Иоанн Златоуст - Толкование на Евангелие от Иоанна

2. Научимся же, возлюбленные, просить у Бога того, чего должно просить у Него. Те то есть житейские обстоятельства, каковы бы ни были, не приносят нам никакого вреда. Обогатимся ли мы, – насладимся только здесь удовольствиями. Впадем ли в бедность, – не потерпим от того никакой беды. Ни отрадные обстоятельства этой жизни, ни печальные не заключают в себе достаточной причины для печали и для удовольствия, но и те и другие не стоят нашего внимания и протекают с большею скоростию, отчего справедливо называются и путем, так как проходят и не могут оставаться надолго. Между тем будущее, и то и другое, остается навеки – как наказание, так и Царство. Итак, в отношении к будущему станем прилагать большее старание, чтобы одного избежать, а другого достигнуть. Какая, в самом деле, польза от наслаждения земного? Сегодня оно есть, а завтра его нет; сегодня оно – цвет красивый, а завтра – прах рассеянный; сегодня – огонь пылающий, а завтра – пепел остывший. Но не таковы блага духовные: они всегда сияют и цветут и с каждым днем становятся прекраснее. То богатство никогда не гибнет, никогда не переводится, никогда не истощается, никогда не подвергает беспокойству, зависти или порицанию, не губит тела, не растлевает души, не возбуждает зависти, не навлекает ненависти, между тем как все это соединено с богатством. Та слава не доводит до безумия, не рождает надменности, никогда не перестает и не помрачается. Покой и наслаждение на Небесах также непрерывны, всегда неизменны и бессмертны: нельзя найти для них ни предела, ни конца. Возжелаем же, убеждаю вас, этой жизни. Если будем ее желать, то не поставим ни во что блага настоящие, но станем презирать их, смеяться над ними. Все, что имеет конец, не очень вожделенно. Все, что прекращается, что сегодня есть и чего завтра нет, хотя бы то было что-нибудь и очень великое, – все это кажется слишком малым и не стоящим внимания. Итак, будем любить не скоротечные, не преходящие и утекающие блага, но блага постоянные и неизменные, чтобы и сподобиться их, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, чрез Которого и с Которым Отцу со Святым Духом слава ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Беседа XLV

Изъяснение 6, 28–30. Сластолюбие есть погибель для души. – Что такое хлеб жизни? – Необходимость веры и благодати для спасения. – Иисус Христос часто говорил о вое – кресении, и причина этого. – Частое напоминание о воскресении побуждает избегать зла и делать добро. – Воскресение и суд разрушают рок. – Ничто не совершается по необходимости или случайно. – Несомненность воскресения и суда: людей без веры постигнет то же, что и неверующих во времена потопа и Лота. – Кончина мира внезапно постигнет людей. – Доказательства несомненности воскресения и Страшного суда.

1. Нет ничего хуже, ничего постыднее чревоугодия. Оно делает ум тупым; оно делает душу плотскою; оно ослепляет и не позволяет видеть. Вот смотри: это случилось и с иудеями. Так как, будучи преданы чревоугодию, они всецело были заняты предметами житейскими и не думали ни о чем духовном, то хотя Христос возбуждает их множеством слов, исполненных то строгости, то снисходительности, но и при всем этом они не встают, а по-прежнему лежат долу. Посмотри, Он сказал им: ищете Мене, не яко видесте знамения, но яко яли есте хлебы и насытистеся, – (и чрез это) поразил обличением; показал, какой должно искать пищи, сказав: делайте не брашно гиблющее; предложил им награду в словах: но пребывающее в живот вечный; наконец, предупредил их возражение, сказав, что Он послан Отцом. Что же они? Как бы не слыхав ничего, говорят: что сотворим, да делаем дела Божия? Сказали же это (как показывают последующие обстоятельства) не с тем, чтобы узнать и исполнить, но чтобы расположить Его опять дать им пищу и насытить их. Что же Христос? Се есть дело Божие, да веруете в Того, Егоже посла Он. На это они сказали: кое убо Ты твориши знамение, да видим и веру имем? Отцы наши ядоша манну в пустыни. Ничего нет бесчувственнее, ничего бессмысленнее этих слов. Тогда как чудо было еще пред их