Йозеф Ратцингер - Энциклика "Свет веры" - Lumen Fidei
* (букв. днесь – сегодня, прим. пер.)
45. В совершении Таинств Церковь передает свою память преимущественно через исповедание веры. И оно не подразумевает лишь согласие с набором абстрактных истин. Наоборот, в исповедании веры всякая жизнь вступает на путь к полному единению с живым Богом. Можно сказать, что в Символе веры (в Credo – «Верую», лат. – прим. пер.) человек верующий призывается войти в тайну того, что он исповедует, и позволить себя преобразить тому, что исповедует. Чтобы понять смысл этого утверждения, задумаемся прежде всего о содержании Credo. В нем присутствует тринитарная структура: Отец и Сын сочетаются в Духе любви. Таким образом, верующий утверждает, что центр бытия, высшая тайна всех вещей состоит в богообщении. Кроме того, Кредо заключает в себе также христологическое исповедание: оно обозревает тайны жизни Иисуса, вплоть до его Смерти, Воскресения и Вознесения на небеса, до грядущего пришествия во славе. Можно заключить, что это богообщение, взаимный обмен любовью в Духе между Отцом и Сыном, способно объять историю человека и ввести его в свой динамизм общения, который берет начало в Отце и в нем же имеет свою конечную цель. Исповедующий веру вовлекается в ту истину, которую исповедует. Не может поистине произнести слова символа "Верую" тот, кто сам при этом не преображается, не погружается в историю любви, которая охватывает его, раздвигает границы существования и делает участником огромной общины, главного субъекта, провозглашающего "Верую", то есть Церкви. Все истины, в которые веруют, возвещают тайну новой жизни веры как пути общения с Живым Богом.
Вера, молитва и Декалог
46. Для верной передачи памяти Церкви выделяются еще два существенных элемента. В первую очередь, молитва Господня, «Отче наш». В ней христианин причащается духовного опыта самого Христа и учится видеть Его очами. Беря пример с Того, кто есть Свет от Света, с Единородного Сына Отца, мы также познаем Бога и можем зажечь в других желание приблизиться к Нему.
Кроме того, большую важность имеет связь между верой и Декалогом. Вера, как мы говорили, приобретается как путь, другими словами, она - дорога, которую надо пройти, открытая навстречу Богу живому. Вот почему в свете веры и полного доверия Богу Спасителю Декалог обладает своей высшей истинностью, сосредоточенной во вступлении к десяти заповедям: «Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской» (Исх 20,2). Декалог является не набором негативных предписаний, но конкретным указанием для выхода из пустыни самодостаточного «я», замкнутого в самом себе, ибо, когда мы вступаем с Богом в диалог, его милосердие объемлет нас, чтобы мы распространили его на других. Так вера исповедует любовь Бога, источник и опору всякой вещи, и приводится в движение этой любовью, чтобы идти к полноте единения с Богом. Декалог предстает как путь благодарности, ответ любви, который становится возможен, поскольку в вере мы открыты воздействию преображающей любви Бога. И этот путь является в новом свете благодаря тому, о чем учит в Нагорной проповеди Иисус (ср. Мф 5-7).
Итак, я затронул четыре элемента, составляющих сокровище памяти, передаваемое Церковью: Исповедание веры, совершение Таинств, путь Декалога, молитва. Вокруг них традиционно строится поучение Церкви, включая Катехизис Католической Церкви - мощный инструмент той объединяющей деятельности, посредством которой Церковь сообщает совокупность доктрины веры Церковь, «все, что она есть, все, во что она верует».[39]
Единство и целостность веры
47. Единство Церкви во времени и пространстве связано с единством веры: «Одно тело и один дух, […] одна вера» (Еф 4, 4-5). Сегодня можно увидеть объединение людей, связанных общим делом, обоюдной любовью, одной судьбой или общими замыслами. Но нам весьма непросто вообразить аналогичное единение в истине. Кажется, что единство такого рода противоречит свободомыслию и независимости субъекта. Опыт любви указывает нам, однако, что в ней самой может быть дано общее миросозерцание, что в ней мы учимся смотреть на мир глазами другого, и это ничуть не обедняет нас, но делает наши взгляды на жизнь богаче. Подлинная любовь, равно как и любовь божественная, требует истины, и в общем взгляде на истину, которая есть Иисус Христос, она обретает прочность и глубину. В этом заключается также радость веры, единомыслие в едином теле и в едином Духе. В этом смысле св. Лев Великий мог утверждать: «Если вера не едина, это не вера».[40]
Каков секрет этого единства? Вера едина в первую очередь вследствие единства Бога, которого мы признаем и исповедуем. Все элементы веры соотносятся с Ним, они суть пути, дабы познать его сущность и его деяния, и потому обладают единством, превосходящим все, что мы способны вообразить, единством, которое обогащает нас, поскольку нам сообщается, делая нас «одним».
