Эдуард Шюре - Великие посвященные.Очерк эзотеризма религий
Он приблизился к воротам Кесарии. Город этот, ставший языческим со времен Антиоха Великого, прятался в зеленеющем оазисе у источника Иордана, на подошве снеговых вершин Иермона. Город имел свой амфитеатр, он блистал роскошными дворцами и греческими храмами, Иисус прошел городом к тому месту, где Иордан вырывается искрящимся потоком из расселины горы. Там, по близости, был небольшой храм, посвященный Пану, и в гроте, внутри которого была названная расселина, с обеих сторон, стояло множество колонн и мраморных нимф, изображавших языческие божества.
Евреи относились с негодованием к этим знакам языческого культа, но Иисус смотрел на них иными глазами. Он должен был видеть в них несовершенные попытки найти лик той божественной красоты, сияющие образы которой Он носил в своей душе. Он пришел не для того, чтобы проклинать язычество, но чтобы преобразить его; не для того, чтобы бросить анафему земле и её таинственным силам, но чтобы показать ей путь к небу. Его сердце было достаточно велико, и Его учение было достаточно широко, чтобы объять все культы и сказать всем народам: "Поднимите голову и познайте, что у всех вас один и тот же Отец".
И, несмотря на это, или вернее именно вследствие этого, Он очутился на грани двух царств, преследуемый словно опасный зверь и сдавленный между двумя мирами, которые одинаково отвергали Его. Перед Ним расстилался языческий мир, который не понимал Его, в котором Его слово замирало в бессилии; позади Его — еврейский мир, народ, который побивал каменьями своих пророков и закрывал уши, чтобы не слышать своего Meccию, и стая фарисеев и саддукеев, подстерегавших свою добычу.
Какое сверхчеловеческое мужество и безграничную силу любви нужно было иметь, чтобы разбить всё эти препятствия, чтобы сквозь языческое идолопоклонство и еврейскую жестокость проникнуть до самого сердца страдающего человечества и запечатлеть в нем благую весть о воскресении из мертвых!
Перед лицом иного мира мысль его должна была устремиться назад, по течению Иордана, этой священной реки Израиля. От храма Пана она перенеслась к храму иерусалимскому: она измерила все расстояние, которое отделяло античный мир от вселенских мыслей пророков, и, поднимаясь к своему собственному источнику, она обратилась от скорби, пережитой при Кесарии. И вот перед Ним снова выплыл из Мертвого моря тот же страшный призрак креста… Не настал ли час великой жертвы? В Иисусе, подобно всем людям, было два сознания: одно — земное, говорило Ему: может быть еще возможно избежать тяжкой судьбы; другое — божественное, повторяло неумолимо: путь к победе проходить через врата скорби. И Он внимал последнему.
Мы видим, что во все великие минуты своей жизни Иисус удалялся в уединение для молитвы. Не говорит ли индусский мудрец: "Молитва поддерживает небо и землю и имеет власть над Богами?" Иисус знал эту величайшую из всех сил. Обыкновенно Он не допускал никого в свое уединение в минуты, когда нисходил в святая святых своего сознания. На этот раз Он взял с собой Петра и двух сынов Зеведеевых, Иоанна и Иакова, и пошел с ними на высокую гору, чтобы провести там ночь. Легенда говорит, что это была гора Фавор. Там, между Учителем и тремя наиболее посвященными учениками произошло то таинственное событие, которое в Евангелие передается под названием Преображение.
По словам Матвея, апостолы увидали появившийся в прозрачных сумерках восточной ночи сияющий и как бы прозрачный образ Учителя, причем лик его светился как солнце и одежды его распространяли яркий свет, и две фигуры появились по обеим Его сторонам, которых ученики приняли за Моисея и Илью. Когда же они пробудились из этого необыкновенного состояния, которое казалось одновременно и глубоким сном, и самой яркой действительностью, они увидали что Учитель стоить около них и прикасается к ним, чтобы окончательно разбудить их. Но преображенный Христос, которого они созерцали в этом видении, остался навек запечатленным в их памяти (Матф. XVII 1–8).
Но что же видел, что перечувствовал сам Иисус в течение этой ночи, которая предшествовала решительному моменту в Его, приходившей к концу, миссии? Сперва постепенное исчезновение всех земных вещей в пламени молитвы, затем поднятие сознания все выше и выше, пока оно не проникло в иной мир — в мир чистой духовности и божественного совершенства.