глазами, они говорили так, как будто еще не сделано ни одного чуда: кое Ты твориши знамение? И, сказав это, не предоставляют Ему на произвол выбор чуда, но хотят поставить Его в необходимость совершить не другое какое-либо чудо, а именно такое, какое было при их предках. Потому-то и говорят: отцы наши ядоша манну в пустыни, думая тем подстрекнуть Его совершить такое чудо, которое могло бы напитать их телесно. В самом деле, отчего они вспомнили не о каком-либо другом из прежних чудес, хотя их тогда много было совершено и в Египте, и над морем, и в пустыне, – но именно о манне? Не оттого ли, что сильно желали ее, будучи порабощены чревоугодию? Как же вы, называвшие Его Пророком и хотевшие поставить царем, потому что видели чудо, – как вы теперь, как будто не было никакого чуда, оказываетесь неблагодарными и непризнательными, и просите чуда, как просили бы прихлебатели и голодные псы? Теперь ли дорога вам манна, когда душа ваша изнемогает? И заметь хитрость их слов. Не сказали: Моисей сотворил такое-то чудо, а Ты какое сделаешь, – чтобы не раздражить Его; но, ожидая от Него пищи, все еще обращаются к Нему с великою почтительностию. С другой стороны, не говорят и того, что Бог сотворил такое-то чудо, а Ты какое сделаешь, – чтобы не подать мысли, будто они равняют Его Богу. Не упоминают и о Моисее, чтобы не подать мысли, будто унижают Его. Но избирают средину, говоря: отцы наша ядоша манну в пустыни. Христос мог, конечно, сказать: Я совершил чудеса большие, чем Моисей, и не нуждался в жезле, не имел надобности в молитве, но все совершил Сам Собою. Если же вы напоминаете манну, то вот Я дал вам и хлеб. Но тогда не время было говорить это, а была одна забота – обратить их к пище духовной. И смотри, с какою беспредельною мудростию Христос отвечает им: не Моисей даде вам хлеб с небесе, но Отец Мой дает вам хлеб истинный с небесе (ст. 32). Почему же Он не сказал: не Моисей дал, а Я, но вместо Моисея указал на Бога и вместо манны – на Себя? Потому, что велика была немощь слушателей, как это видно из последующего. И тогда, как Он сказал эти самые слова, Он не остановил их. Хотя и вначале говорил: ищете Мене, не яко видесте знамения, но яко яли есте хлебы и насытистеся, и в последующих словах исправлял их, но, несмотря на все это, они не перестают (требовать хлеба). Когда Христос обещал самарянке дать воду, то при этом не упомянул об Отце, а просто так сказал: аще бы ведала еси, Кто есть глаголяй ти: даждь Ми пити, ты бы просила у Него, и дал бы ти воду живу, – и опять: вода, юже Аз дам (4, 10, 14), – но не отсылает к Отцу. Здесь же упоминает об Отце, чтобы ты узнал, как велика была вера самарянки и как велика немощь иудеев. Но ведь манна была не с неба; как же говорится: с небесе? Так же, как Писание говорит: птицы небесныя, и опять: и возгреме с небесе Господь (Пс. 8, 9; 17, 14). Хлебом же истинным называет тот хлеб не потому, чтобы чудо над манною было ложно, а потому, что она была образом, а не самою истиною. Аупомянув о Моисее, не противопоставил Себя ему, потому что иудеи еще не предпочитали Его Моисею, а напротив, о Моисее имели высшее понятие, чем о Нем. Поэтому, сказав: не Моисей даде, Он не присовокупил: Я даю, но вместо того сказал: Отец дает. Услыхав это, они опять говорят: дай нам есть хлеб этот, – потому что все еще думали, что это нечто чувственное, все еще ожидали насыщения своего чрева, а оттого и стеклись так скоро. Что же Христос? Мало-помалу возвышая их мысль, продолжает: хлеб Божий есть сходяй с небесе и даяй живот миру (ст. 33), – не иудеям только, но и всей вселенной. Потому-то и не сказал просто – пищу, но – жизнь, какую-то другую и отменную, чтобы показать, что все были мертвы. Но они все еще поникают долу и говорят: даждь нам хлеб сей (ст. 34). Обличая их за то, что они, пока предполагали трапезу чувственную, дотоле стекались к Нему, а как скоро узнали, что это некая духовная трапеза, то уже не приступают к Нему, Христос говорит: Аз есмь хлеб животный: Грядый ко Мне не имать взалкатися, и веруяй в Мя не имать вжаждатися никогдаже. Но рех вам, яко и видесте Мя, и не веруете Мне (см.: ст. 35–36).

