Вадим Черный - Иисус, не знавший Христа
На усиление тезиса Фомы указывает и Фм3:5: "Если же вы не знаете себя, то вы живете в нищете, и вы есть нищета". Стиль тезиса несколько отличается от обычно признаваемых аутентичными. Кроме того, здесь расхождение (по крайней мере, внешнее) с Мф5:3: "Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное".
Фм18:2: "конец будет там, где начало".
Фм51:2: "То, чего вы ожидаете {Царство Небесное}, уже наступило, но вы этого не знаете".
17:20–21: "Быв же спрошен фарисеями, когда придет Царствие Б., отвечал им: не придет Царствие Б. приметным образом. И не скажут: 'вот, оно здесь', или: 'вот, там'. Ибо вот, Царствие Б. внутрь вас есть".
Фм113: "Его ученики спросили Его: 'Когда наступит Царство Небесное?' 'Оно не придет приметным образом. Не скажут: "вот, здесь!" или "вот, там!" Но Царство Небесное находится на земле, и люди его не видят'".
Мр4:3–5: "Будьте на страже, чтобы никто не обманул вас, говоря: 'Смотри сюда!' или 'Смотри туда!' Ибо зерно настоящего человека внутрь вас есть".
Лука добавляет Иисусу авторитета: его спрашивают фарисеи. У Матфея этот тезис вообще отсутствует, явно ввиду гностицизма.
Таким образом, уже Лука знал и заимствовал гностическую концепцию. То есть, концепция царства небесного "здесь и сейчас", а не где-то снаружи, была либо аутентичной, либо, по меньшей мере, очень ранней в христианстве. Церковь же, при буквальном толковании, превратила этот тезис в предостережение против лжехристов.
Интересна трансформация тезиса. Фома достаточно четко говорит о царстве Б. на земле, а не конкретно в человеке. Лк17:21, традиционно переводимый как "внутрь вас", на самом деле может означать "внутрь" или "между". С учетом Фомы, последнее толкование представляется более близким к мысли автора. Тогда "между вами": царство небесное нисходит на общину. Мария же склоняется к индивидуальному познанию. Вряд ли удастся определить оригинальное значение. Каждая секта понимала тезис в меру своего мистицизма.
Скорее всего, Лука заимствовал тезис у христиан — гностиков, а Матфей "царство Б. внутри вас" изъял.
Тезис вполне традиционный. Так, Midrash Tehillim9:2: "Если человек скажет тебе, когда будет конец изгнания, не верь ему".
Для дальнейших рассуждений о Павле интересен 24:26 о лжепророках: "Итак, если скажут вам: 'Вот, Он в пустыне, '- не выходите…" Павел якобы слышал Иисуса именно в пустыне.
24:28: "Ибо, где будет труп, там соберутся орлы".
Эта фраза не вполне понятна в данном контексте. Возможное объяснение и аутентичный текст, Фм56: "Всякий, кто узнал мир, обнаружил труп, и всякого, кто обнаружил труп — мир не достоин".
Близкий к оригинальному текст, Лк17:37: "На это сказали Ему: где {одна возьмется, а другая оставится}, Господи? Он же сказал им: где труп, там соберутся и орлы". То есть, Иисус, отвечая на вопрос, где наступит конец дней, отвечает, что он наступит во всем мире — трупе. Или в той части мира, которая является трупом (население не обратилось). Орлы — видимо, ангелы, спасающие и разрушающие. Но сравнивать ангелов с грифами?
Наверняка фраза имела и мирское значение, обозначая римские легионы с их стандартами (орлами) возле Иерусалима. Можно предположить ее происхождение после 70 г.
Кстати, речь, вероятно, шла о пришествии в Иудее: "погибшие овцы", сравнение с потопом, "мерзость запустения", "пришел… спасти погибшее".
24:29: "И вдруг, после скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба…"
Это стандартное описание Судного Дня (напр., Ис13:10), показывающее интенсивные заимствования евангелистов из иудейских апокалиптических текстов.
Иногда это описание пытаются применить для распятия Иисуса, что совершенно неверно: оно всегда в иудаизме используется в контексте Суда.
24:30: "Тогда знак Сына Человеческого появится в небе, и тогда все племена земные восплачут, и увидят 'Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных' с силой и великой славой".
Здесь, конечно, ссылка на Дан7:13. Однако автор плохо разбирается в предмете. Сила и слава — атрибуты именно Б.
Сын человеческий ("некто, как человеческое существо") подходит к Нему — то есть, речь не идет об одной и той же триединой сущности. Поэтому сила и слава не могут относиться к фигуре Дан7:13.