Далеко от Него остались все солнца, все миры, все земли, все вихри скорбных воплощений; перед Ним открылся небесный свет, и в его сияние легионы светлых существ образовали как бы подвижный свод, небесную твердь, состоящую из эфирных тел, белеющих как снег, из которых вырывались нежные зарницы. На блистающем облаке, служившем для Него подножием, шестеро в одеждах первосвященников поднимали в соединенных руках сверкающую Чашу. То были шесть Мессий, которые уже появлялись на земле, седьмым должен быть Он, и эта Чаша означала Жертву, которую Он должен был принести, воплощаясь в свою очередь. Под сверкающим облаком раскрылась черная бездна: бесчисленные круги поколений, пучина жизни и смерти, земной ад.
Сыны Божии поднимают с мольбою Чашу, неподвижное небо ожидает. Иисус, в знак согласия, простирает крестообразно руки словно желая обнять вселенную. Тогда Сыны Божии склоняются ниц и сонм ангелов с длинными крыльями и опущенными глазами возносит сверкающую Чашу к светящемуся небосводу. "Осанна!" разносится от неба и до неба в невыразимо нежных звуках… А Он после того погружается в темную бездну…
Вот что должно было происходить в духовном мире, в недрах Бога Отца, где празднуется мистерия вечной Любви и где круговороты светил проносятся как легкие волны. Вот что Он должен совершить, вот для чего Он родился, ради чего боролся до этого дня. И тогда Им снова овладело великое решение, постигнутое в минуты экстаза Его божественным сознанием во всей полноте.
Он решился: чаша должна быть испита до дна. Он пробудился на дне бездны, на рубеже мученичества. Все сомнения исчезли; час пробил, небо заговорило, земля стонала о помощи.
После этого Иисус спустился по долине Иорданской и направился к Иерусалиму.
Глава VI. Последний путь в Иерусалим. Обетование. Тайная вечеря. Суд. Смерть. Воскресение
"Осанна Сыну Давидову!" Этот крик разносился по всему пути Иисуса, когда он вошел через восточный врата в Иерусалим по дорог, устилаемой пальмовыми ветвями. Встречали Его с таким энтузиазмом единомышленники, сбегавшиеся из окрестностей и из города, чтобы устроить Ему торжественную встречу. Они преклонялись перед освободителем Израиля, который вскоре должен стать их Царем, и даже сопровождавшие Его двенадцать апостолов сохраняли эту упорную мечту, несмотря на все предупреждения Учителя.
Один Он, признанный Мессия, знал, что Его путь ведет к страданию и что даже Его ближайшие ученики могут проникнуть в Святилище Его мысли лишь после Его смертного часа. Он приносил Себя в жертву непоколебимо, с полным сознанием и твердой волей. Отсюда — Его покорность, Его кроткая ясность.
В то время, как Он проходил под огромными вратами, пробитыми в мрачной крепости Иерусалима, ликующие крики, проникая под своды, преследовали Его как голос рока, хватающего свою жертву: "Осанна Сыну Давидову!" Этим торжественным входом Иисус всенародно объявил духовным властям Иерусалима, что Он принимает на себя роль Мессии со всеми её последствиями.
На другой день Он появился в храме, в преддверии, где толпились торговцы скота и меновщики денег, которые своими жадными криками и звоном монет оскверняли священные плиты храма; обращаясь к ним, Он повторил им эти слова Исаии: "Написано: дом Мой будет домом молитвы, а вы делаете из него дом разбойников". Торговцы, устрашенные приверженцами Иисуса, которые окружали Его плотным кольцом, и еще более Его власть имущим взором и повелительным движением руки, разбежались, унося с собой столы и деньги.
Пораженные священники удивлялись такой смелости с Его стороны и страшились такой власти. Посланные от синедриона подошли к Нему, требуя отчета и спрашивали: "Какой властью делаешь Ты все это?" На этот лукавый вопрос Иисус ответил, по своему обыкновению, другим вопросом, не менее затруднительным для Его противников: "Крещение Иоанново откуда было: с небес или от человека?" Они же рассуждали между собой: "Если мы скажем — с небес, Он спросит, почему же мы не поверили ему, а если скажем — от человека, боимся народа, ибо все почитают Иоанна за пророка". И сказали в ответ Иисусу: "Не знаем". Тогда Иисус произнес: "И я не скажу вам, какой властью Я это делаю".
Ответив таким образом на нападение их, Он перешел в наступление и прибавил: "Истинно говорю вам, что мытари и блудницы вперед вас идут в царство Божие". Затем, приведя притчу, Он сравнил их с дурным виноградарем, который убивает сына своего хозяина, чтобы завладеть его наследством, и кончил свою беседу с ними такими словами: "Камень, который отвергли строители и который сделался главою угла, на кого упадет, того раздавит".
