Станислас де Гуайта - Очерки о проклятых науках. У порога тайны. Храм Сатаны
Поразмыслите над превосходной книгой г-на де Сент-Ива д’Альвейдра «Миссия евреев»[17]. Будучи скрупулезным исследователем некрополей прошлого, изучающим малейшие детали восточных рас и религий, этот выдающийся оккультист установил на основе самых неопровержимых доказательств ту истину, которую Фабр д’Оливе[18], а за ним Элифас Леви[19] уже позволяли прозревать в своих превосходных сочинениях: о том, что Книга Бытия — это трансцендентная космогония, в которой символически и иероглифически раскрываются самые глубокие арканы святой Каббалы. Но первоначальная Каббала — «дочь» египетского герметизма, исконные мифы которого были почерпнуты в великом индуистском источнике. Однако г-н де Сент-Ив не останавливается на Моисее; подобно мореплавателю, он исследует «поток» прошедших времен; снимая все покровы, он поднимается по течению веков вплоть до истоков цикла Рама.
Таково было огромное третейское царство Овна. Его «синархическое» правление, троичная организация которого соответствует законам науки и гармонии, позволила золотому веку, воспетому Овидием, цвести на земле в течение двух тысяч лет. Из трех советов, которым было поручено ведение дел, два первых набирались среди иерофантов, допущенных к высшей инициации, и среди светских адептов. Рам завоевал треть мира лишь для того, чтобы его усмирить; достигнув этой цели, он отрекся от своего меча, венца и знамени — одним словом, от исполнительной и военной власти, от которой он отказался, став первым индийским царем; и, надев тиару всеобщего Верховного Понтифика, он поднял орифламму Агнца — иероглиф жречества. Осуществив наиболее широкий синтез, который только мог вообразить себе человеческий мозг, этот монарх самой гигантской цивилизованной империи, о которой отваживался мечтать Цезарь, обменял императорскую корону на жезл первого из магов и божественность на земле; ибо эти иерофанты оказывали тогда, можно сказать, божественное воздействие на микрокосм.
Более тридцати столетий, вплоть до раскола, учиненного Иршу, великое творение Рама процветало в порядке и мире. Мы хотим привести здесь перечень религиозных центров Империи, согласно г-ну Сент-Иву.
«Самыми знаменитыми святилищами этого древнего ламического культа в Индии были святилища Ланка, Айодхья, Гуйя, Метра и Деваркаш; в Иране — Вахр, Бальк и Бамиян; в Тибете — гора Бутала и Лхаса; в Татарии — Астрахань, Гангавас и Бахрейн; в Халдее— Ниневия, Хан и Хун; в Сирии и Аравии — Аскала, Бальбек, Мамбис, Салем, Рама, Мекка и Сана; в Египте — Фивы, Мемфис и Аммон; в Эфиопии — Рапта и Мероэ; во Фракии — Гемус, Балкан и Конкайон, или Гой-Хайюн; в Греции — Парнас и Дельфы; в Этрурии — Больсена; в Осктане, древней Окситании — Ним; у испанских иберов, братьев древних евреев и кавказских иберов — Уэска и Гадес; у голаков (галлов) — Бибракт, Перигё, Шартр и т. д…»
Данный отрывок может дать представление о том, каковы были размеры империи Рама. Но это не исторический очерк; и любознательные читатели, которые обратятся к книге г-на Сент-Ива за полной картиной этой «третейской синархии», получат полную информацию о ее организации, законах и судьбах от ее зарождения до ее расцвета и от ее упадка до ее распада: о расколе позитивиста Иршу, который хотел разделить идею Бога и, умаляя активный отцовский, воскурял фимиам пассивному производящему принципу; о вавилонско-ниневийской тирании и ложном истолковании дуализма Зороастра; о династиях фараонов Египта; о Китае императора Фо-Хи; переселении евреев, возглавляемых Моисеем, и т. д…
Чтобы проследить до наших дней — хотя бы бегло — преемство магического жречества, нам понадобились бы целые тома. Не стремясь даже набросать общую картину, мы ограничимся лишь некоторыми ее чертами.
По ходу истории мы наблюдаем, как вселенская иерархия раздробляется; множественные расколы пробивают все больше брешей в первоначальном единстве; и на руинах великих коллегий магов — этих официальных центров высшей психоментальной инициации, откуда в былые времена распространялись тепло и свет на умиротворенный мир, — появляются индивидуальные адепты. На смену всеобщему обучению в оккультных университетах приходят частные школы независимых учителей. Впрочем, некоторые прославленные святилища составляют исключение — Дельфы, Мемфис, Пренест, Элевсин и т. д., неизбежное крушение которых надолго задерживается, однако уровень наглядного обучения в них мало-помалу понижается.
