Поль Гольбах - Система природы, или О законах мира физического и мира духовного
Какое колоссальное расстояние от бесформенного камня, животного, небесного светила, статуи до абстрактного бога современной теологии с его бесчисленными атрибутами, в которых запутываются сами теологи! Дикарь, разумеется, заблуждается относительно предмета, к которому обращается с молитвами:
подобно ребенку он преклоняется перед первым же существом, которое сильно поражает его воображение, или страшится того, что, как ему кажется, причиняет ему какую-нибудь неприятность; но во всяком случае его мысль устремляется на реальное существо, находящееся перед его глазами. Лапландец, поклоняющийся скале, негр, простирающийся перед чудовищной змеей, по крайней мере видят то, что они почитают; идолопоклонник падает ниц перед статуей, обладающей, как ему кажется, скрытой силой, которую он считает полезной или вредной для себя; но тонкий резонер, именуемый в цивилизованных обществах теологом и, исходя из своей невразумительной науки, считающий себя вправе насмехаться над дикарем, лапландцем, негром, идолопоклонником, не замечает, что стоит на коленях перед существующим только в его воображении существом, о котором он не может иметь никакого представления, если только не решится подобно невежественному дикарю обратиться к реальной природе, чтобы наделить свое божество доступными разумению качествами.
Таким образом, тот факт, что религиозные идеи распространены по всей земле, нисколько не доказывает бытия божьего; эти идеи представляют собой какое-то всеобщее заблуждение, усвоенное в различной обстановке и видоизмененное мыслью народов, получивших от своих невежественных и боязливых предков тех богов, которым они поклоняются ныне. Представления об этих богах постепенно изменялись, украшались, утончались мыслителями, законодателями, пророками, вдохновенными людьми, которые размышляли над вопросами религии и устанавливали для простого народа религиозные обряды, пользовались свойственными ему предрассудками, чтобы подчинить его себе и извлечь выгоду из его заблуждений, страхов, легковерия - этих неизбежных результатов невежества и тревог.
Если, как уверяют, на земле действительно нет столь дикого народа, который не обладал бы религиозным вероучением или не почитал какого-нибудь бога, то это все же отнюдь не доказывает реальности этого существа. Слово бог всегда будет означать лишь неизвестную причину явлений, вызывавших восхищение или устрашавших людей. Поэтому повсеместное распространение этого понятия указывает лишь на то, что люди никогда не знали естественных причин явлений, вызывавших их изумление или страх. Если в настоящее время мы не встречаем ни одного народа, у которого не было бы бога, религиозного культа, более или менее утонченной теологии, то это потому, что нет ни одного народа, не испытавшего в прошлом несчастий, которые напугали его невежественных предков, приписавших их некоей неизвестной и всемогущей причине и передавших эту мысль своим потомкам, воспринявшим ее без критического разбора.
К тому же распространенность какого-нибудь взгляда нисколько не доказывает его истинности. Разве мы не видим, что даже теперь множество грубых заблуждений и предрассудков пользуется признанием почти всего человеческого рода! Разве мы не видим, что вес народы на земле верят в магию, предсказания, чары, гадание, колдовство, привидения. Если наиболее просвещенные люди излечились от этих предрассудков, то у последних немало усердных сторонников среди большинства людей, верящих в них столь же твердо, как в существование бога. Но можно ли на основании этого утверждать, что эти химеры, признаваемые почти всем человечеством, обладают какой-нибудь реальностью? До Коперника все думали, что земля неподвижна, а солнце вращается вокруг нее; но разве от общепринятости этого взгляда он переставал быть заблуждением? Каждый человек имеет своего бога. Спрашивается:
существуют ли все эти боги или ни один из них не существует? Но скажут нам, быть может, если у каждого человека свое представление о солнце, существуют ли все эти солнца? На это легко ответить, указав, что существование солнца - это факт, ежедневно констатируемый нашими чувствами, между тем как существование бога не констатируется никаким чувством. Все видят солнце, но никто не видит бога. Вот единственная разница между реальностью и химерой: реальность преломляется в головах людей почти так же разнообразно, как и химера, но одна существует, другая нет; в одном случае существуют качества, о которых не спорят, а в другом спорят обо всех качествах. Никто никогда не сказал: не существует солнца или же солнце не светло и не горячо, между тем как многие рассудительные люди говорили: не существует бога. Разве те, кто находит это утверждение ужасным и безумным и говорит, что бог существует, не заявляют в то же время, что они никогда не видели и не чувствовали его и что он совершенно непознаваем? Значит теология - это система, в которой все подчиняется законам, противоположным законам нашего реального мира.