2. Так еще прежде говорил и Иоанн: еже ведает, глаголет, и еже виде, свидетельствует; и свидетельства Его никтоже приемлет (см.: 3, 32). Равным образом, и Христос: еже вемы, глаголем, и еже видехом, свидетельствуем, и свидетельства Нашего не приемлете (3, 11). Делает же это, предупреждая их и показывая, что их неверие не смущает Его, что Он не ищет славы и знает сокровенные их мысли, как настоящие, так и будущие. Аз есмь хлеб животный. Намеревается уже приступить к учению о таинстве и сначала беседует о Своем Божестве, говоря: Аз есмь хлеб животный, – потому что это сказано не о теле. О теле говорит под конец: и хлеб, егоже Аз дам, плоть Моя есть (ст. 51), – а теперь говорит о Божестве. Плоть (Христова) ради Бога Слова есть хлеб, равно как и этот хлеб ради наития на него Духа бывает хлебом Небесным. Здесь Христос не приводит свидетелей, как в прежней беседе, потому что имеет свидетельство в чуде над хлебами, да и иудеи все еще показывали вид, что верят Ему, между тем как там противоречили Ему и порицали Его. Вот почему Он здесь и говорит прямо. Между тем иудеи, надеясь насладиться пищею телесною, остаются и не смущаются, пока впоследствии не потеряли всякой надежды. Но Христос, несмотря и на это, не замолчал, а напротив, сказал многое в их вразумление и обличение. Они же, называвшие Его Пророком в то время, как ели, теперь соблазняются и называют Его сыном тектона[43]. Атогда не соблазнялись, когда ели хлебы, но говорили: сей есть Пророк, и хотели сделать Его царем. По-видимому, они досадовали на то, что Он сказал: с небесе снидох; но настоящею причиною их негодования было не это, а то, что они потеряли всякую надежду насладиться телесною трапезою. Если бы они действительно негодовали (на те слова), то им следовало бы спросить и узнать, каким образом Он есть хлеб животный и как сошел с Неба. Между тем этого они не делают, а ропщут. И что не это их соблазняло, видно из следующего. На Его слова: Отец Мой дает вам хлеб, они не сказали: умоли Его, чтобы дал; а что? Даждь нам хлеб. Хотя Он и не сказал: Я даю, но: Отец Мой дает, однако ж, из желания пищи, они признали, что и Он может подать ее. Каким же образом, признав, что и Он может подать пищу, они могли потом соблазняться, и притом тогда, как услышали, что Он дает ее? Итак, какая же тому причина? Они услышали, что больше не получат уже пищи, и поэтому опять начали не верить и в оправдание своего неверия представляют то, что Его слово слишком высоко. Поэтому Он и говорит: и видесте Мя, и не веруете, указывая, с одной стороны, на чудеса, с другой, на свидетельства Писаний. Та суть, говорит, свидетельствующая о Мне (5, 39). Еще: Аз приидох во имя Отца Моего, и не приемлете Мене (ст. 43). Еще: како можете веровати, славу друг от друга приемлюще? (см.: ст. 44). Все, еже дает Мне Отец Мой, ко Мне приидет, и грядущаго ко Мне не изжену вон (см.: 6, 37). Смотри, как Он все делает для спасения людей. С тою именно целию Он и присовокупил это, чтобы не показалось, будто Он занимается предметами ненужными и говорит без цели. Что же Он говорит? Все, еже дает Мне Отец Мой, ко Мне приидет… и воскрешу его в последний день (ст. 37, 39). Но почему Он упоминает и об общем воскресении, в котором будут участвовать и нечестивые, как об особенном даре верующих в Него? Потому, что и речь у Него не просто о воскресении, но именно о таком воскресении. Сказав наперед: не изжену его и не погублю от Него, Он потом уже говорит о воскресении. В воскресение действительно одни будут извержены, как можно видеть из слов: возмите его и вверзите во тму кромешную (Мф. 22, 13), а другие погибнут, как и это видно из слов: убойтеся пане могущаго и душу и тело погубити в геенне (см.: Лк. 12, 5). Таким же образом, слова: живот вечный даю – значат то же, что слова: изыдут сотворшии злая в воскрешение суда, сотворшии же благая в воскрешение живота (см.: 5, 29). Вот на это-то воскресение, которое принадлежит людям добрым, Он и указал здесь. А что Он хочет сказать словами: все, еже дает Мне Отец, ко Мне приидет? В них Он обличает неверие иудеев и показывает, что неверующий Ему преступает волю Отца, только говорит об этом не так прямо, но прикровенно. Так поступал Он и всегда, когда хотел показать, что неверующие оскорбляют не Его только, но и Отца. В самом деле, если в том воля Отца и для того пришел (Христос), чтобы спасти весь мир, то неверующие преступают волю Отца. Итак, когда кого-либо, говорит, путеводит Отец, то ничто не может воспрепятствовать ему прийти ко Мне. Это Он говорит и ниже: никтоже может приити ко Мне, аще не Отец привлечет его (см.: ст. 65). А Павел сказал, что Он передает их Отцу: егда, сказано, предаст Царство Богу и Отцу (1 Кор. 15, 24). Итак, как Отец, когда дает, тем ничего не лишает Себя, так и Сын, когда передает, тем ничего не отнимает от Себя. Говорится же о Нем, что Он передает, потому что чрез Него мы получили доступ (Еф. 2, 18).