Разрушенная падением вселенского Верховного Понтификата, иерархическая централизация более не выставляла перед наплывом страстей свою охранительную плотину: жрецы вновь стали людьми. Худшая из рутин — интеллектуальная — поселилась в храмах; дух заменила буква. Вскоре понтифики утратили даже традиционный ключ к священным иероглифам; дабы сбылось во всем известном мире пророчество Тота-Трисмегиста: «Египет, Египет, от твоих религий останутся лишь смутные рассказы, которым потомки перестанут верить, слова, высеченные в камне и повествующие о твоем благочестии… Божественное вознесется на небеса, покинутое человечество полностью вымрет, а Египет станет необитаемым и осиротеет без людей и богов!.. Некогда святая земля, возлюбленная богами за преданность их культу, она станет извращением святости, школой безбожия, образцом всякого насилия. Тогда, исполненный отвращения к вещам, человек больше не будет испытывать восхищения и любви к миру…»[20]
Неужели эти проникновенные слова принадлежат легендарному персонажу по имени Гермес-Тот, который считается трижды основателем египетской религии, философии и науки? Современная критика склонна оспаривать подлинность «Поймандра», «Асклепия» и «Коре Коему» («Minerva mundi»), равно как и других герметических фрагментов. В самом деле, не ошибаемся ли мы в определении личности? Известно, что иерофанты вместе с тиарой присваивали себе имя Гермес и прозвище Трисмегист. К тому же подобные догмы, близкие к христианскому учению, сдается, выдают перо неоплатоника… Но не будем столь опрометчивыми! Если христианство — лишь новая форма универсальной древней ортодоксии, то эти сходства нельзя объяснить чистым плагиатом. Кроме того, мы с трудом узнаем в александрийских философах авторов этой «Изумрудной скрижали», носящей наставительно-инициатический характер, и, со своей стороны, мы верим в древность фрагментов Гермеса. [Форма могла, несомненно, меняться или обновляться под пером переводчиков или переписчиков, но сама суть восходит к глубокой древности и остается неизменной.][21] Это был, конечно же, иерофант прекрасной эпохи, который, погружаясь в дали грядущего, оплакивал беды земли фараонов, подобно тому, как Иеремия оплакивал вечный город иудеев. Мы сожалеем о том, что нам пришлось слегка исказить эту великую страницу, но каждый желающий может прочесть ее в «Асклепии».
Никогда еще предсказание не сбывалось столь удивительным образом. Оно настолько правдиво, что, по словам «серьезных мужей» этого века, древние египтяне поклонялись сфинксам и другим фантастическим животным, изображения которых мы обнаруживаем на обломках их памятников. Несомненно, наступит день, как полагает Элифас, когда какой-нибудь западовед точно опишет объект нашего культа: тройного бога, состоящего из старика, распятого и голубя. Ах, иконоборцы, вы вовсе не глупцы!.. Разобьем же все символические изображения, если им суждено когда-нибудь выродиться в идолов!.. Как бы то ни было, мыслители могли ожидать этой материализации культа: предписывая передачу высших тайн только осознанно и путем устного обучения, магический закон подвергал нерадивых адептов опасности утратить понимание священных мифов. «Это подлинная справедливость, — возразил бы, возможно, на эту жалобу иерофант древности. — Лучше пусть наука погибнет, чем попадет в недостойные руки!..»
Если все ортодоксальные святилища действительно должны были разрушиться после агонии различной длительности, то некоторые сообщества мирских адептов дожили, по крайней мере, до наших дней. Мы имеем в виду не франкмасонство, так называемое хирамическое, или соломоновское, происхождение которого только сознательно дурачит людей, очарованных самим фактом этого одурачивания: речь идет о редкостных коллегиях — например, о союзе Махатм, которых упоминает г-н Луи Драмар в своей брошюре, озаглавленной «Оккультная наука и эзотерическое учение»[22]. Увлеченные пантеистическим аскетизмом, возможно, ошибочным, но привлекающие внимание своим космическим синтезом и удивительной наукой реализации, Махатмы сменяют друг друга, пишет он, с незапамятных времен на высоких плато Гималаев. Там они живут в уединении и исследованиях. Теософское общество, процветающее в Английской Индии и по всей Британской империи, несколько ответвлений которого достигли самой Франции, ссылается на этих восточных учителей — непосредственных вдохновителей интересного обозрения («The Theosophist»), которое было основано в Мадрасе под их покровительством.
