Генрих Инститорис - Молот ведьм
И булла, адресованная 13 июня 1233 г. епископам Майнцу и Гильдесгейму и известная под названием «Голос в Риме» (первоначальные слова буллы), настаивает на вмешательстве в дело штедингцев светского меча и на вооружённом походе против них всех верующих во Христа. Мы же в уповании на божественное мягкосердие и на мощь апостолов Петра и Павла предоставим отпущение грехов, в силу данной нам власти развязать и отпускать всем, которые вооружатся и предпримут поход с целью искоренения этих еретиков, те же права и преимущества, которые даруются идущим в крестовый поход в святую землю.
То был первый, раздавшийся с высоты папского престола, призыв действовать огнём и мечом против тех, которые очутились во власти лягушечно-кошачьего дьявола, принимающего иногда размеры кухонной печи. Призыв папы возымел, разумеется, своё действие, и со всех концов северной Германии люди толпами стали устремляться в Бремен, где должен был быть назначен исходный пункт крестового похода.
26 июня, пишет историк Шумахер, посвятивший специальную монографию штедингцам, крестоносцы вторглись в восточную часть Штединга. Разгромы и грабежи приняли широкий размах. Убивали и детей, и женщин. Земля и небо становились красными от пролитого моря крови. Но не только пожиравший целые деревни огонь свидетельствовал о безумной ярости шедших под знаменем церкви людей это подтверждало и пламя костров, в которое бросали взятых в плен, и неимоверная жестокость творилась именем религии, именем Христа. Однако штедингцы не поддавались. Отступив в западный угол своего большого округа, они создали в нём неприступную позицию и даже целиком истребили отряд в 200 рыцарей, во главе с графом Бурхардом Ольденбургским.
Когда бременский архиепископ Гергард убедился, что папскими мечом и огнём не истребить дьявольских сынов, он решил прибегнуть к действию водой и уничтожил шлюзы и плотины рек и ручьёв штедингской области. Но и тут крестоносцев постигла неудача, и поход пришлось отложить до весны 1234 г. С первыми весенними днями появились, по словам аббата Эмо из Витт-Верума, словно тучи (quasi nubes), в Рейн-ланде, Вестфалии, Голландии, Фландрии и Брабанте целые толпы проповедников, которые звали и приглашали знатного и простолюдина на святое дело истребления впавших в чертовщину еретиков. Некоторые из проповедников забрели даже в Англию, доказывая бенедиктинцам Сент-Албанса необходимость участия в походе, так как штедингское зло может далеко распространиться и охватить весь христианский мир.
В апреле 1234 г. весь цвет германского рыцарства тронулся в поход.
В походе приняли участие граф Людвиг Равесберг, граф Флорентин Голландский, граф Отто Гельдернский, герцог Генрих Брабантский, Адольф VII Бергский, Вильгельм VI Юлихский, Дитрих из Клёве и многие другие.
День 25 мая, посвящённый св. Урбану – первому папе, провозгласившему крестовый поход, был торжественно отпразднован съехавшимися в Бремен рыцарями, а через два дня огромная армия, насчитывавшая до 40 тыс. человек, в сопровождении высших представителей духовенства под церковное пение, тронулась в путь, и при деревне Альтенеш завязался бой между крестьянами и крестоносцами. 6000 крестьянских трупов покрыли местность у деревни Альтенеш, и папа Григорий IX, опасаясь, что рядом с трупами еретиков и проклятых мёртвым сном покоятся и праведники из крестовой армии, распорядился снова освятить церкви и кладбища близлежащих местностей и воздвигнуть особый крест в память события, ежегодно воспеваемого в бременском соборе при торжественных процессиях как избавление долины нижнего Везера от страшного зла. Жертвующему в день Альтенеша милостыню даётся двадцатидневное отпущение грехов, и ещё в 1511 году бременское духовенство напоминает своей пастве о необходимости празднования для победы над штедингцами, самое имя которых, по словам Риполла, чья книга одобрена святейшим Бенедиктом XIII, означает смесительство, ибо штедингцы прибегали к самому отвратительному виду кровосмесительства.
Призывая к поголовному истреблению штедингцев и описывая в булле Голос в Раме подробности мнимого ритуала страшных еретиков из Штединга, Григорий IX отождествлял их с катарами и вальденцами и в то же время сближал этих еретиков с колдунами, которые, правда, до сих пор не считались еретиками в прямом смысле этого слова, но которые в своей практике, в своих ритуалах будто были близки катарам. Ведь катары на своих тайных собраниях, на синагогах сатаны якобы совершали те же отвратительные акты, что и колдуны, а так как катары представляют собою еретиков, то и колдуны не могут не быть еретиками, подлежащими ведению инквизиции.