Вера едина еще и потому, что она обращается к единому Господу, к жизни Иисуса, к его реальной истории, разделяемой с нами. Св. Иреней Лионский пояснил это в возражении еретикам-гностикам. Они признавали существование двух типов веры, а именно: вера грубая, вера простых людей, несовершенная, которая остается на уровне тела Христова и созерцания его тайн, и другой тип веры - более высокий и совершенный, а именно вера истинная, предназначенная узкому кругу посвященных, возвысившихся умом над плотью Христа к тайнам неведомой божественности. Перед подобным высокомерием, сохраняющим свою притягательность и своих последователей и по сей день, св. Иреней настаивает, что есть только одна вера, потому что она всегда движется по специфическому пути Воплощения, никогда не минуя тела и истории Христа, поскольку Бог полностью пожелал в ней открыться. Вследствие чего нет никакой разницы в вере того, «кто весьма силен в слове» и того, кто «немощен в говорении», между обладающим большими и меньшими способностями: и как первый не сделает веру «обширнее», так второй «не нанесет ей ущерба».[41]
Наконец, вера едина, потому что разделяема всей Церковью, которая есть единое тело и единый Дух. В причастности к единому субъекту, который есть Церковь, мы получаем общее миросозерцание. Исповедуя одну и ту же веру, опираясь на ту же скалу, мы, преображенные тем же Духом любви, излучаем единый свет и обладаем единым взглядом, проницающим реальность.
48. Поскольку вера едина, она должна исповедоваться во всей чистоте и цельности. Именно потому, что все составляющие веры связаны воедино, отрицать один из них, даже, казалось бы, наименее важный - то же самое, что разрушить всё. В любую эпоху есть такие аспекты веры, воспринять которые бывает проще или сложнее: поэтому и важно бдительно следить за целостной передачей веры (ср. 1 Тим 6,20), поэтому и уместно настаивать на всех аспектах ее исповедания. Ведь поскольку единство веры означает единство Церкви, отнять что-либо у веры - значит разрушить подлинность [божественного] общения. Отцы изображали единое тело веры, тело истины, как имеющее разные члены, по аналогии с телом Христа и его продолжением в Церкви.[42] Чистота веры связана также с образом Церкви-девы, обрученной Христу и верной своей любви: извращать веру - означает разрушать общение с Господом.[43] Единство веры, следовательно, подобно единству живого организма, как справедливо утверждает блаженный Джон Генри Ньюмен, отмечая в числе ее характеристик непрерывность доктрины во времени и причисляя к ним способность ассимилировать все, что она встречает в тех местах, где присутствует, и культурах среди которых вращается,[44] все очищая и используя для своего наилучшего выражения. Таким образом, вера показывает себя универсальной, католической, так как свет ее возрастает, чтобы наполнить весь мир и всю историю.
49. Максимально способствуя единству веры и ради ее целостной передачи, Господь вручил Церкви дар апостольского преемства. Через него обеспечивается непрерывность памяти Церкви, а с нею уверенность, что мы прибегаем к чистому источнику, из которого и проистекает вера. Достоверность этой связи с истоком обеспечивается, следовательно, живыми людьми, что соответствует, по сути, живой вере, передаваемой Церковью. Эта подлинность зиждется на Господних свидетелях, избранных им для этой задачи. Поэтому Учительство всегда говорит в послушании изначальному Слову, на которое опирается вера, и заслуживает доверия, поскольку вверяется Слову, которому внемлет, которое сохраняет и толкует.[45] Св. Павел, обращаясь в Милите к пресвитерам Эфеса с прощальным словом, как передает св. Лука в Деяниях Апостолов, утверждает, что исполнил служение, вверенное ему Господом – возвещать всю волю Божию (ср. Деян 20, 27). Эта воля безо всякого повреждения может достичь и нас посредством Учительства Церкви, а вместе с ней – радость исполнять ее во всей полноте.