Виктор Острецов - Статьи разных лет
Также, в первой части было сказано, что мадам Новодворская и ее соратники по борьбе за демократию под шестиконечной звездой страдают наследственным мазохизмом, вернее, садомазохизмом. Схватить, урвать, раздавить, оболгать, удариться в истерику, и в то же время страстно желать получить по шее — таков этот психологический комплекс коммунальной склочницы у этой дамы и ее соратников во всем мире. Отсюда это постоянное желание получить какой-никакой театральный погромчик, чтобы почувствовать себя, для остроты ощущения, героем, борцом, мимо носа которого так и летают, как пчелы, пули, так и свистят, шалунишки эдакие. За полным отсутствием даже намека на что-либо подобное, приходится самим создавать «Русский фашизм» и «рост антисемитизма». Дело опять же привычное. В двадцатые и тридцатые создавали на Лубянке всякие контрреволюционные организации и таращили точно так же глаза от возмущения: «Разоблачен новый белогвардейский центр!» И появлялись то «тресты», то еще что-нибудь в этом роде. Под такие разоблачения только и можно вышибить деньгу у западных друзей и объяснить мировой общественности, отчего в России к концу второго тысячелетия без всяких войн, засух и землетрясений — голод. Правильно, виноват «Русский фашизм» и «политический экстремизм». Русский, конечно.
К тому же, нынешняя желтая наша власть просто скучает без врага. Бандиты, как мы говорили, — это ее родные дети, ее главная опора, причем, где кончается бандит и начинается власть — не может сказать никто. (Когда чубайсовские помощники на глазах у всей страны воровали полмиллиона долларов, а Чубайс всенародно врал, что не воровали — это что? Кончилась власть и начался преступный мир? Или наоборот? Да только ли это? — ред.).
А вот уже сюжет, оставшийся вне предыдущей части. Кто не помнит еще недавно распространенные анекдоты с «черным юмором»? Сегодня, благодаря телевидению, этот «юмор» стал привычной чертой нашего времени. В разных местах того лагеря с рабовладельческим строем, что зовется «демократической Россией», установлены телекамеры, а дикторы притворно унылым голосом, будто сообщают о плохой погоде в штате Арканзас, рассказывают нам о голодающих людях, о нищих, стариках, инвалидах, бездомных детях. Не без бесовского лукавства дикторы вещают о том, что в Энске учителя не получают зарплаты полгода. При этом показывают плачущую женщину, которая сквозь слезы говорит о том, что ее дети уже более года не видели фруктов, конфет и мяса. Потом показывают дома, в которых температура — около нуля, а на улице — двадцать мороза. Люди в шапках и валенках, дети уже не плачут, а стонут, матери — в отчаянии, отцы приспосабливают «буржуйки» и запасают к ним дрова… Затем сообщают, что Ельцин то ли выписался из больницы, то ли попал туда снова. Затем — холеные физиономии демократических божков. И создается впечатление, что все эти холеные министры, юмористы, банкиры, президенты, советники — это паханы, не имеющие ровным счетом никакого отношения к Русским людям… Но вот куда девается бесстрастность дикторов, когда обсуждаются слова генерала Макашова: «Долой жидов!»
И попутно. Чисто обывательское, но тем не менее… Недофинансирование… Это что такое? Мне, например, совершенно непонятен термин. Вопрос: куда деваются рубли? Ведь их не вывозят заграницу, их не едят, из них не делают коктейлей. Одно из двух: либо умышленно ограничили их объем, и тогда вся эта стахановская борьба за выплату зарплат — просто комедия — наличных денег просто мало. Либо эти наличные деньги находятся в подвалах банков и умышленно выведены из обращения, чтобы создать режим умирания страны. И здесь мы видим черты сходства с концлагерем. Какие могут быть товарно-денежные отношения, если нет наличных денег?
В свое время, в двадцать первом — двадцать втором годах и позже — в тридцать втором — тридцать третьем, примерно также большевики умышленно обрекли на голодную смерть миллионы Русских людей, а также казахов и малороссов. Но тогда не было телевидения. А если бы было? А если оно было бы в немецких концлагерях? Наверное, все было бы так же, как и теперь. Появились бы свои киселевы и сорокины, лобковы и митковы. И, подчиняясь требованиям идеологов, скучно и занудно говорили бы о трудностях недофинансирования, а затем радостно — о становящейся на ноги лагерной демократии. Если представить себе телекамеры в концлагере, то и там бы по телеэкрану сообщали, что в таком-то бараке умерло столько-то от того, что в этот отдаленный барак не успели в течение месяца завести ни одной крошки хлеба по причине недофинансирования. При этом телекомментатор сделал бы скорбное лицо и сообщил, что лагерное начальство решило разобраться с этим происшествием и наказать виновных. И так далее, то есть, все то, что мы сейчас и наблюдаем.
