как это воображает твой помысел. Итак, под действием этого божественного света ум весь становится боговидным.
33. Ибо как зрение не может в действительности стать светом, не став причастной свету, — не сущности, но энергии просвещающего, — так и ум, не мог бы действительно видеть сам по себе, поскольку он обладает умным чувством, не причастившись божественного света — не сущности, — прочь [таковое нечестие]! — но энергии Просвещающего. А у тебя и тому можно справедливо удивиться, что когда ум, часто подвергаясь воздействию божественного света, становится целиком прозрачным, он видит тот свет, от которого, как ты сказал, никакой никому из видящих не было пользы. А о том, чтобы проводить подвижническое житие не в надежде на это божественное просвещение, мы уже прежде сказа{стр. 349}ли. Но очевидно, что святой здесь обращает речь к приуготовляющимся (τους εισαγωγικούς), которым и вовсе не нужно слышать о таковых вещах, поскольку они легко могут быть введены в заблуждение; поэтому он и изложил [учение] об этом свете весьма неотчетливо. Он увещает к любви, поскольку она приносит в подходящее время плод этого сверхъестественного просвещения, от которого, в свою очередь, сама становится совершенной. Поэтому сам святой Диадох, в другом месте «Глав», говорит: «Совершенство любви мы узнаем из просвещения» [1547].
ГЛАВА 11
О праздности [1548] ума и о том, что от нее рождается. Здесь же снова и о божественном просвещении, и из чего возможно распознать стяжавших его.
34. Когда ум удалится от всего чувственного, и воспрянет от потопа окружающей все это сутолоки, и рассмотрит внутреннего человека, то, прежде всего усмотрев отвратительную личину, приросшую [к нему] от блуждания долу, он спешит смыть ее плачем. Затем, когда он отымет этот безобразный покров, тогда, если душа не разорвана грубо (άγενώς) разнообразными отношениями, он внутрь истинных клетей без страха входит и молится, по заповеди, Отцу иже в тайне [1549], Который прежде подает ему дар вмещающий [в себя прочие] дарования, [то есть] мир помыслов, и вместе с этим [миром] производит [в нем] рождающее и содержащее в себе всякую добродетель смирение, состоящее не из легко достижимых для желающих слов и [внешнего] поведения, но свидетельствуемое благим и божественным духом, которое смирение созидает Сам Дух, обновляющийся во утробе [1550]. И в сих, как бы в надежной ограде мысленного рая, растут всевозможные деревья истинной добродетели, и в самой середине возводится священный царский дворец любви, и во вратах его цветет начало будущего века, неизглаголанная и неотъемлемая радость.
35. Ибо нестяжание — мать беспопечительности; беспопечительность — внимания и молитвы; а они — плача и слез; сии же изглаживают предвзятые мнения, а когда сии отброшены, то легко совершается путь добродетели, так как устранены препятствия, и совесть делается безукоризненной, и это причиняет совершенную радость и блаженный смех души. Тогда и скорбные слезы претворяются в усладительные, и слове{стр. 350}са Божии становятся сладка гортани и паче меда устом [1551]. И прошение в молитве превращается в благодарение, и поучение в божественных свидетельствах — радование сердца, предающегося им с непостыдным упованием, и как бы предварительно отведывает этого угощения, и научается презелному богатству благости [1552] Божией, согласно сказавшему: «Вкусите и видите, яко благ Господь» [1553], [ибо Он есть] веселие праведных, радование правых, радость униженных, утешение сокрушающихся из–за них. Что же? Разве до этого [только простирается] относящееся к утешению и это единственные дары священного обручения, и яснее этого никак не являет Себя тем, кто блаженным плачем омыт и благодаря добродетелям одет как на брак, таковых душ Жених? Отнюдь. И теперь мы, оставляя без внимания скорых на осуждение по причине зависти и словно бы говорящих нам: «Не глаголи о имени Господнем [1554], а не то пронесем имя твое яко зло [1555], составляя и распространяя против тебя клеветы и ложные обвинения», дальше ведем [нашу] речь, веруя в то, во что и святые наши отцы, и говоря [то, что они говорили], и на то взирая, и других убеждая, ибо говорит [Писание]: «веровах, темже возглаголах: и мы веруем, темже и глаголем» [1556]. Ибо, когда всякая обитающая [в душе] позорная страсть будет изгнана, и ум, как уже прежде указало наше слово, полностью возвратившись к самому себе и к другим силам души, возделыванием добродетелей украсит (φιλοκαλήση) душу, продвигаясь к совершеннейшему, и еще больше практические восхождения полагаяй [1557] с Божьей помощью, счищая не только печать лукавства, но и все благоприобретенное устраняя, хотя бы это относилось к полезнейшему свойству или мысли. Когда же, превзойдя все умопостигаемые и не чуждые воображения смыслы [обретающиеся] вокруг этого и боголюбиво и вместе любобожно все отложив, он, будучи, по написанному, глух и нем [1558], предстанет Богу, тогда он пресекает слово материи и формируется высшим формированием во всякой безопасности, поскольку ничто снаружи не стучится в двери [его чувств], при том, что благодать внутри [него] изменяет [его] к лучшему и парадоксальнейшим образом просвещает неизреченным светом то, что внутри, и совершенствует [его] внутреннего человека.
