Александр Мень - Символ веры
И вот образ Его прорисовывается все четче. Бесконечная доброта, бесконечная открытость к людям - но никакой сентиментальности, никакого компромисса со злом!
У Булгакова Иешуа Га-Ноцри говорит: "Все - добрые люди", "добрый человек" и прочее. Христос же говорит, обращаясь к власть имущим: "Змеи! Змеиные отродья!", а Ирода он называет "шакалом", "лисицей". Он мог быть очень резким и очень суровым: "Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры". Он бросал слова обвинения самым авторитетным духовным кланам и группировкам.
Я всегда напоминаю людям, читающим Евангелие, замечательные слова Гилберта Честертона о том, что Христос не был бродячим проповедником. Совсем иначе было бы, если бы Он бродил по свету и растолковывал истину. Его жизнь была скорее походом. "На суд Я пришел в мир, - говорит Он, - Ныне суд миру сему".
Что же Он открывает для человека? "Заповедь новую даю вам - любите друг друга, как Я возлюбил вас... Кто хочет за Мной идти, отвергни себя", "отдай себя" - так тоже можно перевести. "Возьми свой крест (то есть свое служение людям) и тогда иди за Мной".
Ученики долго Его не понимали. Им казалось, что Он действительно, как Помазанник, Мессия, должен воцариться над миром. Люди так любят земную силу и земную славу. Но Он от этого отказался. А как Ему, наверное, было горько в тот момент, когда они в последний раз приближались к Иерусалиму и ученики начали делить, кто где будет сидеть у Его престола, когда Он станет Царем. А Его через несколько дней ждало лобное место... И тут можно спросить: а почему же Он к Себе таких учеников привлек, которые так плохо Его понимали? А как вы думаете? Если бы Он собрал великих мудрецов, людей железной воли, твердости, бесконечного мужества, высокого образования - не имели бы мы право тогда сказать: "Конечно, то были апостолы, то были титаны; а мы кто, мы - муравьи"?
Поэтому Он взял обыкновенных, простых людей, рядовых, таких, как мы, которые могут и испугаться в критическую минуту, и поколебаться, и ошибаться могут. Евангелисты подчеркивают эту особенность апостолов. Все они рассказывают об отречении Петра, о предательстве Иуды, о бесконечных вопросах учеников, которые показывают, насколько превратно они вначале понимали Его служение и слова. Раз это были обычные люди, у нас уже нет права говорить, что они титаны. Титанами сделала их вера и Дух Божий. А были они простыми людьми, "не книжными и простыми", как говорит апостол Лука. Это не значит - неграмотные: в Иудее грамотными были практически все, с детства людей учили читать и писать. Но - "не книжные и простые", и по характеру многие из них были порывистыми и неустойчивыми, как все обыкновенные люди.
Христос открывает великую тайну: в Ветхом Завете Бог указал людям на то, что такое грех, что такое зло, - а дальше надо идти к величайшему добру. Основа этого, как Он Сам говорит, - тоже в Ветхом Завете. Главные заповеди Писания - "Возлюби Господа Бога твоего и ближнего твоего как самого себя". Из этого и вырастает евангельская мораль: мораль любви, отдачи - потому мораль счастья. Тот, кто любит, тот счастлив. Кто отдает себя, тот счастлив. Кто живет для себя, тот несчастлив.
Могли ли быть счастливы Иван Грозный, Сталин, Берия? Да какие же это счастливые люди? Это уроды; и, конечно, они были несчастны. А человек, который живет для других, находит особое, несокрушимое счастье. Но вы скажете: да, это прекрасное учение, прекрасные слова, но ведь в Ветхом Завете уже было сказано о любви к ближнему, как к самому себе, о любви к Богу и еще некоторые великие вещи. Что же тогда заключается в Евангелии? Вот это-то и есть, друзья мои, опровержение того взгляда, будто Евангелие сводится к этике, сводится только лишь к морали. Оно имеет и другое, более глубокое содержание.
Иов, герой библейской ветхозаветной книги, страдал от того, что он невиновен перед Богом, но терпит от Него, что Бог несправедлив к нему, и вызывал Бога на суд, но когда Тот явился ему, он пал перед Ним и сказал: "Я о Тебе только слышал, а теперь я Тебя вижу", - и все разрешилось.
Так человечество всегда хотело прикоснуться к Священной Тайне, прикоснуться, чтобы обрести жизнь в ее полноте. Поэтому учили мудрецы, поэтому изводили себя индийские аскеты, поэтому ученые пытались прочесть в звездах и в законах природы ответ на эту волнующую, единственную, самую важную загадку. Платон говорил: "Трудно постичь Отца всяческих". А поскольку люди всегда чувствовали, что они потому лишь братья, что у них есть Отец, и жизнь их потому имеет смысл, что она к какому-то небесному смыслу привязана, - поэтому ученики спросили однажды у Иисуса: "Покажи, яви нам Отца Небесного. И этого будет нам довольно, нам больше ничего не нужно". И это, пожалуй, говорит Ему все человечество: "Покажи нам Отца". И Он отвечает, как и тогда Он ответил Своему ученику Филиппу: "Сколько времени Я с вами, Филипп, и ты не узнал Меня. Видевший Меня видел Отца".
