Бал Тилак - Арктическая родина в Ведах
Нельзя принять и такое утверждение, что, поскольку мифы разных ветвей арийской расы не выявляют равнозначно общих богов, значит, эти мифологии складывались после разделения и ухода с земель прародины. Так, нам говорят, что хотя слово Ушас встречается в Зенде в форме Ушанг и может быть сопоставлено с греческой Эос, латинской Авророй, литовской Озрой (Аузрой), тевтонской Асустро и англосаксонской Эострой, мы все-таки только в ведической мифологии находим, что Ушас возведена в высокое положение богини утра; а нас просят поверить и в то, что лишь на индийской земле начали проводить посвященные ей жертвоприношения.
Теория арктической родины делает такие споры невозможными. Ведь если ведическим божествам приписаны такие атрибуты, которые ясно указывают на их северное происхождение – а в случае с Ушас ее полярный характер был безошибочно установлен, – мы не можем считать, что связанные с ней легенды зародились в Центральной Азии. У индийских жрецов не было бы никакой возможности описывать красоту и великолепие зари так, как мы это видим в Ригведе. Они могли знать, уже будучи в Индии, только те ежедневные зори, которые они тут видели и которые резко отличаются от арктических зорь, воспетых в ведических гимнах. И то, что относится к заре, может равным образом быть соотнесено и с другими богами и мифами о них, с такими, как Индра и Вритра, или пленные воды, или Вишну, исчезающий на четыре месяца в году* или Трита (Третий), попавший в колодец, или Ашвины, выручающие и спасающие богов из тех временных бедствий, на которые они бывают обречены снова и снова.
Вот эти имена не могут быть с точностью обнаружены в кельтской или тевтонской мифологии, но при рассмотрении ее было выявлено, что в ней обрисовываются те же полярные черты, которые свойственны и ведическим божествам и мифам о них. В силу наличия таких важнейших совпадений неразумно утверждать, что мифы разных ветвей арийской расы не имеют общего происхождения и что сходство между именами богов проявляется лишь на лингвистической, а не мифологической основе.
Гибель древней арийской родины в результате оледенения или потопа привносит новый фактор в изучение арийской истории и цивилизации. Любые нехватки или недостатки, выявляемые в цивилизации арьев, расселившихся в северных областях Европы в начале неолита, должны объясняться как результат естественного возвращения к варварству после великой катастрофы. В этом прослеживаются некоторые отличия от азиатских арьев. Мы обычно не соглашаемся с тем, что какая-либо раса, ставшая на путь развития цивилизации, может внезапно деградировать и вернуться к варварству. Но это не относится к возможности продления цивилизации, сложившейся до потопа, на века после него.
Прежде всего, лишь небольшое число людей могло пережить этот катаклизм, это сокрушительное воздействие снега и льда, а те, кто выжил, вряд ли могли пронести через это все характерные черты прежней цивилизации, развившейся на их родине, и привить их на новых местах своего расселения в совершенно новых условиях жизни в окружении неарийских племен, будь это Северная Европа или Центральная Азия. Следует помнить и о том, что климат обоих этих мест, ставший к нашим дням умеренным, должен был после потопа быть гораздо холоднее, а поэтому потомки тех, кто начинал миграционное движение в эти страны из регионов Приполярья, привыкшие к примитивному или кочевому образу жизни, могли сберечь лишь фрагментарные воспоминания о культуре и цивилизации своих предков, живших до начала потопа на некогда счастливой арктической родине.
Мы не должны удивляться, что в таких условиях европейские арьи стояли в начале неолита на более низкой ступени цивилизации. Скорее, можно считать чудом то, что все же значительная часть представлений о религии и культуре была спасена от полной гибели, которую влекла за собой последняя эпоха оледенения, и в этом нужно видеть великую заслугу бардов или жрецов индийских и иранских арьев – ведь именно эти люди безгранично преданы своей религии и своему творчеству. Они относились к реликтам древней цивилизации как к священному сокровищу, врученному им для сохранения и переноса в жизнь будущих поколений. Понимая, с какими трудностями им пришлось столкнуться, мы можем только удивляться тому, что столь многое из древнейшей цивилизации, религии и богослужебных действий сохранилось в Ведах и Авесте. И если в среде других арийских рас не так хорошо сохранились эти древние традиции, то из этого нельзя делать вывод, что их цивилизация и культура стали развиваться лишь после разделения арийской общности.