Как колдуны, так и еретики являются вассалами своего сеньора – дьявола и приносят ему обычный в феодальном мире гомагиум (почтение), выражающийся поцелуем. Если место поцелуя отвратительно, то это, по мнению Вильгельма Парижского, объясняется тем, что именно из-за отвратительности акта бог допускает его, и если бы он не был так гнусен, то был бы вообще невозможен. И на тему о синагогальных оргиях, о дьявольских поцелуях, о ночных собраниях еретиков и колдунов, о блуде, богохульстве, о повальном грехе, о содомских извращениях пишутся многочисленные учёные и неучёные работы, выводы которых сводятся к тому, что еретики и колдуны мало чем отличаются друг от друга, и если первые подлежат инквизиционному суду, то нет основания изымать вторых из-под его власти, так как в действиях колдунов еретический элемент достаточно силён, чтобы останавливаться ещё на вредительской стороне их деятельности.
Они в большей степени грешники, чем преступники они не должны пользоваться льготами светских и епископских судов. И авторитетный инквизитор Николай Эймерик много раз в своём руководстве подчёркивает, что с юридической точки зрения важно не зловредительство колдуна, а характер его связи с дьяволом и выяснение того, требует ли колдун от дьявола того, что, по учению церкви, доступно исключительно лишь богу. Если он этого требует и верит, что дьявол не уступает во всемогуществе богу, то он еретик, ибо это есть ошибка в мышлении (error in ration).
Сближение колдунов с катарами, сделанное церковниками в интересах распространения на первых жестоких норм инквизиционного судопроизводства, вело к тому, что из индивидуального преступления колдовство превратилось как бы в коллективное, и возникла мысль о колдовской секте, члены который, собравшись группой, совершают общий акт поклонения дьяволу, получают от него общие указания и совместно осуществляют его волю, его приказания. Разумеется, групповые, сектантские преступления приобретали в глазах церкви более тяжкую форму, чем индивидуальные, и с конца XIII века каждый разоблачённый колдун влечёт за собою розыски его сообщников, братьев по секте. Эти розыски, сопровождавшиеся в инквизиционном судопроизводстве сознанием преступников во время пыток, выдачей мнимых соучастников преступления, доносами, ссылкой на общее мнение, разными формами подозрения, временным заключением на предмет более определённого установления вины, стали ныне применяться к получившему характер сектантского движения колдовству и вызвали здесь такие же отвратительные явления, как и при преследовании других видов ереси. Начинаются массовые казни и открытия целых гнёзд колдунов.
Оправданием для вмешательства инквизиции послужили ещё и постановления папы Александра IV, а также ряда богословских авторитетов о том, что в круг ведения инквизиции входит не только ересь в узком смысле, но и всё, что явно пахнет ересью (haeresim manifesto sapit). Разумеется, установление пахучести дела предоставлялось произволу суда, которого нисколько не ограничивала оговорка о явности еретического запаха. Бесконечные схоластические толкования выражения явно пахнет в конечном счёте клонились к подведению всякого колдовства под понятие о ереси, подлежащей инквизиционному суду. Так синагоги сатаны с их собраниями, на которых приносилось почтение (гомагиум) дьяволу, имели роковое значение для колдунов, загнанных этим коллективным почтением в страшные колодки инквизиционного суда.
Эти же синагогальные собрания расширили и объём представлений о колдовстве и создали новый вид колдовства – мы имеем в виду ведовство.
Синагогальные собрания изображались злостными фантазёрами в виде многолюдных сходок, на которых присутствовали катары, вальденцы и колдуны из разных местностей чем больше было посетителей на этих сходках, тем более торжественный они носили характер и тем ярче проявлялись на них блуд, богохульство и поклонение дьяволу. Инквизиторы поэтому подчёркивали многолюдность собраний и утверждали, что истинное число их посетителей скрывается попавшим в руки суда еретиком. Необходимость изобретения огромных сходок толкала богословскую мысль на путь преодоления дьяволом дальности расстояния и перебрасывания им своих поклонников с места на место с помощью наделения их способностью летать по воздуху и совершать таким образом самые далёкие путешествия. Об этой способности говорил ещё Августин Блаженный, и если он определённо утверждал лишь о фантастикуме, т. е. о перелётах души, то вопрос о телесном путешествии по воздуху он оставлял открытым, заявляя, что не знает, вознёсся ли к третьему небу апостол Павел телом или душой. Колебания Августина составляли предмет бесконечных рассуждений богословов. Казалось, что канон Episcopi, долгое время приписываемый анкирскому собору, решал этот вопрос бесповоротно в сторону невозможности телесных полётов и снимал его окончательно с обсуждения, заявляя, что вера в ночные путешествия людей по воздуху является впадением в заблуждение язычников и внушается маловерным волею не божественного, а злого духа.