Тем самым Он открывает тайну, которую Символ веры выражает греческим словом омоусиос - единосущный Отцу. Он Сын Его не в том человеческом смысле, который мы употребляем, а в смысле глубочайшего онтологического, бытийственного причастия. Сын - значит плоть от плоти. И поэтому Символ веры говорит: Света от Света, Бога истинна от Бога истинна. Как пылающий костер, если от него зажечь ветку, не уменьшится от этого, но будет новый огонь, свет от света. Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несо-творенна, единосущна Отцу. Единосущного. Не человек единосущен Отцу, а только Он, Единственный.
Все великие святые сознавали себя грешниками. Просмотрите все биографии, жития. Недавно переиздали "Исповедь" бл. Августина - гениальная, великая вещь. Этот великий человек клянет себя, клеймит, кается. Как говорит одно православное сказание, святые видели свои грехи как песок морской. И это понятно, потому что при ярком свете всякая пылинка видна. Единственный в истории, Кто никогда не говорит о Своих грехах, - это Иисус Назарянин. Он Единственный, Кто никогда не смотрит на истину снизу вверх. Будда основатель буддизма - постигает истину путем длительных размышлений, он годами упражняется, годами ждет просветления, он как бы штурмует Небо. Ничего подобного в личности Христа нет. Он приходит с этим.
Он относится к нам, как Небо к земле. Он - голос Вечности, который начинает звучать в мире. Потому что безмерное не может говорить с ограниченным, потому что Божественное подавляет человека. Вот вам литературный пример: когда Фауст вначале вызывает духа земли и пылающий дух земли оказывается перед ним, Фауст падает замертво - он не может перенести явления этого духа. А ведь это только дух земли. И мы можем это понять. Когда смотришь на бесконечное небо, когда смотришь на огромные пространства - иногда живые, иногда мертвые (я переживал это в горах и в тайге) - человек в этом безмерном теряется, как пушинка. А уж про космос не приходится и говорить. Кто такой человек, со своими машинами, аппаратами, когда он вращается вокруг своей маленькой Земли?
У Вечности не может быть имени, она бесконечна, безгранична. Поэтому и Бог в Ветхом Завете говорит, что Он - Огонь поядающий. И когда Он говорит через пророков, Дух временно овладевает пророками, а потом они приходят в себя и даже противятся тому, что Бог им говорил. Это подобно тому, что писал Пушкин: "Но лишь божественный глагол до слуха чуткого коснется..." Помните: "пока не требует поэта к священной жертве Аполлон", он, поэт, - обычный смертный.
И вот здесь происходит то, что связывает Бесконечность с конечным. "Я возвещаю вам великую радость": родился Тот, Кто будет говорить с вами, Кто становится ребенком, юношей, взрослым человеком, Кто трудится Своими руками, Кто приходит к людям, Кто живет с ними, Кто ест и пьет с ними, Кто до тридцати лет проводит жизнь обычного человека - самую обыкновенную, незаметную жизнь. Не нужно Индии, не нужно Гималаев - есть маленькая хижина, где Он работает, согнувшись над верстаком. Вот Его Назарет, вот Его тайная жизнь - столь тайная, что даже соседи думали, что Он всего лишь плотник, и когда Он стал проповедовать, они решили, что Он обезумел.
И тогда Он начинает говорить - сначала как Учитель, а потом все более и более приближаясь к главному. Он говорил вещи странные, вызывающие, которые коробили ортодоксов, тех, кто считал, что они поставлены охранять церковные правила.
И вот наступает момент в Его жизни, когда они ополчаются на Него. Он уходит из страны, уходит в Ливан, ходит там не узнанный никем и, возвращаясь, однажды спрашивает учеников: "За кого Меня почитают люди?" И, как вы помните, они отвечают: "За пророка", а Петр говорит: "Ты Христос, Сын Бога Живого..." Вот здесь основа христианского исповедания. Поэтому Петр назван камнем, фундаментом, на котором строится Церковь.
А второй фундамент - Его победа над смертью. Нужна ли, необходима ли была Его смерть? Он постоянно говорил о том, что так должно было свершиться. Почему? - спросите вы. Как сказано в одном из посланий: почему, вместо предлежащей Ему радости, Богочеловек встретил на земле страдание? Потому что мир, как говорит нам Библия, во зле лежит. И если Божественное, светлое и прекрасное приходит в этот мир, к нам, и соприкасается с нами, оно не может не страдать. Страдания Христа, Его искупительные страдания начались не ночью в Гефсиманском саду, не на Голгофе, а в ту ночь, когда Он родился. Он страдал каждый день и каждый час, живя с людьми. И однажды у Него даже вырвался вздох: "О, род неверный и развращенный, доколе буду терпеть вас! Доколе буду с вами!" Его страдание было нужно нам - потому что либо Он приходит к нам и страдает, либо Он освобождается от страданий, но уходит от нас.
