Митрополит Вениамин Федченков - Два сорокоуста
а) По их мнению, “Православная Церковь не может по примеру обновленцев засвидетельствовать, что религия в пределах СССР не подвергается никаким стеснениям и что нет другой страны, в которой она пользовалась бы столь полной свободой. Она не скажет вслух всему мiру этой подобной лжи, которая может быть высказана только лицемером или сервилизмом” (угодническим прислуживанием) (Еф. гл. 6).
Значит, Соловецкие епископы считают, что вера - гонится.
б) За что же? Почему гонится?
Не за контрреволюцию.
“Церковь не стремится к ниспровержению существующего порядка и не примет участия в деяниях, направленных к этой цели; она никого не призывает к оружию и политической борьбе”. В частности, “мы (Соловецкие епископы) не принимаем участия в их (зарубежных епископов) политической деятельности и не состоим с ними ни в открытых, ни в тайных отношениях по делам политическим”. И вообще (будто бы, это не точно) Православная Церковь всегда сторонилась политики и оставалась послушной государству во всем, что не касалось веры. И теперь “она повинуется всем распоряжениям и законам гражданского характера”.
Но она не желает и не может стать слугою государства.
Итак, формула Соловецких епископов - подчинение, но не служба, не помощь государству.
в) Насколько искренно это повиновение? И что оно дает?
Советская власть живет в “атмосфере недоверия” к такому повиновению. Это она считает, по-видимому, скрытым недоброжелательством или, по меньшей мере, безучастной холодностью. Это - аполитичность, равнодушие, под которым лежит нелюбовь к власти.
“Политическая подозрительность” правительства и в такой аполитичности усматривает сокровенную оппозицию.
г) Но правда ли это? Верна ли иерархия советской власти?
Соловецкие епископы отвечают категорически - положительно про теперешнее время.
“В прошлом, правда, имели место политические выступления Патриарха... Но когда сложилась определенная форма власти, Патриарх Тихон... решительно отказался от всякого влияния на политическую жизнь страны” (т. е. стал “аполитичным”). До конца своей жизни Патриарх оставался верен этому акту (воззванию).
И после него “много раз Церковь в лице его заместителей пыталась рассеять атмосферу недоверия, но безуспешно.
И Соловецкие епископы делают то же.
д) Что же они говорят?
“Церковь не касается политической организации власти, ибо лояльна в отношении правительства всех стран, уживается со всеми формами государственного устройства: от восточной деспотии Турции до Республики Северо-Американских Штатов”.
Итак, “лояльность”, слово это принимают Соловецкие епископы. Это же слово употреблял Партиарх Тихон: он “заявил в своем воззвании к пастве о лояльности в отношении к советскому правительству” [28].
Опять “о лояльности”.
И заместители продолжали делать то же. И Соловецкие епископы то же делают.
е) Но что же такое “лояльность”?
Церковь “желает сохранить в полной мере свою свободу и независимость, согласно закону “об отделении Церкви от государства”, Церковь сторонилась политики, и современное государство не может требовать от нее большего”.
Епископы вполне видят: “насколько затруднительно установление взаимных благожелательных отношений между Церковью и государством”.
Итак, “благожелательных” отношений нет... Хочется Церкви уйти, “закрыться” в аполитичность холодную.
ж) Но в чем же причина этой холодности и желания размежеваться?
Не в политической контрреволюционности. Это Соловецкие епископы утверждают решительно.
“Церковь не касается перераспределения богатства или его обобществления - это право государства. Церковь не касается и политической организации власти, ибо лояльна”.
Расхождение - в метафизике. Оно касается “непримиримости религии” - одного расхождения учения Церкви с материализмом - официальной философией ком. партии и руководства ее правительства и советских республик. При таком глубоком расхождении в самых основах мiросозерцания не может быть никакого внутреннего сближения или примирения.
“Жалкие попытки в этом роде были сделаны обновленцами, но они вызвали глубокое негодование людей верующих”.
