Александр Матяш - Дао Блаженств
У: Но ведь монахи должны видеть, что они делают из эговых побуждений, а что нет. Его эго надо было так извернуться, чтобы было не понятно…
А: В данном случае рассуждение корректно, хотя в принципе оно не корректное. Когда мы обижаемся на кого-то, злимся, или, входим в раж, защищая свою концепцию, мы не понимаем, что в тот момент находимся в эговом спазме?
У: То есть он в своем поступке не видит своей эговости.
А: Не видит. Более того, он свято убежден в своей безэговости. Причем, настолько свято, что…
В: …готов за это умереть.
А: Не просто готов – он умирает за это. И уж если ставить вопрос в той парадигме, которую предлагаете вы, его надо ставить так: мог ли старший монах, будучи монахом, умереть, отстаивая какой-либо эговый интерес?
У: Нет, конечно.
А: А вот поди ж ты – смог. Значит, своей эговости он не видел. Не видел. Как бы ни было для него важно мнение окружающих, думаю, только ради этого мнения умереть за интерес своего эго он все же не был готов.
В: Мне кажется, он искренне думал, что ничего круче, чем умереть, быть не может.
А: Да, именно так. Но при этом он на что-то опирался. Не сознательно – не осознавая этого, но для нас это не имеет значения. Мы должны понять, на что старший монах опирался. И осознай он эту опору, он, может быть, не стал бы умирать. Мы пока это содержание не вытащили из темных вод его бессознательного на Божий свет. На самом деле, этот категорический силлогизм очень прост. Чтобы поразить две цели одним выстрелом, нужно совместить их на траектории пули.
У: По сути, ему говорят: «Ты не в том состоянии находишься».
А: Каким конкретно утверждением Чжу Фэн это говорит?
У: Чжу Фэн видит умозрительность ответа старшего монаха и указывает на это, когда говорит «вы не понимаете смысла». Но старший монах не хочет остановиться и хотя бы допустить свое непонимание. Ему дается шанс, но он этим шансом не пользуется, а уходит в еще больший штопор.
А: Нет, не пользуется. То, что вы говорите о Старшем монахе, совершенно верно. Но это были только предпосылки для стимуляции дальнейшего хода мысли. А дальнейший ход мысли у него был такой: «Мне нужно как-то доказать, что прав я, а не он. Как это сделать? Продемонстрировать такую сверхъестественную способность, которая не оставила бы сомнений в уровне моей продвинутости». Сразу появляется другая мысль (он же человек духовно искушенный): «Но это должна быть такая способность, которая в то же время, не оставляла бы сомнений в моей безэговости. Это должна быть такая сверхъестественная способность, после демонстрации которой ни у кого не возникло бы подозрений в том, что я самоутверждаюсь». Видите теперь этих двух зайцев? С одной стороны, умереть за то время, пока курится палочка – это «круто», а с другой стороны – что этим демонстрируется? – непривязанность к жизни.
В: А значит – безэговость.
У: Эгово демонстрируется безэговость.
А: Да. Именно это у него и получилось. Таков исходный посыл старшего монаха, исходя из которого он принял именно такое решение: я должен продемонстрировать, что могу умереть – это докажет и мою продвинутость и мою непривязанность, а это безэгово! – и моя правота доказана. Вот это эговище! «Я умру, а мое эго переживет века».
Пойдем дальше – на этом анализ не заканчивается. Во-первых, давайте посмотрим на ответ Чжу Фэна: насколько точно он совпадает с тем, что Чжу Фэн увидел в поступке старшего монаха. Видите, как его ответ заиграл другими красками?
У: Он увидел всю эту игру.
А: Да, именно так.
В: Значит, он сказал ему вдогонку, чтобы тот как-то пришел в себя? Не в физическом смысле, а в смысле осознания своей эговости.
А: Почему Чжу Фэн, будучи таким прозорливым, не сказал этого до того, как старший монах умер? Зачем нужно было дожидаться его смерти и только после этого хлопать труп по плечу?
У: Надо пробу на эго брать у Чжу Фэна?
А: Может быть, и надо. А что покажет результат, я не знаю.
У: Интуитивно его эговости почему-то не чувствуется. Даже при том, что он похлопал своего оппонента по плечу.
А: Конечно, мы не знаем всей ситуации, точнее сказать, мы не видим сцены. Вполне вероятно, что ситуация происходила таким образом, что у Чжу Фэна не было возможности что-либо сказать до того момента, «пока не было бы исполнено все». Кроме того, необходимо учитывать и тот факт, что все происходило на глазах у большого скопления народа. Это очень важно для понимания притчи. Особенно это важно для понимания настроения старшего монаха.