Что же следует из этого столь прославленного единодушия всех людей по вопросу о существовании бога и необходимости почитать его? Оно доказывает только то, что теперешние люди или их невежественные предки испытали бедствия, не умея найти их истинных причин. Когда возьмутся хладнокровно исследовать доказательство бытия божьего, опирающееся на единодушное согласие людей, то убедятся в следующем: оно показывает лишь, что все люди догадались о существовании в природе неизвестных им движущих сил, или причин. Это есть не подлежащая сомнению истина, так как невозможно допустить существование действий без причин. Таким образом, вся разница между атеистами и теологами, или богопочитателями, сводится к тому, что первые приписывают все явления материальным, естественным, осязаемым и известным, вторые же - духовным, сверхъестественным, непонятным и неизвестным причинам. Действительно, что такое бог теологов, как не скрытая сила? Осмелившись исследовать эти вещи хладнокровно, откинув упрямые и цепкие предрассудки, мы вскоре должны были бы признать, что представление о божестве отнюдь не дано нам природой и было время, когда его не было у нас; мы убедились бы, что получили его по традиции от тех, кто воспитал нас, что они в свою очередь получили его от своих предков и что в последнем счете его авторами были наши предки - невежественные дикари или, если угодно, искусные законодатели, сумевшие использовать страх, невежество и легковерие наших предшественников и подчинить их себе.
Но находились люди, похвалявшиеся тем, что они видели божество. Первый человек, осмелившийся сказать это своим согражданам, был, очевидно, обманщиком, желавшим извлечь выгоду из их простодушия и легковерия, или же восторженным мечтателем, выдававшим за истину бред своего воображения. Наши предки передали нам представления о божестве, полученные ими, таким образом, от тех, кто обманул их и чей обман, изменяясь из века в век, приобрел наконец всю силу освященного общественным мнением догмата. Таким образом, слово бог - одно из первых, которому нас обучали; нам говорили о нем без конца; нас заставляли лепетать его с благоговением и трепетом; нам вменили в обязанность преклонять колени перед призраком, к которому относилось это слово и который нам запрещено было исследовать, и обращаться к нему с молитвами. Без конца повторяя это бессмысленное слово, пугая себя этим призраком, рассказывая себе о нем старые басни, мы приучаем себя думать, будто обладаем врожденной идеей о нем, начинаем смешивать привычки с инстинктами нашей природы и наивно воображать, будто всякий человек от рождения приносит с собой идею божества.
Только забвением первоначальной обстановки детства, когда наше воображение было поражено именем бога и чудесными рассказами о нем, можно объяснить веру в то, будто эта абстрактная идея присуща от природы и врождена всем людям. Ямвлих1, крайне темный философ и мистик-ясновидец, у которого тем не менее современная теология, по-видимому, заимствовала немало своих догматов, говорит, что понятие о богах внушено нам природой до того, как мы начинаем пользоваться разумом, и даже, что у нас есть своего рода чувство (tacl) божества, стоящее выше познания. Jamblichus, De Mysleriis, р. 1. (Ямвлих, "О таинствах", стр. 1.) Наш мозг не сохраняет воспоминания о тех случаях, когда это имя внедряли в нашу голову. Только под влиянием привычки мы восхищаемся предметом, о котором мы не знаем ничего, кроме внушенного нам с детства названия, и испытываем перед ним страх. Лишь только произносят имя этого предмета, как мы машинально, автоматически ассоциируем с ним идеи, которые данное слово пробуждает в нашем воображении, и чувства, которыми, как нас уверили, оно должно сопровождаться. Поэтому, если мы захотим быть хоть в какой-то мере честными с самими собой, то должны будем признать, что идея бога и приписываемых ему качеств имеет своим источником лишь взгляды наших отцов, переданные нам по традиции с помощью воспитания, взращенные привычкой и закрепленные примером и авторитетом окружающих.