Выше уже говорилось о том, что климат арктического региона был в межледниковый период мягким и умеренным, напоминающим непрерывно длящуюся весну, и что вокруг Северного полюса был континент, ушедший под воду в период оледенения. Арьи, изначально жившие здесь, должны были поэтому вести счастливую жизнь. Единственно неприятной была для них долгая ночь, и мы видим, как этот феномен породил в их представлениях мифы и легенды, посвященные борьбе сил света и тьмы.
Внимание наших древних предков не могли не привлечь такие факты, как утомительная длительность арктической ночи, долгое ожидание в течение многих месяцев появления на горизонте проблеска утреннего света, и поэтому неудивительно, что они считали это чудо великим подвигом их богов. Благословенная заря расцветала на небе после нескольких месяцев мрака, поднимались из нижнего мира воздушные воды, и начинался новый ежегодный цикл жертвоприношений, праздников и других религиозных и всеобщих церемониальных действий. Это было началом дэваяны, когда силы света праздновали свою победу над демонами мрака, а дитя утра, юный Кумара, победно шел, возглавляя армию богов, вдоль по пути дэваяны, знаменуя начало человеческого века «мануша юга», как указано в Ригведе. Питрияна же, или путь душ ушедших предков, соотносилась с темной зимой длительностью от двух до шести месяцев. Это был период бездеятельности богов в этом мире, на протяжении которого, как уже говорилось, люди не должны были даже тела умерших выносить под бессолнечное небо. Поскольку считалось, что в это время силы мрака нарастают, все религиозные и социальные праздничные церемонии прекращались.
Древнейший календарь арьев, как указывает д-р Шрадер, делился на две части – семи- или десятимесячное лето и соответствующую ему пятиили двухмесячную зиму. Но кажется, что древней практикой учета года был пересчет месяцев летних и зимних, а не просто сочетание двух сезонов. Поэтому и мы можем считать годом семь или десять месяцев, как в древности, и связывать с этими периодами сроки ежегодных жертвоприносительных саттр. Этот календарь явно непригоден для областей, лежащих южнее полярного круга, а поэтому арьи вынуждены были его реформировать (как это сделал Нума) в постледниковое время, то есть когда они переселились в земли Северной Европы или Центральной Азии. Но воспоминания о дэваяне как об особом времени проведения жертвоприношений и церемоний тщательно сохранялись, и даже теперь это считается сезоном выдающейся значимости с религиозной точки зрения.
По этой теории мы можем легко объяснить, почему такую же значимость приписывают уттараяне тексты Грихья-сутр, а также почему смерть в период дакшинаяны считается неблагоприятной. К сожалению, за пределами задач данной книги лежит очень важный для арийского календаря вопрос о том, как семи- и десятимесячный год периода межледниковья был заменен двенадцатимесячным в эпоху постледниковья и как деление по равноденствиям, достигнутое путем проведения аналогий с дэваяной и питрияной, было превращено в деление по периодам солнцестояний (в связи с чем изменилось и само слово «уттараяна», о чем я писал в книге «Орион...»).
Некоторые исследователи пишут, что, несмотря на выявление элементов религиозного почитания природных явлений в веропредставлениях некоторых индоевропейских народов, корни этого не признаются восходящими ко времени сложения общего происхождения этих народов. Д-р Шрадер опроверг такую точку зрения на последних страницах своей книги о доисторических древностях арийских народов, и в арктической теории содержатся веские подтверждения этого его заключения. Он написал так: «Если мы отбросим все неустойчивое и фальшивое, что аккумулировано в сравнительной мифологии или в истории религий, мы будем все глубже и всесторонней приходить – единственно только путем рассмотрения абсолютно достоверного материала – к убеждению, что общий базис древних европейских религий представлял собой почитание сил природы, которое прослеживается во всем индоевропейском периоде истории».
То, что ведические боги – Ушас, Адитьи, Ашвины или Вритрахан – характеризуются признаками, говорящими о севере, приводит к подтверждению заключений лингвистов или к полному этимологическому соответствию этих божеств небу, утру, огню, свету или другим природным явлениям. И с какой бы стороны мы ни подходили к этому вопросу, мы обязательно придем к заключению, что сияющее небо (Дьяус Пита), солнце (Сурья), заря (Ушас), огонь (Агни), гроза или гром (Таньяту) – все они уже достигли ранга небесных существ, или богов, в изначальные времена: этимологические совпадения, подобные «ядж» в санскрите, «яз» в Зенде или же «азомаи» в Греции показывают, что в эти изначальные времена люди почитали этих богов и приносили им жертвы.