В: Старшего монаха – да. А Чжу Фэн? Честно говоря, я не очень верю, что у него просто не было возможности сказать.
У: То есть ты ощущаешь эговость Чжу Фэна?
В: Нет. Не ощущаю.
А: Вот очень важный момент: «Когда Ши Шуан умер, все монахи его монастыря устроили совещание и решили назначить тамошнего Главного монаха новым настоятелем». Все монахи решили. «Но появился Чжу Фэн и сказал собранию: «Сначала мы должны узнать, действительно ли он понимает учение нашего покойного Мастера». Надо было сделать так, чтобы…
В: …главный монах продемонстрировал…
А: …либо свою компетентность, либо некомпетентность перед всеми монахами монастыря.
В: Может быть, Чжу Фэн решил, что его ответ был недостаточной демонстрацией? И дал ему возможность до конца, так сказать, «раскрыться».
А: Да. «Я не спрашиваю вас о первой части этого увещевания, а только о последнем предложении: „Старайтесь быть отрезком белого шелка“. Что это значит?» Главный монах ответил: «Это лишь предложение, показывающее содержание Одной Формы». «Мнение переводчика (говорится в примечании) состоит в том, что под „сутью Одной Формы“ (кит. и сэ бянь ши), о которой говорит старший монах, подразумевается его понимание „отреза белого шелка“ как озаряющего опыта, которого человек достигает на высокой стадии дхьяны».
Давайте попробуем понять, каким образом весь последующий диалог между старшим монахом и Чжу Фэном, включая смерть старшего монаха и фразу, произнесенную Чжу Фэном над его трупом, возникает из фразы: «Старайтесь быть отрезком белого шелка». «Забудьте все, прекратите все делать и постарайтесь полностью отдохнуть!» Эта фраза есть непосредственное указание – это самая лучшая инструкция к дза-дзен, к тому, что нужно делать умом. Каким должно быть состояние, говорится в следующих фразах. Прежде всего, ментальное – охватите одной мыслью «десять тысяч лет». Что это означает? Чтобы это прояснить, нужно понять, что происходит с нами в противоположной ситуации – когда сознание сужено. Мы переживаем именно то, что происходит, условно говоря, «здесь и сейчас»: когда, допустим, грозит тюрьма или любимый человек покинул, или денег не заплатили – мало ли бывает в сансаре расстройств и огорчений. Сужение сознания, эмоциональная вовлеченность всегда связаны с тем, что мы сконцентрированы, зациклены на определенном моменте – на том самом, в котором мы испытали стресс. Поцарапал слегка машину – и крутишь этот момент в голове, думаешь: «Эх, вот миллиметр туда, миллиметр сюда – этого бы не произошло».
У: Так странно, казалось бы, это присутствие здесь и сейчас, но оно почему-то не связано с расширением сознания. Не то присутствие, которое должно расслаблять…
А: Во-первых, это присутствие не в «здесь и сейчас», а в «там и тогда». Я нынешний посылаю себя в себя предыдущего, чтобы понадрываться от досады на себя же за то, что тогда поступил не так, как поступил бы сейчас. Это очень известный невротический механизм, не приносящий ничего, кроме саморазрушения.
Во-вторых, посылая себя в прошлое, (что часто является весьма небесполезным занятием!) я посылаю себя не туда, куда надо бы – в безмятежную невовлеченность «отреза белого шелка», – а в самые, что ни на есть сужающие сознание сансарные «серчания» и непринятия себя, полностью противоположные истинному присутствию именно тем, что они непринятия.
Охватить одной мыслью «десять тысяч лет» не означает стремления вместить в одну мысль все события, произошедшие за это время.
В: Скорее, наоборот – понять ничтожность этого мига.
А: Да. Это настройка сознания, которая способствует успокоению. И отрешенному взгляду на происходящее. Эта фраза призывает к обесцениванию нашей вовлеченности в момент «теперь и сейчас» – вовлеченности, которая и создает сужение сознания.
Представьте себе, каким бы было ваше состояние в дза-дзен, если бы вы были просветленными… Авторство не мое – это еще Страшила Мудрый придумал.
У: «Если бы у меня были мозги»?..
А: Да, «если бы я был просветленным». Представим себе образ просветленного – не себя, просто любого просветленного: устойчивое, безмятежное сознание, очень спокойное пребывание в самом себе, без каких бы то ни было внутренних колебаний. Колебания могут быть у нас, но у него, у просветленного, их нет. Через очень короткое время мы начинаем чувствовать, какое неизъяснимое блаженство испытывает просветленный, находясь внутри себя самого. Это расслабление подобно падению в пропасть без дна.