з) “И само правительство как в законодательстве, так и в порядке управления, не остается нейтральным, но определенно становится на сторону атеизма”.
Если же и делает иногда уступки, то неискренно: “Устами своих самых крупных деятелей оно неоднократно заявляло, что та ограниченная свобода, которой Церковь пользуется, есть временная мера и уступка вековым религиозным навыкам народа”.
Понятно, что Соловецкие епископы имеют право утверждать, что Церковь не может иметь доверия к такой власти, но по религиозным побуждениям, а не по политическим.
и) Какой же выход?
Размежеваться, т. е. дать действительную свободу Церкви, не вмешиваться в ее жизнь и организацию, поскольку это не касается политики.
Нужно “последовательно провести закон об отделении Церкви от государства”.
к) В частности, дать Церкви возможность организации согласно ее законам: избрать Епархиальное управление, Патриарха, членов Священного Синода, “созвать епархиальные съезды и Всероссийский Православный Собор” без всякого “гласного или негласного влияния” правительства и без “предварительных обязательств”.
л) И уже ни в коем случае Церковь не может принять “надзора за политической благонадежностью” своих членов. В этом лежит различие между обновленческой и Православной Церковью.
“Мы не можем одобрить обращение церковного амвона в одностороннее (а в многостороннее?) орудие политической борьбы. Тем не менее, мы были бы поставлены в большое затруднение, если бы от нас потребовали выразить неодобрение в каком-либо церковном акте судебного характера, так как собрание канонических правил не предусматривает суда за политические преступления”.
м) Это неоднократно предъявлялось Патриарху Тихону и его заместителям - доказать свою лояльность путем осуждения русских епископов, действующих за границей против советской власти.
“Патриарх Тихон осудил политические выступления зарубежных епископов, сделанные ими от лица Церкви. Кафедры ушедших с эмигрантами епископов были замещены другими (епископами) лицами”. Патриарх осудил его (Карловацкого Собора 1921 г.) деятельность и распустил Синод. Но это уже есть “церковные акты судебного характера”. Чего же более закрытия?
Такова, в сущности, система воззрений Соловецких епископов.
К сожалению, пользуюсь не полным подлинником их послания, а изложенным в газете. Иногда такие изложения несколько тенденциозны. Но суть, по-видимому, сохранена.
Итак, что же?
I. Лояльность признается.
II. И при том искренно.
III. И линия эта идет все время.
IV. Начиная с Патриарха Тихона.
V. Лояльность - уход Церкви от общества.
VI. Причина - в метафизике атеизма.
VII. Соглашений быть не может здесь.
VIII. Политическую эмиграцию, в частности епископов, судить за политические выступления не канонично и затруднительно.
IX. Между тем, Патриарх Тихон осудил Карловацкий Собор и распустил Синод.
Итак, лояльность не подвергается никакому уже сомнению. В этом отношении, следовательно, предложение Митрополита Сергия абсолютно не ново.
А ведь в этом-то и весь корень борьбы против Митрополита Сергия и ссылок на якобы противоречащее ему Послание с Соловков [29]... И корень этот отпадает.
Что же касается метафизики, то абсолютно несомненно, что это и Митрополит Сергий знает не хуже их; и в прошлом году писал об этом в Комиссариат Внутренних Дел. И теперь пишет, что “вера остается незыблемой”, и, конечно, это так.
В таком случае ставится вопрос: в чем же разница (если она есть) между посланием Соловецких епископов, ведущих, по их словам, традицию Патриарха Тихона, и между посланием Митрополита Сергия и теперешнего Синода, тоже утверждающих “исполнение воли почившего Патриарха”, “православных епископов”, очевидно, находящихся на свободе, и будущего Православного Всероссийского Поместного
Собора, который одобрит эту меру Митрополита Сергия?
В разрешении этого вопроса много важного...
Нужно еще раз прочитать его послание.
14/27 сентября
ТРИНАДЦАТАЯ ЛИТУРГИЯ