Но в реальности, телевидение показывает нам картину нашего же погрома, всероссийского, и сознательно проводимого с плохо скрываемой радостью и садистским удовлетворением: нате, мол, получите.
На территории в 16 миллионов квадратных километров правящим режимом производится погром, именуемый реформами и демократией, а всякая мысль о сопротивлении этому погрому именуется антисемитизмом, что даже очень характерно, поскольку показывает нам подлинную причину погрома, как и природу нашей власти, отвечая на вопрос: «Еврейская ли у нас власть?»
Теперь перейдем к следующему сюжету: Басаврюк, как отец российской демократии. Все мы в свое время читали Гоголя, но вряд ли помним его произведения достаточно хорошо. Так вот, на некоторые произведения великого классика стоит посмотреть под углом зрения современных событий…
О Басаврюке поведал нам некогда дьячок Фома Григорьевич, передавая рассказ своего деда. Однажды (о, времена царизма!) в одном селе, где текла тихая патриархальная жизнь, стал появляться человек со страшной небритой образиной. Откуда он появился, никто не знал, но карманы у этого жулика были набиты золотыми червонцами. Народ-то трудовой работал за копейку, а здесь — злато-серебро рекой текло. Человек, как известно, существо грешное. Какой уж тут труд, когда пьянка да гулянка задарма? Тут свои «сникерсы», свое казино-шинок. Горилка потекла рекой, никто не работает, одни хохот и песни, и деньги сыплются. Понятно, и девушки не остались в стороне: им подарки, а потом приставанья.
Ну, сам Басаврюк-то тоже своего, надо полагать, не упускал. Любопытно, что этот страшный Басаврюк в церковь никогда не ходил, и священник церкви святого великомученика Пантелеймона отец Афанасий сразу же объявил этого Басаврюка врагом Церкви Христовой и всего рода человеческого. Оно и понятно, ведь в лице этого Басаврюка он увидел служителя золотого тельца, то есть дьявола в человеческом образе. Деньги, горилка, девушки, хохот да пляски — надо ли говорить, что в селе стала устанавливаться демократия, а в ней главным лицом стал этот Басаврюк с колючим взглядом исподлобья. Как только засветились нетрудовые деньги, как началась разгульная жизнь, так и церковь забыли. Началась в селе «свобода совести», «свобода слова» и прочие свободы. Но как только отец Афанасий решил воспользоваться этой свободой и наложить на Басаврюка церковное покаяние, так едва ноги унес: Басаврюк пообещал придушить отца Афанасия, если он еще раз воспользуется «свободой слова». Так наметилось противостояние между демократией в лице Басаврюка, и черносотенством в лице батюшки сельской церкви великомученика Пантелеимона.
Лиха беда — начало, как говорит народная пословица. У одного богатого казака работал в батраках некто Петро Безродный, поскольку ни отца, ни матери его никто не знал. Этот Петро влюбился в хозяйскую дочь. Но не имея ни кола ни двора, не мог надеяться на женитьбу на своей любимой. Узнав, что отец выдает ее замуж за богатого ляха, Петро пошел в шинок и решил с горя напиться. Но вот тут-то и появился рядом демократ Басаврюк. Он пообещал Петру много золота, то есть сделать Петра «новым Русским». Молодой казак загорелся надеждой и согласился во всем слушаться Басаврюка, только бы получить богатство. Темной ночью, в глухом лесу, в ночь Ивана Купалы, он сорвал цветок папоротника и увидел сквозь землю под собой сундук с драгоценностями. По указке ведьмы, подруги Басаврюка, стал копать и копать, выбиваясь из сил. Это примерно так же, как у нас многие молодые люди, увидев чужое богатство, теряют голову, мчатся за ним, отступающим все дальше и дальше.
Но чем дальше копал Петро, тем все глубже уходило золото в глубину земных недр. Тогда-то Басаврюк и сказал то, что обычно скрывается современными демократами от поклонников золотого тельца: «Нет, не видать тебе золота, покамест не достанешь крови человеческой!»
Мы много читали о человеческих жертвоприношениях, о ритуальных убийствах невинных жертв, но, вероятно, видим эти жертвоприношения либо в далеком прошлом, либо в виде каких-то отдельных исторических случаев. Но не будем, однако, забегать вперед.