Действительно, Дан7:14 упоминает, что Сыну человеческому были даны "власть и слава" — но в совершенно другом, земном смысле. Даниил не описывает это событие как печальное ("восплачут"), хотя такая трактовка Суда была бы обычной — в духе ужасного апокалипсиса.
На христианское происхождение может указывать 24:31: "И Он отправит Своих ангелов… и соберут избранных Его от четырех ветров…" Во-первых, иудейский сектант знал бы, что призвание избранных описывается Даниилом до прихода Сына человеческого ("судьи сели"). Во-вторых, иудеи хотя и были рассеяны, но их присутствие на "четырех краях света" выглядит несколько чрезмерным. В-третьих, если бы авторство принадлежало секте, то ее члены были малочисленны и обычно проживали компактно, а не были так рассеяны.
24:32–33: "Учитесь от фигового дерева: когда ветви его становятся мягкими и распускают листья, знаете, что близко лето. Так и вы, когда увидите все это, знайте, что оно близко".
Но в 16:1–4 Иисус критикует фарисеев, которые различают признаки погоды и времени, однако требуют от него знамения.
24:34: обещание пришествия: "Истинно говорю вам: не прейдет это поколение, как все это будет".
Здесь, похоже, нет ошибки писца. 24:31, 34 обещает уже текущему поколению явление "сына человеческого на облаках небесных" (Дан7:13). В 26:64 Иисус обещает то же первосвященнику.
Кстати, отметим, что евангелисты использовали арамейский текст Даниила. На иврите не "некто, похожий на сына человеческого", а "человеческое существо", "человек". Арамейским Даниилом располагали ессены. Впрочем, вероятно, им пользовались другие сектанты и ортодоксальные иудеи.
Присутствие этого пророчества остается загадкой. К моменту составления Матфея было ясно, что оно не исполнилось.
Возможны два основных варианта. Либо в тот период разрушение Иерусалима рассматривалось как апокалипсис. Автор считал, что пророчество началось сбываться, и второе пришествие уже близко. Ради этого пренебрегли даже неточностью "нынешнее поколение".
Либо, описываемый тезис появился (и христианство зародилось) после 70 г. Тогда во время написания Матфея сохранилось еще то поколение, а евангелист рассчитывал на скорое исполнение пророчества.
Не исключено также, что здесь отражена гностическая концепция. Обещание возвращения при жизни учеников: имеется в виду их обращение. А второе пришествие Иисуса связывалось с апокалипсисом.
24:36: "О дне же том и часе никто не знает, ни ангелы небесные, ни Сын, но только Отец".
В последующих редакциях "ни Сын" изъято, что указывает на раннее происхождение перикопа. Не исключено, изначально речь шла не о сыне — Иисусе, а (в духе сектантов) о сыне человеческом Даниила.
Судя по разделению знания Отца и сына, тезис появился ранее доктрины триединства.
24:37–39: "Как были дни Ноя, так будет и пришествие Сына Человеческого. Ибо как в те дни… ничего не знали, пока не наступил потоп и не унес их всех, так будет и пришествие Сына Человеческого".
Очередная склейка прототекстов. Здесь уже описывается совершенно иная традиция: незаметное, внезапное наступление конца дней. Но вся предыдущая часть главы перечисляла многочисленные знамения апокалипсиса: войны, разрушения и т. п.
В целом, можно предположить, что концепция внезапного конца дней является аутентичной или, по крайней мере, в значительной степени разработана христианами. Она вполне может происходить от гностиков, для которых царство небесное было, прежде всего, духовным опытом, лишенным апокалиптических катаклизмов. А традиция знамений конца была взята из апокалипсиса иудейских сектантов.
24:40–41: "Тогда будут двое на поле: один берется, а другой оставляется; Две мелющие в жерновах: одна берется, а другая оставляется".
Лк17:34–35: "в ту ночь будут двое на одной постели: один возьмется, а другой оставится; Две будут молоть вместе: одна возьмется, а другая оставится".
Вставка Лк17:36: "Двое будут на поле: один возьмется, а другой оставится".
Фм61:1: "Двое возлягут на ложе; один возьмется, другой оставится".
В рамках одного тезиса Матфей приводит одни примеры, Фома — другой, а Лука — все вместе. То есть, видно интенсивное редактирование (и дополнение) этого удобного для христианства текста. Ни одна из фраз не присутствует в достоверном тексте всех трех Евангелий.
Похоже, что среди христиан ходило много сентенций такого рода (благо их легко строить: есть двое {делающие то-то}; один возьмется, а другой оставится), приписываемых Иисусу. Авторы или, скорее, поздние редакторы не могли упустить такой распространенный тезис. Но популярность не идентична аутентичности.