{стр. 351}
36. Когда же день озари и денница возсия в сердцах наших [1559], согласно главе апостолов, изыдет, по пророческому оному слову истинный человек на истинное делание свое [1560]. И, пользуясь светом, он [словно] дорогой восходит или возводится на горы вечные, и премирных в этом свете вещей — о чудо! — становится зрителем, не разлучаясь (μή δηαζευγνύμενος) или разлучаясь от сопутствовавшей ему вначале материи, [восходит так] как ведет [его эта] дорога [1561], — ведь он не на воображаемых крыльях ума поднимается, — которая все обходит как слепая, ни относительно отсутствующих чувственных вещей, ни относительно превосходных умопостигаемых не получая точного и несомненного постижения. Но поистине восходит неизреченной силой Духа, и духовным и неизреченным восприятием слышит неизреченные глаголы, и видит незримое, и [еще] отсюда весь пребывает в удивлении, и если туда отойдет, то и с неусыпающими песнопевцами соперничает, воистину [еще] на земле став другим ангелом Божиим и через самого себя всякий вид творения к Нему приведя, поскольку и сам, [будучи] в причастии всему, смог причаститься и Тому, Кто над всем, дабы и еже по образу [1562] [Божьему], было тщательно отделано.
37. Поэтому говорит божественный Нил, что «покой ума (νου κατάστασις) есть умопостигаемая высота, подобная небесной синеве (χρώματι) [1563], к которой и свет святой Троицы присоединяется (έπιγίνεται) [1564] во время молитвы» [1565]. А святой Диадох, соединив с началом конец, преподнес в одной главе, написав: «Две [вещи] благодать святая нам заботливо доставляет, из которых одна беспредельно превосходит другую. Ибо она обновляет нас в воде и высветляет [в нас] еже по образу, смывая с нас всякий порок [1566] греха, а другое приберегает, чтобы потрудиться вместе с нами. Так что, когда начнет ум во многом чувстве вкушать благости [1567] Всесвятого Духа, тогда мы должны знать, что благодать начинает как бы поверх того, еже по образу, живописать еже по подобию [1568], чтобы это чувство сде{стр. 352}лало для нас очевидным, что мы сформированы по подобию [1569], а совершенство подобия мы узнаем из просвещения» [1570]. И опять: «Никто не может приобрести духовную любовь, если во всяком извещении [1571] не будет просвещен от Святого Духа. Ведь если ум не в совершенстве примет от божественного света еже по подобию, то он может иметь все другие добродетели, а совершенной любви пребудет лишенным» [1572]. Подобным образом мы слышим и святого Исаака, говорящего, что «облаготатствованный ум во время молитвы видит собственную чистоту, подобную небесному цвету, который старцами Исраилевыми наименован местом Бога [1573], когда был увиден ими на горе» [1574], и опять: «[истинная] чистота ума есть та, вслед за которой рассветает во время молитвы свет Святой Троицы» [1575].
